Синдром самозванца (СИ) - Залата Светлана

Холод. Пронизывающий безумный холод, в котором не было ни слов, ни звуков, ни чувств, ни цветов, ни запахов. Не было ни верха, ни низа, ни «далеко» и ни «близко».

Ничего не было.

Все исчезло один миг.

Хотя нет, не все. Остался еще Огонь. Он согревал. Оберегал, пытаясь защитить — ее.

Но было холодно. Не согреться. Никак. Пламя внутри было слишком слабым, что противостоять всему пространству вокруг, пронизанному холодом.

Здесь не было никого, и это было самым страшным. Полное, бесконечное одиночество. И скоро и она сама станет ничем. Пламя опадало и опадало, все уменьшаясь под натиском мира вокруг. Огонь угасал — и холод поглощал все, словно бы она, Альба, была гигантским деликатесом, медленно пожираемым чем-то бесконечно огромным и бесконечно могущественным.

И никого не было. Никто не мог помочь.

Остались только она. Совершенно одна.

Или нет?

В разум из памяти, из того, что еще не сожрал холод, начали приходить образы.

Разговоры. Чай и сладости. Книга — ей. «Ученик». Дуэли — потом. Потом — что такое потом? Потом — это как?

Потом — это тепло. Все это — тепло. Огонь, что еще горел. Пламя, вспыхнувшее с новой силой.

Рядом. Рыжие волосы. Показанный путь. Несовершенство. Желание чтобы был рядом. Взаимное ведь желание… Рядом — это как?

Рядом — это тепло. И все это — тепло.

Показать мир. Дать опору? Защитить.

Тепло. Огонь.

Листья, кружащие вокруг — и чужое присутствие, еще незнакомца — но уже союзника. Совместные испытания. Лес. Забота о маленьком живом существе. Кабинет, в котором можно получить ответы на вопросы. Посиделки с музыкой. Совместной проект. Затаенная ревность — и все же существующая надежда на то, что кто-то близкий будет счастлив. Желание защитить младую подругу и поддержать умного, но неуверенного в себе друга — и их участие в ответ. Надежда побывать на жарком юге с другом и на холодном севере с иным другом и вера, что это удастся, что она не будет в тягость. Разговор с Верой на равных в доме архимага. Награда от седовласого проректора и благодарность спасенной девушки. Учебные поединки. Единение в игре, поиске клада — и лесу, в уничтожении Тьмы. Отпущенное прочь существо из иного мира. Полет на виверне…

Все это, и многое другое, заполняло разум, согревая. Пламя шло изнутри, охватывая тело. Заставляя холод отступать.

Чужие страхи, с которыми она может помочь сладить. Посвящение, легкость и счастье от собственных сил. Вламаг. Множество уроков и моментов, когда у нее получалось. Левитация. Контакт. Слом ритуала. Всеобъемлющее ощущение радости от помощи другим. Лицо девушки, признающей отдарком спасенную жизнь.

Заставляя холод отступать все дальше и дальше.

Были и не воспоминания — а фигуры. И образы, смазанные и яркие разом.

Свен — то задорный, то хмурящийся, но с удивительно теплыми черными глазами. Хрупкая Амири, старающаяся помирить всех и защитить — от самих себя. Жан — и далеко, и близко, но неизменно тут. Сигурн с мечом в руке и элем в другой, готовая показать еще не один Избор одинокой только пришедшей в мир Альбе. Вагнер — хаос и спасение. Строгая Эльза. Драйх — чуждая и своя. Потерянная Фия, отчаянно желающая быть рядом — и боящаяся этого.

Жмущийся к ней и зовущий дрожащий Хамл.

Декан де Мар, строгая, но уверенная, что ее, Альба, место — здесь.

Жена Теора Саманта, впервые увидевшая их на практике — и доверившая помогать в борьбе, как равным.

Сам Теор — протянувший руку помощи. Заботившийся. Обучавший.

Альба улыбнулась, чувствуя себя как никогда легко. Как никогда тепло.

Холод исчез вместе с огнем.

Альба обрела зрение, с трудом понимая, что глаза ее до того были открыты — но ничего не видели. Что она лежит на спине, смотря в небо, а рядом есть еще какие-то неясные фигуры, обступившие кругом. Что вокруг нее рассеиваются нити всех возможных цветов, но больше всего — черного и белого.

Она с трудом протолкнула в легкие воздух, чувствуя себя «не совсем здесь».

Каким-то странным, безумным ощущением Альбе казалось, что кто-то призывал бороться, призывал вернуться в мир, остаться здесь — насовсем.

Ей казалось, что в кругу лиц вокруг на фоне неба были знакомые.

А потом она моргнула — и все исчезло.

**

— Значит, вы утверждаете, что не вы устроили все это, глубоко покопавшись в чужом разуме, аваш сын сам придумал весь план, навесив на вас, обученного менталиста, внушения? — почти с весельем уточнила архимаг Данн.

Теор, стоявший у окна допросной, веселости наставницы не разделял. Отвращение, переполнявшее его сейчас, было таково, что менталист старался не смотреть лишний раз на Пайка-старшего. Боялся попросту не сдержаться.

— Да, я…

— Боги и демоны, даже я вам не верю, — четвертым в помещении был Моро, сейчас в своем привычном облике. — Вас послушать — так ваш сын мерзкий манипулятор, психопат с манией величия и чуть ли не гений в ментальной магии, который принудил вас ко всему этому, а вы тут — кроткая овечка. Но почему-то я не вижу вашего освидетельствования как менталиста ни у кого из местных специалистов. И мы оба знаем, что документы из Тарбии подделать может и младенец, вы бы еще на какие-нибудь фрихийские постановления бы сослались. И всю вашу сеть нелегального абсолютно обучения архимаг Данн с помощниками вскрыла.

Цан Дери, молодая Гончая, некогда помогавший в задержании Вранна, сидел сейчас рядом с Хамелеоном, записывая допрос и изредка вставляя свои замечания.

— Это Клемент и Натан де Дессен! Да, я обучал Клемента, он родная кровь. Передал ему свои знания. Имею право, между прочим, по Уложению о Родах, и…

— Довольно, — обманчиво мягко остановила допрашиваемого архимаг, — довольно. Вам стоит рассказать все самому, мистер Пайк. Или выслушать мою версию и поправить меня. Иначе сейчас сюда войдут трое наблюдателей-коллег господина Моро, и я под их присмотром сделаю то, что делать умею — вскрою ваш разум и выпотрошу его на куски. И соберу — в произвольно порядке. Мне давно было известно о слухах, которые ходили о вашем «нелегальном кружке любителей магии разума». Слухи. Но одно дело — тихо лавировать между законами и актами, выезжать из города в нужное время и общаться в кругу таких же получивших образование раньше и готовых передать знания в своих родах, и совсем другое пытаться остановить «конкурентов» используя адептов и добиваясь смерти сотен, если не тысяч, ни в чем не повинных людей. У меня не было ни одной мысли о том, что вы и правда решите втравить в свои планы своего сына и юного де Дессена, которому не повезло быть настоящим другом.

— ОХара. Он — ОХара, а не Дессен, — не без гордости собой заметил Пайк-старший. — И я это понял первым.

Выражение лица архимага менталистики не изменилось ни на йоту. Она продолжила:

— Да. Разумеется. Умение рыться в грязном белье всегда было вашей сильной стороной. Не удивлюсь если вы, верный друг семьи де Дессен, успели покопаться в голове Клариссы перед ее кончиной. Старая женщина и все равно никому ничего не скажет, верно, Пайк? Ты тогда решил втравить в свою свару юного наследника, или все-таки после того как твой брат вскрыл тайник с дарумом и распечатал его вместе с Саммом? Да, я прекрасно знаю эту историю. Подсуетился, продавил — кому, отцу Натана? — проверку дома. Остальным что — заплатил? Внушил? Шантажировал? Намекнул брату покойного Самма, чтобы дом тот не трогал, а иначе останется без племянницы, так? Да, так. Оставил дом с дарумом себе чужими руками — и начал готовить план. Когда по-твоему все должно было случиться — на День Магии? Или на Перелом?

— На Перелом, — Пайк поморщился, но спорить не пытался.

Хотя Теор и был уверен, что тот просто все еще надеялся выкрутиться. Каким-то образом.

— На помолвку де Стена, так? — больше наугад спросил менталист — но по виду лица Пайка понял, что попал в точку.

Поняла это и архимаг.

— Да. Просто и элегантно, — усмехнулась Данн, продолжая сверлить Пайка-старшего взглядом. — Ты ведь изначально был намерен скармливать Беатрикс, повинной только в том, что родилась в семье, связанной со смертью твоего брата по его собственной глупости, кусочки придуманного прошлого. Собирался убедить ее в том, что она не Самм, а наследница ОХара и что при рождении была обвенчана с де Стеном, так? Желая ее прихода с Отчаяньем в теле прямо на празднество. И взял ты для этого дела Кая Италка, молчаливого парнишку со слабыми магическими способностями, на свою беду влюбленного в Беатрикс по уши. Как он позволил тебе Обращение? Очередное внушение? Или поверил, что так сделает сюрприз своей любимой девушке? Но что-то пошло не так. Ты ошибся. Парень начал сопротивляться — и ты уже обернув его в ястреба, раскроил поле на куски своими манипуляциями. Сложно, когда умения не хватает, а хочется цели достичь, верно? Ты, Пайк, слишком поздно понял свою ошибку. Но все же понял, что теперь Обращенный просто выполняет твою программу, и что когда ему вернут привычный облик, то кто-то поспособнее тебя все поймет. И следы все увидет. И ты решил попытаться перехватить уже улетевшего посланника. Но неудачно. И тот сбросил свой «ценный груз» в самое дурацкое для этого место во всем городе — в один из домов своей возлюбленной. Что, думал об этом особняке при внушении? Верно, Пайк? Желал отомстить? В итоге ты запихнул Кая в зверинец, доживать свой век птицей, и даже попытался вернуть записку. Безуспешно — выпущенный из своего вместилища дарум убил твоего наемника. Кай-ястреб же встретил того, с кем смог пообщаться и сбежал из зверинца. Пришлось наказать хозяина зверинца, а, Пайк? Только твои нанятые бандиты его не добили, и тебя и ваш разговор он помнит.