Стивен Дональдсон - Появляется всадник
К середине дня от столицы Домне остались лишь головешки и пепел. Со своих носилок Тольден наблюдал за разрушениями, рыдая так, словно все кончено; но его отец считал иначе.
— Не глупи, сынок. Ты спас всем нам жизнь. Дома можно отстроить. Ты спас своих людей. Это я называю величайшей победой. Каждый из нас был бы горд от подобного.
— Именно так, папа, — сказала Квисс, потому что ее муж слишком переживал, чтобы говорить. — Он согласится с тобой, когда немного очухается. Если понимает разницу между хорошим и дурным.
Не замечая их смущения, Джерадин расцеловал всех троих. Квисс и Домне поцеловали на прощание Теризу. Затем Териза и Джерадин отправились к своим лошадям, жеребцу и кобыле, которые привезли их из Сжатого Кулака.
— Сейчас твой черед, Джерадин, — провозгласил Домне перед всеми обитателями Хауселдона. — Сделай так, чтобы мы гордились тобой. Сделай так, чтобы наши страдания были не напрасны. — И добавил: — Во имя разума, не забудь называть меня «папа». Джерадин покраснел. Теризе вновь захотелось рассмеяться: — Не беспокойся, па. Я постараюсь приучить его. И когда люди Домне заулыбались, они с Джерадином поскакали на помощь Морданту.
34. Отчаявшиеся
В конце первого дня осады — в тот день, когда произошло убийство Мастера Квилона и Териза сбежала, — принц Краген осмотрел свои разрушенные катапульты и спросил леди Элегу, что она думает по этому поводу.
— Атаковать, — ответила она не задумываясь. — Атаковать и атаковать.
Изумленно вскинув бровь, он ждал более подробного объяснения.
— Я не Воплотитель, но всякий знает, что Воплощение требует сосредоточенности и силы. Сам процесс Воплощения очень утомляет. И в этой борьбе, — она указала на катапульты, — у вас всего один противник. Только один Мастер может использовать зеркала так, что это повергает вас в отчаяние. Сейчас он, должно быть, обессилен. Вероятно, он уже исчерпал свой запас выдержки.
Если вы будете достаточно настойчивы, он проиграет. И тогда вы сможете разрушить эту заплату в стене. И
Орисон откроется перед вами.
Несмотря на свою убежденность и уверенный тон, принц Краген не удержался от упрека.
— Миледи, — сказал он тихо и в то же время резко, — как вы считаете, сколько у меня катапульт? Ведь их очень трудно перевозить. Если бы мы тащили их из Аленда, то были бы еще в дороге — и победа Кадуола не подлежала бы сомнению. Значит, приходится рассчитывать на то, что нам удалось взять у Армигита. — При мысли об Армигите Крагену захотелось сплюнуть. — Мне кажется, катапульт у нас не станет раньше, чем мы измотаем этого проклятого Воплотителя.
А затем, миледи, — он почти безотчетно обхватил пальцами кисть ее руки, добиваясь полного внимания, заставляя услышать то, что он не произносит вслух, — наша главная, самая основная и лучшая надежда будет потеряна.
— Тогда что вы намерены предпринять, милорд принц? — спросила Элега. Похоже, она не услышала его. Может быть, просто не слушала. — Вы что, решили просто ждать, пока явится верховный король и сокрушит вас?
Принц Краген вскинул голову. Слишком много глаз наблюдало за ним. Усилием воли он подавил досаду, и на его лице появилась надменная улыбка.
— Я намерен выполнять свой долг.
Пытаясь скрыть разочарование, он кивнул и ушел.
Этой ночью под прикрытием темноты принц выслал отряд саперов, чтобы те попробовали подрыть фундамент под заплатой в стене.
Новая неудача. Лишь только его люди принялись за работу, защитники Орисона принялись лить со стены кипящее масло и подожгли его. Пламя заставило саперов отступить — и дало достаточно света лучникам Леббика. Добраться до лагеря удалось меньше чем половине отряда.
К следующему утру у Крагена было время поразмышлять над последними событиями. Принц объявил, что больше не будет рисковать.
Он не собирается уходить со своих позиций. Он всю ночь планировал поддержку для своих войск, придумывал распоряжения для капитанов и консультировался с монархом Аленда. Но он не хотел рисковать, не хотел потерь. Возможно, он решил дождаться верховного короля Фесттена, чтобы создать с ним простой и безобидный военный альянс.
Элега понимала, почему он поступает подобным образом. Он объяснил ей это — как прилюдно, так и частным образом. И его объяснения имели смысл. Тем не менее, его пассивность приводила ее в отчаяние. Временами она не могла видеть его перед войсками; временами она была с ним едва вежлива в постели. Она хотела действия — хотела разрушения стены, битвы; хотела свергнуть короля Джойса и посадить на его место принца Крагена.
Она не хотела думать, что предала своего отца впустую. Пока войска Аленда, наслаждаясь внезапно начавшейся весной, тратили время на учения или на отдых, вместо того чтобы поставить Орисон на колени, все, что она делала, выглядело глупо.
Элега старательно считала дни, часы и молча страдала. Поздним вечером на пятый день бездействия принца (на шестой день осады), пока она ждала, когда принц закончит подводить итоги дня и обсудит с Маргоналом дальнейшие планы, солдат, явившийся с одного из сторожевых постов, доложил ей о гостье.
— Простите мое вмешательство, миледи. — Солдат, старый ветеран, похоже, сомневался, что поступает правильно. — Я бы не стал беспокоить вас по такому ничтожному поводу, но она не пыталась прокрасться в лагерь. Она пришла прямо на пост и пожелала увидеться с вами. У нее при себе не было никакого оружия — даже ножа. Я сказал, что отведу ее к принцу. Или по меньшей мере к капитану. Она ответила, что ей это не кажется разумным. И заявила, что, если я отведу ее к вам, вы решите, как с ней поступить.
Элега постаралась терпеливо выслушать эти пространные объяснения.
— Кто она такая?
Солдат начал смущенно переминаться с ноги на ногу.
— Говорит, что она ваша сестра.
Элега заморгала. Кровь застыла в жилах. Осторожно, чтобы голос не предал ее, она ответила:
— Вы поступили правильно. Можете привести ее сюда. Я решу, что с ней делать, когда выслушаю.
Солдат незаметно пожал плечами. И, отбросив в сторону полог шатра, завел Мисте внутрь.
Сестры стояли словно громом пораженные и смотрели друг на друга. Солдат вышел и закрыл за собой полог, а сестры стояли и смотрели друг на друга не отрываясь.
Элега фактически находилась в своей стихии. Она была в полупрозрачном одеянии, которое очень нравилось принцу; свет ламп и кадил подчеркивал блеск ее коротких светлых волос, красоту бледной кожи, живость фиалковых глаз. По контрасту Мисте нуждалась в солнечном свете, чтобы выглядеть наилучшим образом. В помещении, при искусственном освещении она казалась замкнутой и задумчивой, а ее взгляд далеким, словно она погружена в раздумья и меньше интересуется происходящим, чем ее сестра. Выглядела она не столь представительно. Ее плотный плащ был сильно потрепан.
