Диана Джонс - Год грифона
— Вот идиот! — воскликнул Фелим и бегом бросился к воротам.
— О боги! — простонала Эльда.
Она кое-как поднялась на лапы и потащилась на подмогу.
Блейд же тем временем потихоньку подбирался к императору и его сестре. Тит с Клавдией по-прежнему стояли обнявшись, но уже не так крепко. Клавдия заливисто смеялась.
— Нет, правда? Неужели всех? — говорила она. — Что ж, пусть посидят в тюрьме, это пойдет им на пользу. Они туда много народу пересажали. Но все равно, не понимаю, как ты решился!
Когда Блейд подошел вплотную, Тит немного смущенно ответил:
— Просто я, кажется, никогда в жизни не бывал в таком гневе.
«Наверно, ничего не выйдет», — подумал Блейд. Он очень устал и ужасно боялся, но был исполнен решимости. Он вспомнил, как когда-то, лет восемь тому назад, думал, что между четырнадцатью и двадцатью годами с людьми происходит нечто, отчего у них наступает размягчение мозгов, но с ним самим никогда ничего подобного не случалось, даже когда он встречался с Изоделью. А теперь, восемь лет спустя, наконец случилось. Это было ужасно. Тут мимо пробежал Фелим, а следом за ним проковыляла Эльда, и все стало чуточку менее ужасно. Клавдия сказала:
— Тит, оставайся здесь. Мне надо пойти приглядеть за Эльдой. По-моему, грифонам вредны космические полеты.
И она побежала следом за Эльдой.
Блейд бочком подошел к императору. Тит ему всегда нравился, и Блейд его неплохо знал, но все равно ему было нелегко придумать, что сказать. Блейд решил вести себя как можно более официально — в конце концов, Тит все-таки император. Он собрался с духом и выдавил:
— Тит… э-э… император Тит… э-э… ваше императорское величество! Позволите ли вы мне поддерживать отношения с вашей сестрой, Клавдией? Ну то есть ухаживать за ней?
— Что? — переспросил Тит.
«О боги! — подумал Блейд. — Совсем зазнался! Ну, впрочем, его можно понять… Ничего у меня не выйдет!» Но тут он поглядел на императора и понял, что Тит, скорее всего, просто его не слышал. Император смотрел куда-то в другой конец двора.
Блейд проследил направление его взгляда — и увидел Изодель. Очевидно, она произвела на Тита свое обычное действие, только на этот раз, по какой-то неизвестной науке причине, Изодель тоже стояла и смотрела на Тита. И такое томление отражалось на их лицах, такая сладкая боль, такое счастливое несчастье, что у Блейда душа перевернулась. Ведь он чувствовал то же самое.
— Вы слышали, что я сказал? — спросил он у Тита.
Тит слегка вздрогнул.
— Да-да, конечно! — соврал он.
Потом, поскольку его с детства приучали слушать, что ему говорят, даже если он в это время думает совсем о другом, он припомнил, что именно сказал ему Блейд. Император нахмурился. Блейд увидел, как прямые брови императора сошлись над императорским носом, и сердце у него упало.
— Вот как? С Клавдией? С моей сестрой? — сказал Тит. Звучало это весьма угрожающе.
Но Тит продолжил. Говорил он отрывисто. Блейд видел, что император говорит так медленно оттого, что мысли его всецело заняты Изоделью и тем фактом, что они с отцом Изодели вот уже восемь лет ведут войну. Блейд ждал, затаив дыхание.
— Она вам не ровня, Блейд, — сказал Тит. — Она гораздо знатнее вас. — Потом добавил: — Но ведь вы избранник богов, верно? И волшебник к тому же. Вы сможете защитить Клавдию. А ведь мне со временем придется выпустить из тюрьмы хотя бы часть сенаторов. Но Клавдия сама себе хозяйка. Я даже не знаю, нравитесь ли вы ей.
— Я тоже, — печально вздохнул Блейд.
— Вы же волшебник, — повторил Тит. Он схватил Блейда за руку и стиснул до боли. — Она его дочь, верно? Короля Лютера. Заставьте его дать согласие на наш брак, и я помогу вам с Клавдией, чем сумею!
— Договорились! — не раздумывая ответил Блейд.
«Ну вот, теперь мне придется совершить чудо!» — подумал он, когда Тит потащил его через двор.
— Я ведь даже имени ее не знаю! — сказал Тит, приостановившись.
— Изодель, — подсказал Блейд.
— Изодель! — И Тит потащил Блейда дальше. — Какое прекрасное имя! И как ей идет!
Пока Блейд с Титом направлялись к королю Лютеру, Перри побежал следом за Эльдой и Клавдией. Он приблизился к Фелиму с эмиром почти одновременно с ними, но никто, кроме Эльды, его не увидел. Эльда мельком взглянула на Перри. Они с Клавдией с опаской ждали мгновения, когда Фелим опять окажется в книжном улье. И очень встревожились, когда ничего подобного не произошло.
Фелим добежал до эмира и остановился. Эмир жестом остановил свое воинство и остановился сам. И они с Фелимом принялись орать друг на друга.
— Может, заклятие утратило силу? — предположила Клавдия.
— И у тебя еще хватило наглости прислать ассасинов! — орал Фелим.
— Может, наложим его снова? — спросила Эльда, а эмир завопил в ответ Фелиму:
— Да за кого ты меня принимаешь? Если я кому чем пригрозил, моя честь требует это выполнить! А у тебя хватило наглости меня ослушаться! Я тебе говорил, что не возражаю, чтобы ты целыми днями сидел у себя в кабинете? Говорил! Я тебе говорил, что можешь учиться хоть на десять тысяч волшебников? Говорил! Но я говорил тебе сидеть дома!
— А я тебе говорил, чтобы ты не смел мной командовать! — орал в ответ Фелим. — Ах ты, верблюдин сын!
— А я тебе говорил, что ты будешь эмиром после меня! — ревел эмир. — Ах ты, сын паршивой козы!
— Не бывать этому! — верещал Фелим. — А твоя мать-верблюдица тоже была паршивая!
И оба пустились в художественные описания бабушек и прабабушек друг друга. Если им верить, оба происходили от нескольких весьма разнообразных представителей животного мира, пораженных множеством самых экзотических заболеваний. Клавдия с Эльдой ушам своим не верили. Они никогда бы не подумали, что сдержанный, интеллигентный Фелим может быть таким. Глядя на эти смуглые лица, изрыгавшие оскорбления, Клавдия сообразила, что Фелим с эмиром очень похожи. Носы совершенно одинаковые, и брови тоже, только у Фелима морщин нет, потому что он гораздо моложе.
— Может, он сын эмира? — спросила она у Эльды.
Эмир, с мешками под глазами и красными пятнами на щеках, выглядел достаточно старым, чтобы годиться Фелиму в отцы.
Эльда чуть заметно усмехнулась понимающей, усталой улыбкой. Ей не раз приходилось наблюдать подобные сцены. Такое частенько случалось в Деркхольме, когда дома одновременно оказывались Кит и Шона.
— Нет, — сказала она. — Они братья.
Тут Фелим вернулся к теме беседы, как делала обычно Шона, и довольно хрипло выкрикнул:
— И вообще, у тебя двадцать два сына, есть из кого выбрать наследника!
— Не из кого! — рявкнул эмир. — Они мне все не по душе! Я тебе это сто раз говорил!
Тут Фелим внезапно успокоился и возразил:
— Тут речь не о том, кто по душе, а кто нет, а о том, кто подходит, а кто нет. И я тебе это тоже сто раз говорил.
Слова Фелима положили конец спору. Эмир утихомирился, не менее внезапно. Он схватил Фелима за локоть.
— О брат мой, как же мне тебя не хватало! Ну кто еще может орать на меня так, как ты? Все боятся! Может, вернешься домой, а?
— Нет, — твердо ответил Фелим.
Эмир смирился. Он кивнул и тяжело вздохнул, в точности как Кит, когда последнее слово оставалось за Шоной.
— В таком случае, — сказал он, — пожалуйста, укройся в воротах, пока мои воины перережут всех присутствующих. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
Тут Перри подался вперед и похлопал эмира по плечу.
— Простите, — сказал он, — но этого я допустить не могу.
Все, кроме Эльды, вздрогнули от неожиданности. Перри сейчас возвышался над эмиром на добрых двенадцать футов, а между тем до этого момента его никто не видел — кроме Эльды, как водится. Эмир шарахнулся назад, и его лицо приобрело странный, свинцово-серый оттенок. Фелим поспешно сказал:
— Перри, пожалуйста, сделайся поменьше и отойди подальше. У моего дорогого брата уже три года как проблемы с сердцем.
— Но не могу же я допустить, чтобы он тут всех перерезал! — запротестовал Перри.
— Нет у меня никаких проблем с сердцем! — запротестовал эмир.
— И все-таки… — Фелим тепло улыбнулся и взял эмира под руку. — Ты не подашь сигнала к атаке, пока мы не сходим в Дом целителей. Это буквально в двух шагах. Идем.
— Это еще зачем? — осведомился эмир.
— Затем, — сказал Фелим, мягко уводя его прочь. — Мне нужно, чтобы ты прожил еще как минимум три года, пока я не закончу университет. Я не хочу, чтобы меня оторвали от учебы из-за того, что ты скоропостижно скончался и назначил меня своим наследником. А через три года я вернусь и привезу тебе мощное заклятие прозрения, которое позволит тебе определить, кто из моих племянников наиболее достоин стать эмиром.
Перри опустился на все четыре лапы и озадаченно смотрел им вслед.
— Двадцать два сына, — с горечью говорил эмир, — и ни один не годится!
— У Хасана есть все задатки, — отвечал Фелим, — и очень жаль, что Асиф с Абдулом близнецы, потому что трудно избрать кого-то одного из них. У Сайда твердый характер.
