Генри Каттнер - Ярость
За исключением одного, подумал Сойер. Пустое пальто с капюшоном все еще было в руках изумленного Извера, который несколько мгновений назад держал Клей. Сойер ощутил внезапную тоску в душе при виде этого пальто. Девушка исчезла, как будто она никогда и не существовала. Исчезла в этом городе, который был ее родиной и вместе с тем чужим и враждебным для нее местом.
Все это случилось практически мгновенно, занавес все еще лениво поднимался, раздвигаясь, в то время как шум повозок затихал вдали. За поблескивающей медной сеткой открылся широкий стеклянный коридор. Охранник толкнул Сойера вперед, под тяжелые складки медной сети. Сойер успел оглянуться назад и увидел пальто Клей, лежащее на мокрой земле с распростертыми рукавами, как бы в бесконечном отчаянии. Занавес закрылся и полностью отрезал Сойера от внешнего мира, с его звуками, надеждами, тревогами.
Альпер сидел на стеклянной скамье в пустой стеклянной камере и смотрел на Сойера. Тот сидел на полу в противоположном углу, обхватив колени руками. Он смотрел на Альпера.
— Ты дурак, — сказал Альпер.
Сойер не обратил внимания на его слова.
— Ты помог ей бежать, — продолжал Альпер. — С твоей стороны это была идиотская выходка. Теперь мы оба заплатим за это.
Сойер медленно обвел стены камеры, совершенно гладкие и чуть зеленоватые. Взгляду не на чем было остановиться, и он поневоле вернулся к Альперу. Где-то здесь была дверь. Они ведь вошли сюда через дверь, но когда она закрылась, абсолютно невозможно стало определить ее местонахождение.
Свет в комнате давал какой-то невидимый светильник под самым потолком.
— Мне тоже все это не нравится, — медленно проговорил Сойер. — Совсем не нравится. Мне кажется, что теперь мы оба в одной лодке.
— Лодка! — сказал Альпер. — Это же не Земля. Я не понимаю…
— Может быть, ты понимаешь больше, чем я. Если мы хотим что-то предпринять, тебе лучше рассказать мне все, что тебе известно. Например, о Нете. Неужели она тебе никогда не говорила о существовании этого мира?
— Нет, — угрюмо сказал Альпер. — Она явилась ко мне на Фортуне. Ты сам видел как. Как тень. Но когда она коснулась меня, я почувствовал, как энергия стала проникать в меня…
Он с торжеством посмотрел на Огненную Птицу в руке.
— … и после этого я решил дать ей все, что она хочет.
— Урановую руду?
— Да. Она хотела, чтобы урановую руду добывали и увозили. Поэтому я хотел закрыть шахту. Но об этом мире я не имел никакого понятия.
— Я думаю, нам следует сотрудничать, — сказал Сойер. — В нашем положении лучше быть друзьями, чем врагами. Ты понимаешь, что я не могу отсюда послать доклад в Торонто? Может статься, мы пробудем здесь долго.
Альпер кивнул.
— Прекрасно, — сказал Сойер. — Тогда первое, что следует сделать, это извлечь передатчик из моей головы.
— Нет.
— Почему? Ведь теперь тебе не надо контролировать меня.
— Это не позволит тебе убить меня. Глаза Альпера светились подозрением.
— Я прекрасно знаю, что у тебя на уме, молодой человек.
— Ты идиот, — глубокомысленно заметил Сойер. Альпер немного подумал.
— Хорошо, — сказал он. — Пожалуй, нам лучше действовать сообща, но передатчик останется в твоей голове. На всякий случай. Ты говорил о том, что мы что-то должны предпринять? Что, например?
Сойер снова обхватил колени руками.
— Единственное, что я могу предложить на данный момент, — сказал он, — это ждать.
6
Они молча сидели минут десять, изредка обмениваясь враждебными взглядами. Но вот их внимание привлек странный звук, исходивший откуда-то сверху. Оба повернули головы. В стеклянной стене появился сверкающий квадрат размером три на три дюйма. Они в изумлении смотрели, как поверхность квадрата раскаляется, стена становится прозрачной, так что уже можно было рассмотреть гексагональную структуру стекла. Затем стекло внезапно превратилось в зеленый пар, который ворвался в камеру, и лица Альпера и Сойера обдало жаром. У них выступил пот.
Температура, однако, быстро снизилась. В воздухе медленно таяло облачко зеленоватого пара, а квадрат в стене стал отверстием. Видимо, молекулы этого стеклообразного материала мгновенно испарились, не переходя в жидкость, точно так, как это происходит с кристаллами двуокиси углерода — сухого льда. Вещество, из которого состояла стена, не исчезло, а просто перешло из твердого в газообразное.
Величественная голова Извера со стеклянной короной появилась в отверстии. Он с любопытством смотрел на землян. Видимо, так же люди наблюдают за деятельностью муравьев в муравейнике. Лоб Извера тоже был мокрым от капелек пота. Видимо, для испарения стекла потребовалось много энергии и выделилось много тепла.
Большие, полуприкрытые ресницами глаза Извера взглянули на Альпера. Видимо, Извер решил, что Альпер именно тот, кто ему нужен. Не входя в камеру, он вытянул свою длинную руку и положил на колени Альпера квадратный предмет размером около десяти дюймов. Предмет был черного цвета и слабо мерцал.
Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, голова Извера исчезла. Несколько мгновений отверстие оставалось открытым, а затем жуткий холод наполнил камеру. Молекулы зеленоватого пара мгновенно сконцентрировались и заполнили отверстие в стене. Воздух стал чистым и прозрачным, а стена — такой же монолитной, какой была до этого.
Альпер осторожно коснулся предмета на своих коленях. При этом он подозрительно взглянул на Сойера. И тут предмет вдруг шевельнулся, как будто с него спали невидимые ремни, и оказалось, что с колен Альпера свисает мерцающая черная ткань, такая черная, что она поглощала все лучи, падающие на нее. Глаз человека не мог сфокусироваться ни на чем, глядя на нее, — настолько глубока была эта чернота. Эта ткань не была запакована — ни в бумагу, ни в картон. Ее держало в сложенном состоянии ее собственное силовое поле. Приглядевшись, Сойер понял, что это не просто ткань, а что-то вроде плаща, такого огромного, что трудно было поверить, что он мог сложиться в такой маленький сверток. Из складок плаща выпал квадратик белой бумаги, который сам развернулся и лег на пол перед Альпером.
Альпер осторожно взял его за самый уголок. Там было что-то написано. Альпер быстро пробежал текст глазами, и его лицо осветилось торжеством. Он рассмеялся радостным лающим смехом, глянул на Сойера, и тут же рука его оказалась в кармане.
Громы и молнии возникли в самых глубинах мозга Сойера и ослепили его страшной болью. Пульсирующий ток крови в ушах усилился так, что, казалось, пришел конец света. Все исчезло перед его глазами.
