«ЕСЛИ» - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №8 2007 г.
Мальчик низко поклонился и убежал. Винкас допил остывший чай и вслед за Арджуном вернулся в гостиницу. Кивнув на ходу нескольким незнакомым и полузнакомым людям, которые приветствовали его почтительным поклоном, маг выбросил чашку в мусорную корзину и быстро пошел через вестибюль к входным дверям.
***Выйдя на улицу, Винкас остановился на крыльце, пораженный плачевным видом, который приобрел город за прошедшую ночь. Стоявший тут же Таката Хаи тоже разглядывал жалкие остатки своих многоцветных миражей, и вид у него был самый печальный. Вместо прозрачного льда, в котором еще вчера вспыхивали яркие бриллианты, дома и храмы были укрыты пеленой серого дыма или тумана, напоминавшего грязный весенний снег. В тумане уныло тлели крошечные огоньки, похожие на остывающие угли.
– Мне очень жаль, Таката-сан, – негромко проговорил маг. – Вчера вечером мой имп внезапно сменил гнев на милость и даже предложил свою помощь, но ничего путного из этого все равно не вышло.
Через силу улыбнувшись в ответ, мастер иллюзий махнул рукой.
– Тут, как видно, ничего не поделаешь. Тем не менее я благодарен тебе за усилия.
– Ты великодушный человек, Таката. Ведь не исключено, что это я стал невольным виновником твоих неприятностей.
– Никто не обвиняет тебя, Вин. Что касается Кирстану, то… Словом, если он действительно виноват, наша следующая встреча вряд ли придется ему по душе. Проводить тебя до «Колеса»?
– Мне будет очень приятно, – сказал маг, хотя он и предпочел бы побыть в одиночестве, чтобы как следует настроиться на Состязание.
– По крайней мере, сегодня стоит отличная погода, так что украшения, наверное, не так уж важны, – вздохнул Таката. – Посмотри: на небе ни облачка! Кстати, можешь не обращать на меня внимания, а я, со своей стороны, постараюсь не отвлекать тебя пустой болтовней.
– Ты очень любезен, Таката-сан.
Пока двое магов шагали вверх по холму к главному городскому парку, носившему название «Колесо», с Винкасом внезапно заговорил Панкс.
– Не хочешь поделиться со мной своими планами на предстоящее Состязание? – голос импа, поступавший непосредственно на слуховой нерв мага, казался дружеским. В нем даже звучало что-то вроде воодушевления.
– Я собирался, – ответил Винкас при помощи все тех же внутренних слуховых цепей, – создать иллюзию, в которой было бы, так сказать, четыре слоя, четыре уровня. В первом слое будет вид долины Зен с высоты птичьего полета. Только цвета нужно сделать поярче, а размер как раз такой, чтобы видели зрители даже с последнего ряда. На втором этапе я покажу им с птичьего полета город – его я тоже намерен раскрасить как можно ярче. В третьем слое будет парк, а в четвертом – зрители, которые как будто смотрят сверху на себя самих; при этом каждое лицо должно быть минимум втрое больше естественного размера. Раскрашивать лица я не собираюсь, но их нужно немного… идеализировать, облагородить. Особенно это касается жюри.
– Кажется, мне ясно! Хочешь победить с помощью грубой лести?
Услышав эти слова, маг вздохнул с облегчением. Последнее ироничное замечание было совсем в духе прежнего Панкса, к которому он привык и которого ему так не хватало в последнее время.
– Я обещал праправнучке, что обязательно выиграю, – с достоинством ответил Винкас.
***Широкая травянистая лужайка, на которой исстари проводилось Состязание магов, находилась в южной части парка, где деревьев было совсем немного. Одним своим краем она упиралась в обрыв, с которого открывался очень красивый вид на холмы. На одном из холмов высилась Энергетическая Станция долины Зен – приземистая, массивная белая башня, отдаленно напоминающая индийскую ступу, только вместо шпиля ее венчал блестящий белый купол, похожий на шляпку гриба. В парке близость Пагмаса ощущалась даже теми, кто не имел о магии ни малейшего представления, однако что он такое и в какой части башни обитает, не знал ни один человек, потому что даже несчастные, родившиеся с нефункциональным джинном, не могли подойти к холму ближе, чем на несколько сот ярдов. Легкое покалывание, которое Винкас ощущал, глядя на Станцию с расстояния в десять миль, вблизи купола превращалось в острую боль, вынести которую было выше человеческих сил.
Солнце встало всего час назад, но на влажной от росы траве вокруг сцены, где сегодня должна была твориться высшая магия, уже собралось немало зрителей, причем каждый притащил с собой собственное сиденье. Винкас насчитал десять мэнских непромокаемых ковров, на которых восседали младшие клерки, и семь мини-тронов – пока пустовавших – для жюри Состязания. Что касалось складных стульчиков, скамей и табуретов, то их количество не поддавалось исчислению. Проходы между рядами оставили самые узкие. Пожалуй, впервые на памяти Винкаса они были размечены не при помощи иллюзий, а посредством цветных лент и мела.
Пока он оглядывался, на сцену по наклонному пандусу поднялся отряд крупных медведей гризли, каждый из которых держал в передних лапах кадку или горшок с роскошными живыми цветами. Погонщицу медведей, хрупкую женщину в бирюзовом сари, Винкас не знал, но не мог не оценить расторопности устроителей фестиваля. Изысканные иллюзии, которыми Таката украсил сцену к празднику, растаяли вместе с утренним туманом. Теперь от них осталось только чуть заметное переливчатое сияние, которое на глазах становилось все призрачнее, и Винкас невольно вздохнул. Рядом скрипнул зубами Таката. Похоже, главное событие года начиналось с конфуза. Это почувствовали даже зрители, так как над собравшейся на лужайке толпой поднимался гул голосов, в котором легко угадывались растерянность и тревога.
Тем временем за границами предназначенного для зрителей широкого круга коротко подстриженной травы устанавливали свои лотки и разжигали мангалы разносчики. Еще дальше виднелась аккуратная шеренга переносных общественных туалетов. Один торговец жонглировал дынями; подкидывая высоко вверх, он на лету рубил их кривой саблей на аккуратные дольки. В другое время это представление привлекло бы немало зевак, но сегодня утром за его мастерством наблюдали в мрачном молчании лишь служители да попугаи, которые, рассевшись на ветвях деревьев и кустов, топорщили столь яркие хохолки, что казалось – птицы тоже принарядились для праздника.
Медведи расставили на сцене горшки с цветами и все так же на задних лапах заковыляли прочь, на ходу жуя кусочки лукума, которые они получили в качестве награды. На них почти никто не обратил внимания. В парке сгущалась атмосфера напряженного ожидания.
