Оксана Демченко - NZ
Она выудила нужное слово из хлама в моей голове, сразу сдулась и села на корточки, вытирая слезы и горбясь. Если бы я умела мысленно помолчать, я бы именно это и сделала. Но я и язык-то прикусываю редко, а уж мысли мои всегда несутся без руля и тормозов.
— Любимых не фрахтуют. Пошли, надо слегка напиться.
— Много ты понимаешь, — более мирно упрекнула Гюль, встала и жестом указала направление. — Там рестораны нашего метаболизма. Километра три по прямой, если я верно помню. Дура ты. Любовь — это примитивная химия. Не более.
— Меня интересует уважение, — отшила я её. — А химию я даже в школе никогда не сдавала выше трояка, разве из жалости тянули на четверку. Если мама за меня просила. Гюль, у тебя могут быть дети?
— Сейчас — нет, — почти без слов признала она. — Мы двухконтурные, это примерное понятие, ты все равно не захочешь разбираться. Все куда сложнее, чем твои мысли про гормоны, уколы и операции. Это фундаментальное вмешательство, исполненное по воле оригинала моей клон-последовательности. Я думала найти тут хорошего специалиста, второй контур не так и просто убрать.
— Ты реально двухконтурная, полноприводная дура, уж прости, — отмахнулась я. — У нас есть знакомый: Кит. Как можно выбирать из толпы модных уродователей, имея шанс попросить у настоящего кэфа? Древнего.
— Он же сгинул.
— Он не золотая рыбка, чтобы исполнять желания. Пошли жрать. Потом по плану. У нас ведь есть план.
— Хватит донимать меня тем, чего я боюсь до судорог. От мысли, что ты все еще не зарыла «топор войны», я делаюсь полудохлой. Все это принадлежит ему, — Гюль обвела рукой пространство, намекая на звездное скопление близ габа «Зу». Домыслив фразу, Гюль скисла скорее, чем самое негодное просроченное молоко. — Надо же было тебе назначить такого врага.
— Он сам вызвался, — отмахнулась я.
— Разумные в белковом универсуме знают, что допустимо и что нет, — жалобно вздохнула Гюль. — Только ты… не местная. Тебе забыли сказать. Сима, с ним никто не связывается. Он не при власти, он — возле. В тени, это еще хуже. Сима, мне жаль Дэя и все такое… но тут ничего не поделаешь. Игиолф Седьмой непобедим, единственно верный способ уцелеть — сойти с его пути. Иначе раздавит и не заметит.
— Ой-ой, я вся плачу, аж растекаюся. Одна беда: мне пофиг. Средств нет, репутации нет, имущества ноль, семья отсутствует. Зато, если я себя не уважаю, это финиш, это мне кранты. Так что я неуязвима и я баран… потому что не овца, вот! Хочешь дрожать — вали на все четыре стороны и рыдай в безопасности.
— Пропадешь без меня, — шепнула Гюль по своей привычке телепата, так тихо, что лишь в черепе и слышно, изнутри. — И мне без тебя… скучно.
Если честно, сочувствую ей. Всю жизнь она провела за спиной урода, о котором я не слышала толком ничего и в лицо при встрече не узнаю. Зато я просмотрела сведения по Грибовидной туманности. То еще местечко, Голландия нервно курит и вымирает от зависти.
Всесортные психи, думающие чем угодно, только не головой, постепенно заселили несчастные звезды, которым иной раз противно освещать разнообразную жизнедеятельность, нацеленную на удовольствие. Отринув устаревшую модель семьи, в сладкой дымке туманности народ чего только не вытворяет. Туда летают отдыхать, как в зверинец. Чтобы поглазеть, поржать и сфоткаться на фоне местных. Там живут прайдами. Век за веком совершенствуют многоцелевых роботов одного и того же назначения. Создают генераторы эйфории и кайфомашины, пробуют нюхать и пыхать — ну, типа в школе не наигрались.
Я не против свободы в её полноте, аж до мозговой горячки и ампутации извилин. Просто свобода по мне — это выбор. Всегда. С открытыми глазами. А если родилась клоном, топала строем за божественным, варила его мысли под крышечкой и тщательно, как пыль, вытирала свои — это не свобода. Это черт знает что. Покойная мамина бегония, и та знала о жизни больше, стоя на окне.
В Грибовидной местные психи живут припеваючи, припиваючи и заедаючи всласть. Имеют по тысяче единиц условного интеллекта и пользуют их, чтобы ни хрена не делать. Поэтому мегатонн кайфа у них — завались. А универсум помаленьку подбирают под себя имперцы, так называемые «истинные люди». Минимум генных игр, много борьбы за место под звездами, крепкие локти и нерастраченная агрессивность молодой расы. Я сразу их невзлюбила? Это потому, что признала за своих. За людей.
Например, мы, жители России, едва завидя соотечественника вне пределов родины, делаем морду кирпичом и фальшивим: «Нихт ферштейн, идите нафиг подальше». Если не понимают — в тыкву! А потом дружно обмыть синяки в спирте, до образования на роже ровного оттенка… Имперцы — это мы, но чуть постарше. Да, сволочи, циники, беспринципные уроды, шпионы-многоженцы, обслуживающие по три разведки и более. Это мы. Когда после великого мора тараканы передохнут, мы пообедаем ими, поделив добычу с дрюккель-китайцами — и все равно выживем, бормоча с долей отвращения к себе, переходящего в восторг: «Ну, мы сво-олочи… Бли-ин, ну мы хуже гангрены, это круто!».
Имперцев я не люблю. Но именно к ним метнулась прямиком от памятной небелковой станции. При этом мысленно пообещала себе нажраться до поросячьего визга в «Дне», если дежурный, сменивший Линля — не тэй, телепат и так далее. И я осталась трезва: Игль вышел нас встретить, строго по регламенту общения с нейтральными габ-служащими угостил напитком и булочкой на сумму в три вздоха. И концентрированно подумал для Гюль все, что нам предлагает. Она передала мне, морф нас слегка поэкранировал. Сепаратный сговор состоялся.
Габберу по статусу не полагается доступ к полным материалам закрытого дела. Но мне сдали их все за память о походе через небелковую станцию. Я честно поделилась полным воспоминанием, не жаль. И честно исполнила вторую часть уговора: тупо хлопала глазами на официальном допросе. Откуда мне знать, что так круто вырубило Стоппера? И не видела я облако синта, на кой мне в карантин? Я ведь официально не в курсе, что одновременно стали лужицами полужидкой дряни все аппараты той же серии. Что ученые на ушах стойку отрабатывают, потому что синт испарился. Невидимый и неуловимый, но очень даже полезный…
Имперцы тоже исполнили вторую часть договора. Они нанимали Билли и они же ему выхлопотали отпуск. Так состоялась «встреча на Эльбе» — кстати, в здешней системе есть планета Эльб. Правда, мой американский союзник так и не просек, кто я, и что у меня тут — война! Простительно, Билли не намерен возвращаться на Землю, он вроде бы борется за статус имперца после выхода в отставку. Он дисциплинированный. В отличие от меня.
— Обедаем тут, — немного натянуто сказала Гюль, свернув с маршрута.
