Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст
— Что?
— Таскать всякое, — сказал он с ухмылкой на призрачном лице, — но, предупреждаю, это требует очень больших усилий.
— Зависит от расстояния?
— И размеров, — ответил он. — И общей массы.
Я вздохнул:
— Увы, даже в магии не удается нарушить фундаментальные законы. Как грустно.
— Почему?
— Так хочется чего-то необычного, — пожаловался я. — А в магии, как вижу, та же рутина, те же законы, ограничения, того нельзя, этого тоже, а вон то не тронь, сюда не ходи…
Логирд замерцал, исчез, явно где-то побывал за тридевять земель, вернулся и сказал с надеждой:
— Я потому и занялся таким… делом, что тоже хотел… необычного. Очень хотел! Но пока не встретил. Теперь вся надежда на вас.
Я изумился:
— Почему?
Он завис передо мной, крупнолицый, снова похожий больше на канцлера авторитетного королевства, с роскошными седыми кудрями, тяжелой нижней челюстью с раздвоенным подбородком, мясистогубый и с широким властным ртом.
— Потому, — произнес он уверенно, — что вы сам… необычный человек.
Я буркнул:
— Все мы необычные. Где-то там глубоко внутри.
Он ухмыльнулся:
— Так я там и был.
— Молчи, — сказал я с угрозой. — И не говори, что видел! Сам знаю, что я не пряник, но это я, а другим такое говорить не позволено.
Он сказал мягко:
— Отдыхайте, мой сюзерен. Я постараюсь вас беспокоить как можно меньше.
Как только он исчез, я собрался с силами и попытался сотворить чашку кофе, но вместо этого ощутил болезненный удар по нервам. Судорога перекосила меня так, что лежал пару минут скрюченный, сухожилия едва не порвались, наконец отошел, но и тогда, закрыв глаза, некоторое время сидел в неподвижности, уговаривая все клетки тела восстановиться в полной мощи, я же нуждаюсь в вас не меньше, чем вы во мне…
Впрочем, уже с Логирдом разговаривал вполне отчетливо, когда почти не мог двигаться, а сейчас посидел вот так еще с полчаса, наконец сделал над собой усилие, поднялся, кряхтя и чувствуя боль в спине, приоткрыл полог и тихонько выглянул.
За это время поставили еще три шатра и с десяток палаток, сейчас быстро притаскивают на конях вязанки хвороста для костров. Возле шатра, что я занял, взад-вперед прохаживается часовой, да не потревожит кто зазря их сюзерена, несколько человек отесывают колья и вбивают по сторонам костров рогульки, на них чуть позже положат концы вертелов с подстреленными кабанами или оленями…
Я со вздохом облегчения вернулся и рухнул на лавку. Если кто и слышал сквозь тонкую ткань палатки мой разговор с Логирдом, ну, я же его высочество, мало ли с кем общается, кого не видят остальные. Стоит только посмотреть на моего коня и собачку, чтобы сказать: как хорошо, что он ведет нас, а не кого-то против нас…
Мои плечи невольно напряглись, когда прямо из туго натянутого полотна шатра вышел человек в щегольской одежде зажиточного мастерового, почти главы гильдии или, по крайней мере, старшины цеха, даже чуть-чуть опережая моду, что особенно завидно тем, кто придает ей значение.
В ответ на мой удивленный взгляд с крайне обиженным видом развел руками и даже вскинул брови.
— Что, — спросил он задиристо, — вам можно даже сквозь каменную стену, а мне и через полотно нельзя?.. Приветствую вас, сэр Ричард! Ах да, уже ваше высочество!.. Говорил же, что вам не миновать императорского трона!
Я буркнул:
— Видно будет. Да и получу, если получу, на своих условиях. Здравствуйте, сэр Сатана. Что это у вас такой довольный вид? Скупили души сироток за бесценок?
Он хохотнул:
— Души? Да их мне бесплатно отдают, еще и уговаривают, чтобы взял! Буквально насильно впихивают. Но — не беру! А довольный потому, что вы все-таки помогли некроманту, а некроманты… это моя давняя любовь. Вы вообще спасли его от ада! Церковь всегда уничтожала и продолжает уничтожать лучшие умы человечества.
— Ну-ну, — сказал я саркастически, — это я постоянно слышал от придурков всех мастей.
Он вскинул брови.
— Правда? А я думал, это я только что придумал.
— Хорошая придумка, — одобрил я. — Ее будут повторять и повторять недоумки несколько столетий. Очень этакая, революцьенная! Бунтарская. Придурки очень любят бунтовать. Начиная с того, что не хотят мыть уши, а повзрослев, кричат «Долой правительство!», которое, по сути, тоже принуждает мыть ухи и запрещает плевать на пол.
Он хмыкнул:
— А если правительство в самом деле дерьмовое?
— А им все равно, — сказал я. — Они разве понимают? Раз в правительстве, значит — враг! Они же налоги берут, грабить прохожих не позволяют, бить окна и поджигать дома почему-то низзя… Но насчет некроманта вы промахнулись. Я спасал не потому, что некромант, а потому, что мой вассал. А я как сюзерен обязан заботиться о своих людях.
Он отмахнулся, сказал легко самым светским тоном:
— Ну, это мелочи. Главное, спасен некромант! И вообще, сэр Ричард, мне нравится ваш прогресс. Как вы раньше ополчались на все, что не является людьми! Для вас нечистью были гномы, эльфы, тролли, вампиры… а теперь, смотрю, у вас взгляды полиберальнели.
Я ощутил серьезный укол, смутился, но он слишком уж смотрит победно, я пробормотал:
— Гномы, эльфы и тролли… они живут себе, никого не трогают. А вампиры нападают на людей и… причиняют вред. Потому вампиры будут истреблены все до единого!
— Пхе, — сказал он скептически, — вы же мешаете законам природы, которые придумал и составил Творец. Он повелел, что выживать должен сильнейший!..
Я посмотрел на него исподлобья.
— Ну?
— А вы мешаете, — сказал он отечески.
Я покачал головой:
— Да ну? Все правильно, выживать должен сильнейший. Раньше, насколько я слышал, вампиров было больше, чем летучих мышей! У людей есть отличительное свойство, сэр Сатана.
— Ну-ну?
— Общество, — сообщил я ему сногсшибательную новость. — Общество выживает лучше одиночек, а в соревновании обществ выживает лучше устроенное. Так что вампиров, уж извините, но, как и прочих паразитов, истребим до единого.
Он наморщил нос.
— Да? Люди обожают грязь и нечистоты, а ночь им роднее, чем ясный день. Вампиров будут обожать, сочинять о них песни и красивые легенды, а когда их станет совсем мало, начнут прятать от инквизиции и даже давать пить свою кровь.
— Какая мерзость, — сказал я и поморщился, — но должен признать, что вы весьма точно обрисовали ситуацию. Людишки… а их даже больше, чем людей, именно так и поступят. Какие-то извращенцы.
— Ну-ну, — сказал он поблажливо, — это и будут самые интеллигентные и демократичные. Вы не заметили, среди простолюдинов практически не бывает этих свободно мыслящих, которых вы называете почему-то извращенцами? Закономерно, чем человек культурнее, образованнее, либеральнее, тем больше в нем перверсий, что вас так напрягают… Так с кем вы: с грубыми необразованными простолюдинами или же с образованными людьми, что увлекаются педофилией и терпимо относятся к вампирам?
