Красавица, чудовище и волшебник без лицензии (СИ) - Заболотская Мария
— Это свобода! — сказала она торжественно. — Именно о ней я вам говорила, когда мы собирались на праздник! Я-то думала, вы поняли…
Его Цветочество притих и замер, но затем плечи его расправились, а глаза в прорезях маски заблестели.
— Те твои слова звучали странно и хитро, — промолвил он, глядя на Джуп испытующе. — Признаюсь, я не слишком-то в них поверил тогда. Но, клянусь своим проклятием, мне сегодня было либо весело, либо страшно, но ни разу не скучно. Это совсем не похоже на прежние времена и прежние праздники, но я теперь не уверен, что они были так уж хороши. Или, по меньшей мере, что кроме них в мире не существует ничего хорошего. И вправду, давай танцевать!
И он, закинув за спину сумку, безо всяких церемоний приобнял Джуп за талию, а затем закружил в веселом танце так ловко, что у нее перехватило дух. Его Цветочество не преувеличивал, когда говорил, что может стать украшением любого бала: танцевал он прекрасно, и даже слишком — Джунипер за ним не поспевала и немедленно почувствовала себя неуклюжей и медленной, как улитка. В Силенсии она не раз ходила на танцы, но они были и вполовину настолько многолюдны… не говоря уже о нелюдях, у которых нередко имелось в два раза больше ног, чем у людей!.. Спустя несколько мгновений они с принцем уже отплясывали в самой гуще танцующих. Народу здесь было так много, что Джуп постоянно на кого-то натыкалась, толкала локтями в бок или в нос — или же сама не успевала отклониться от взмахов мохнатых хвостов и кожистых крыльев. Никто на нее особо не обижался, но ей было ужасно неловко — тем более, что Ноа чудесным образом никого не толкал, не задевал и не отдавливал ничьи ноги.
— Это даже славно, что ты так плохо танцуешь! — радостно сказал принц, без сомнения, заметив ее затруднения. — Когда мы найдем Ранункуло, то непременно собьем его с ног!
— Ох! — запыхавшись, с трудом промолвила Джуп, которая уже жалела, что предложила затею с танцами — Мне кажется, это чересчур!..
— В самый раз! — не согласился с ней Ноа и довольно расхохотался. Сложно было сказать, чему он больше рад — своей злокозненности или же танцу, но настроение у Его Цветочества было прекрасное, в этом сомневаться не приходилось.
— Ага! — воскликнул он, уставившись куда-то над плечом Джуп. — Вот он, злодей! Но где же его корзина?..
И Джунипер, совершив несколько головокружительных оборотов, увидела золотые кудри Ранункуло, который мирно беседовал с очередным сатиром. «Наверняка решил, что о Фарре больше всего могут рассказать его сородичи!» — подумала Джуп.
— Подберемся поближе! — объявил принц зловещим шепотом, и они тут же поскакали вприпрыжку, устремившись за остальными парами, проходившими через живой коридор из поднятых рук других танцоров. Кентавры были высоки, кобольды — низки, с рук утопленниц капало, а озорные бесы норовили ставить всем подножки, так что это был не такое уж простое дело! Но никто не смог бы сбить принца Ноа с пути, и вскоре Джуп обнаружила, что в суматохе и толчее он безошибочно совершил все нужные фигуры танца, чтобы очутиться как можно ближе к Ранункуло. Впервые ей довелось услышать медовый, вкрадчивый голос Отравителя.
— …Доходили слухи, что его видали сегодня на празднике, — говорил этот хитрый господин, подливая сатиру в кружку вино. — Не встречался ли он вам?..
— О, подлый змей! — процедил Ноа, услышав то же самое, и тут же совершил несколько продуманных стремительных пируэтов, из-за которых Джуп, конечно же, сбилась с шага, и толкнула Ранункуло, да так, что бутылка вина вылетела из его рук и сбила красивейшую башню из фруктов на ближайшем столе.
— Получи, хитрый прихлебатель! — вполголоса пробормотал донельзя довольный собой Ноа, и они с Джуп спрятались в живом коридоре еще до того, как Ранункуло завертел головой, пытаясь понять, что же произошло.
...Найдя врага, Его Цветочество больше не терял его из виду, то подбираясь поближе, то прячась в водоворотах хороводов, и вскоре стало ясно, что в поисках Фарра Ранункуло все еще не преуспел. Он бродил среди гостей, невзначай заговаривая то с одним сатиром, то с другим, угощал их вином, не скупясь, и спрашивал, не знаком ли кто с челядью Ирисовой Горечи. Сатиры к тому времени все, как на подбор, изрядно поднабрались, отвечали очень путано и не вполне связно. Принц Ноа, слыша отголоски этих бесед, злорадно хихикал, и успел дважды поставить Ранункуло подножку, а один раз бесцеремонно пнул его со спины. И при этом Его Цветочество даже с шага не сбивался — настолько хорош он был в танцах!.. А вот Джуп дышала как загнанная лошадь, да и ног под собой не чуяла.
— Смотри! — прошептал вдруг принц, замедлив шаг. — Вот и корзина!..
— Да неужто! — только и прохрипела Джунипер, пытаясь отдышаться.
Ей повезло: Ноа, перестав скакать и вертеться, теперь семенил мелкими плавными шажками, медленно кружась с тем расчетом, чтобы как следует разглядеть все действия лазутчика. А тот подошел к одному из столов, за которым, видимо, занял когда-то место, и уселся на край лавки, вытянув длинные ноги в туфлях с золочеными бантиками. Там же, у края лавки, стояла и высокая большая корзина с крышкой; из тех, которые обычно носят за спиной бродячие торговцы. Выглядел Ранункуло уставшим и опечаленным — даже маска не могла скрыть, как надоело ему обихаживать сатиров: плечи его поникли, спина сгорбилась, и даже пышные локоны, казалось, потускнели и обвисли. Он выпил вина, затем незаметно — как ему казалось, — осмотрелся, и достал из кармана какой-то пузырек.
— Что он делает? — спросила Джуп встревоженно.
— Сейчас увидишь! — ответил принц, не отрывавший взгляда от корзины.
Ранункуло, тем временем, наклонив бутылочку, пролил несколько капель какой-то жидкости на крышку корзины. Быть может, у Джуп от усталости кружилась голова, но ей показалось, что капли эти светились в темноте молочно-белым светом, а корзина, едва только они пролились, задрожала и заходила ходуном.
— Он поит змей кровью молочаев! — прошептал принц. Прозвучало это и торжественно, и пугающе — как будто речь шла о древнем мрачном ритуале.
— Фу! — не удержалась Джуп.
— И не говори! Мерзкий обычай!.. — согласился Ноа. — Никогда не доверял тем, в чьих жилах течет молоко. Что Молочаи, что Тараксакумы — дрянь с пустырей, с обочин дорог!.. Им нечего делать в благородных лесах и древних болотах!.. О! Негодяйский господин Ранункуло собрался с силами и готов дальше шпионить! Приготовься, Джуп. Сейчас мы пропляшем через всю лощину, да так, что огры с визгом разбегутся!..
И не успела Джунипер ничего ответить, как уже вновь мчалась вприпрыжку сквозь толпу машущих руками, ногами, лапами и хвостами лесных жителей — ничего не видя из-за мелькания огней, ничего не слыша из-за оглушительной музыки!..
И надо же было такому случиться, что во всем этом мельтешении и шуме именно она первой заметила Фарра. Лодочник, нацепив на себя множество венков и несуразную соломенную шляпу, отплясывал у большого костра, подыгрывая себе на свирели, пронзительный звук которой легко угадывался в шуме развеселой праздничной музыки — так зазубренный нож безжалостно взрезает сочный пирог или же острый шип вонзается в босую пятку странника. Словом, голос свирели, возможно, не был приятным, но не терялся даже среди песней и танцев Гостеприимной Ночи.
— Вот же он! — вскричала Джуп, вцепившись в принца так, что тот на мгновение завис над землей. — В огромной шляпе!
— О, будь я проклят… То есть, проклят я есть! — взвыл от досады Ноа, оглянувшись. — Из-за этой шляпы его невозможно не заметить!
— Должно быть, он ее надел, чтобы замаскироваться, — неуверенно предположила Джунипер.
— И теперь все только и таращатся на эту нелепость!.. — застонал принц. — Ранункуло ни за что его не пропустит, если доберется до этого края лощины…
Не успел он это сказать, как золотые кудри Отравителя блеснули совсем неподалеку — он, без сомнения, направлялся именно в сторону ничего не подозревающего Фарра.
Глава 49. Танец Джуп Скиптон и Ранункуло-Отравителя
Почуяв близость провала, принц Ноа, разумеется, мог бы трусливо воскликнуть: «Все пропало!» — и сбежать со всех ног. Джунипер уже поняла, что подобное было вполне в его духе. Но также Ноа мог преисполниться гневом, яростью и презрением; объявить, что подлый шпион ни за что не получит Фарра — и ринуться в бой, не думая о последствиях. Как оказалось, Его Цветочество вполне способен и на это. Приступы малодушия чередовались в нем с приступами бесстрашия совершенно непредсказуемым образом.
