Дэйв Дункан - Дети Хаоса
Но все было совсем не так просто.
Кандидаты, стремящиеся стать членами культа, никогда не сомневались относительно благословений, полученных членами культа. А вот цена, которую требовал бог, иногда выражалась не столь очевидным образом — «она была написана на обратной стороне дощечки», как говорили на базаре. Так священный Укр предлагал процветание, в то время как клятва, которую Он требовал, не содержала упоминания о корбане, однако в ней имелись внешне невинные слова, что кандидат сделает процветание своей «единственной радостью». Было очевидно — джентльменское соглашение между смертным и Богом — что последующие богатство и счастье будут соответствовать количеству золота в двух сосудах. Лишь немногие кандидаты осмеливались предложить богу более трех частей из пяти, оставляя две части себе. Дать Укру четыре части из пяти считалось безрассудством.
Хорт очень торопился. Он мечтал о настоящем богатстве, а не просто о безбедной жизни. Он хотел вернуться домой — ненадолго, естественно — чтобы избавить мать от унизительной бедности. Он намеревался помогать братьям и сестрам — в разумных пределах, конечно — если сумеет их найти. Но больше всего он мечтал показать своему отцу, как выглядит богатый человек, и как несколько нанятых телохранителей могут отплатить за старые обиды. Вот почему он положил в золотой сосуд все пять мер.
Если судить по дальнейшим событиям, богу его дар понравился. И не вызывало сомнений, что поступок Хорта произвел сильное впечатление на смертных свидетелей, поскольку многие из них согласились на тайное предложение Хорта стать его партнерами. Не прошло и шести дней после ритуала посвящения, а Хорт уже сумел расплатиться с главным долгом, взяв новый заем под значительно меньшие проценты. Меньше чем через год он полностью погасил все долги, а двое из его поручителей уже на него работали.
Он так и не нашел времени вернуться домой. Когда он наконец сумел послать туда человека, тот вернулся и доложил, что родители мастера Вигсона довольно давно умерли, и никто не знает, где искать его братьев и сестер. Как бывает всегда, завтрашние радости не материализовались. Текущие заботы очень скоро заставили Хорта о них забыть.
Судороги в ногах вызывали такую сильную боль, что глаза под повязкой начали слезиться. Впрочем, слезы — пустяк, они никак не связаны с настоящим горем. Он не смог заплакать, когда умерла Паола, и не станет плакать, если сейчас они заберут Френу. У трупов не текут слезы.
Бедная Френа! Он так хотел устроить ей замечательный праздник!
Вчерашние и завтрашние радости
Слаще сегодняшних.
Откуда взялись эти слова? Две величайшие радости его жизни пришли к нему через несколько лет после посвящения и культ, когда он принял посетительницу — молодую флоренгианку с черными вьющимися волосами и яростными темными глазами. Он сидел у себя кабинете и приказал, чтобы его не беспокоили. Тем не менее она каким-то образом сумела убедить слугу, вошла и села без приглашения. Она привела с собой девочку, которая уже начала ходить. Сейчас малышка стояла рядом с матерью, держала ее за руку и молча смотрела на Хорта бездонными глазами.
Хорт взглянул на них, поскольку верил чутью, которым наделил его бог, и они подсказали ему, что эта женщина принесет ему доход.
— Что я могу для вас сделать, госпожа?
— Многое. Я тоже могу многое для нас сделать.
Он ждал. Темные глаза запылали еще сильнее.
— Этот ребенок — заложник из одного крупного города во Флоренгии.
— Если вы рассчитываете, что я помогу собрать выкуп у сыновей Храга, то вы будете горько разочарованы.
Она презрительно тряхнула головой.
— Меня наняли кормилицей, чтобы я доставила ребенка сюда. — Если она говорила правду, то у нее была удивительно чистая речь, ведь война началась всего год назад, так что эта Женщина появилась в Вигелии сравнительно недавно. — Позднее они пытались забрать у меня девочку.
— Это обычная практика — тщательно охранять заложников, — сказал Хорт — Если маленький ребенок не способен сбежать, то это вполне по силам опекуну.
— Ее опекун так и сделал. — Она мрачно улыбнулась.
— Когда и где? У меня нет ни малейшего желания обнаружить в своем доме веристов. — Его смущала растущая уверенность, что женщина принесет ему прибыль; такие же чувства он часто испытывал, когда смотрел на медную руду или лебединые перья, и это ощущение его никогда не обманывало, Но сейчас он не понимал, что может значить появление незнакомки.
— Джат-Ногул.
— Ага! — Рыба начала кусаться. — Мятежники, стало быть? Во время набега дворец разграблен. Сатрап Карвак умер.
— Да, так все и произошло. — От ее улыбки он задрожал.
Ну уж нет! Это все меняет. С другой стороны, два бога наверняка лучше, чем один.
После недолгих размышлений он произнес:
— Я не считаю, что убийство любого ребенка Храга является преступлением. Скорее наоборот. Возможно, в честь убийцы следует поставить памятник. Вам известны подробности?
— Да.
— Ивы?..
— Не спрашивайте.
Они довольно долго молча смотрели друг на друга. Она больше не улыбалась. Тому, кто фехтует с Древнейшей, нужен длинный меч, как говорят на базаре. С другой стороны — а Хорт умел рассматривать ситуацию с самых разных точек зрения, на что были способны немногие, — его бог все еще сулил ему большие доходы. Два бога лучше, чем один.
— Вы хотите найти в моем доме убежище или рассчитываете, что я помогу вам добраться до Флоренгии?
— Женитесь на мне. Удочерите девочку. Вы богаты и скоро станете еще богаче. Вы можете позволить себе жену. А из меня получится хорошая жена. — Она насмешливо улыбнулась. — Кормилицы редко бывают девственницами.
— Наверное, вы правы. — К своему удивлению Хорт улыбнулся в ответ. Женщина была привлекательна. Он давно собирался жениться, но никак не находил времени. — А что еще я получу, если не считать вашего весьма приятного общества?
— Мы присматриваем за своими.
— Ну, женам положено так поступать. Нельзя ли более конкретно?
— Процветание для вас и несчастье для ваших врагов.
— Я не одобряю убийство, если вы это имеете в виду.
Она подвергла себя опасности, сказав так много, а теперь и Хорт попал в затруднительное положение.
Если он откажет ей, а женщина говорит правду, то она может навести на него порчу. Если же он сохранит их беседу в тайне, ему могут предъявить обвинение в пособничестве мятежникам. Или того хуже. Поскольку священные Свидетельницы Мэйн не выступают на хтонических судах, священный Голос Демерна не вынесет приговор, и правосудие будет вершить толпа.
