Татьяна Скороходова - Меч судьбы
— Я знаю Вас, леди? — глубоким, приятным голосом спросил Киннан.
Глава 23
Ольга промчалась к выходу. На месте Хлады я бы поостереглась сейчас показываться ей на глаза.
Киннан проводил её глазами, посмотрел на нас:
— Прошу к столу.
Ни тебе удивления, ни вопросов, откуда мы свалились на его голову, словно в Хладном стада гостей бродят. Сама невозмутимость. Странный мужчина… Вейр подошел к хозяину пещеры, представился, представил меня, уселся на бревно, вынул до боли знакомый фолиант и углубился в чтение, словно дома в кресле у камина. Киннан, отвесив мне поклон, занялся ухой вместе с Севером, Вейр искал невесть что в книге Жрицы, подруга не возвращалась, а я ломала голову, что делать. Бедная Ольга, из огня да в полымя.
Вейр, пролистав книгу, поднял голову. Судя по лицу, он мечтал о розгах, ремне или топоре.
— Что? — не выдержала я.
— Хлада — воин Жрицы. Здесь, — он потряс томом, — был раздел, посвященный ей.
Я посмотрела на истерзанные листы, на Вейра, развернулась и пошла к выходу. Если бы в книге было хоть что-то стоящее, от Хладного леса давно бы уже камня на камне не оставили. Хотя… Судя по чуме, кто знает, может, он и прав. Черные, как отъявленные скупцы, тряслись над своими драгоценными тайными знаниями. Вейр цеплялся за соломинку, если бы была надежда, что книжонка может помочь, он бы ещё в походе её проштудировал. Я понимала, что он сорвал на мне разочарование, напряжение и горечь последних дней, но легче мне от понимания не стало.
Ольга не повернула головы. Волчонок возился на коленях, насторожив ушки. Подруга сидела на валуне, гладила малыша, смотрела на море и была далеко.
Я села рядом. Мерный шум волн успокаивал, навевал сон. Если к вечеру не уберемся из леса, сон станет вечным.
— Мы что-нибудь придумаем, — тихо сказала я.
— Нечего придумывать, — отрезала Ольга. — Думаю, выход один — убить тварь.
Так просто. Убить. Убить бессмертную.
— Как?
— Пока не знаю. Но заклятие с Кина иначе не снять.
— Не уверена, — я пожала плечами. Глянула на подругу и осеклась.
В разноцветных глазах полыхала ненависть. Мне стало жутко. Ольга пойдет на всё, чтобы рассчитаться с соперницей. Погибнет, но отомстит. Её не отговорить, не успокоить. Передо мной сидел вампир, который за оскорбление берет плату только кровью.
— Ты подожди немного, попытаюсь узнать, что могу, — я слезла с камня и побрела назад.
Обитатели пещеры и в ус не дули, что прекрасная половина компании немного расстроена и вне себя. Киннан крутил в руках арбалет Вейра, Север и волчицы разлеглись у костра, колдун пробовал уху. Сверкнув серыми глазами, Вейр чуть склонил голову, легкая улыбка тронула губы:
— Ну, как? Перемыли нам кости?
— Твои кости и голодный пес есть не станет.
Он ухмыльнулся. Как же, извинится их колдунское высочество, жди!
Я тронула за плечо Ольгину зазнобу.
— Чем могу помочь, леди?
— Это я могу помочь, — задумчиво ответила я, не опуская руки с его плеча и прислушиваясь к себе. — Мне надо Вас осмотреть.
— Я не болен.
— Мне лучше знать, — отрезала я, выведенная из себя упертыми и нездоровыми на головы мужчинами. Один другого краше!
Киннан пожал плечами:
— Что я должен делать?
— Стоять смирно, — я прикусила губу.
Пальцы закололо острой болью, душная темная сила сдавила грудь. Стоять рядом было тяжело, невыносимо. Заклятие есть, причем заклятие неимоверной силы. Вот только какое, один Всевидящий знает. Зажмурилась и, не касаясь пальцами, просмотрела ауру.
Алмазная граненая нить толщиной с волос опутывала сердце, ребра, обжигала холодом. Ведьма знала, что делает. Снять не получится. Мы даже вывести его из лесу не можем. Если тронуть, даже просто попытаться, Киннан умрет. Ольга права. Не знаю, поможет ли смерть Хлады, но это единственная возможность его спасти. Почти безнадежная, отчаянная, но другого выхода у нас нет.
Мы переглянулись с Вейром. Слова были не нужны. Тяжелой поступью надвигался вечер.
— Где твоя… — я замялась.
Киннан смотрел на меня.
— Жена, любовница, женщина, ведьма беловолосая, — разозленная до ёжиков, рявкнула я.
Непонятное смущение, даже робость, когда я смотрела в его ясные, чистые глаза, заставляла нервничать, словно передо мной не самый обыкновенный мужчина, а неземное существо, которое как-то даже неловко спрашивать, спит ли оно иногда с женщинами.
— Хельга будет вечером. Вы с ней знакомы?
Я досчитала про себя до десяти. Пора приводить в чувство подругу и придумать хоть какой-нибудь план, пусть самый плохонький. От мужчин толку не будет. Один на книги надеется, другой свято уверен, что «Хельга» само совершенство. Времени на страдания и обиды нет. Я решительно прошагала к выходу, пробежала коридор и шагнула на берег. Солнечный луч-предатель ослепил, укрыв мелькнувшую тень. Я вскрикнула.
Подруга только поворачивала голову, когда тигрица прыгнула. Огромный белоснежный зверь снес Ольгу со скалы, размазал по камням. Клубок сплетенных тел покатился по берегу. Я ударила. Свет и тьма подбросили в воздух врагов, слившихся в смертельных объятиях. Оскаленная морда с глазами аспида, взмах лапой, один, второй, маска ненависти на белом лице Ольги, дикое рычание, хруст шейных позвонков. И тишина. Страшная, оглушительная.
Я никак не могла проглотить комок, застрявший в горле. Сухими глазами, ещё не поняв разумом, но уже осознав беду сердцем, онемев, смотрела, как каменное острие, скользкое от крови, победно торчит к небу. Серая шуба вмиг намокла багряным, густым, пятно растекалось, ширилось.
Словно в страшном, тягучем, медленном сне, зверюга вскочила, замахнулась. Я подняла руки, крикнула. То, что веды никогда не должны произносить вслух. Силы утроились, удесятерились, питаемые яростью, горем и отчаянием.
Тигрица встряхнулась, сделала пару шагов, пошатнулась и упала. Лапы разъехались, глаза тьмы угасли. Не навек, не навсегда. Смешение сил не позволит смертному проклятию убить тварь.
Жаль.
Меня толкнули в спину, подхватили, затрясли:
— Ты как?
Никак.
Ольга казалась странно маленькой, худой, это изломанное тело не могло быть Ольгой. Голова поникла на вывернутой шее, разноцветные глаза закрыты навек. От таких ран даже вампиру не оправиться. Вейр молча прижал меня к себе, глядя куда-то за спину. Я обернулась.
Киннан стоял у входа в пещеру. Смотрел.
Смотрел на Ольгу, не отрывая карих глаз. Медленно подошел, провел рукой по коротким взъерошенным волосам, щеке, губам. Бережно подхватил, снял с каменного копья, встал на колени. Посидел, закрыв глаза, тряхнул головой и встал, сжав побелевшие пальцы.
