Сергей Джевага - Серый маг
— В старых городах много теней, — с улыбкой сказала Жосслин. — Прошлого и будущего, иногда настоящего. По легенде, лет пятьсот тому назад в городе бушевала эпидемия чумы. Ворота закрыли, дома и людей сжигали каждый день. А в то время в Дорберге гостил странствующий чародей. Никто не знал, к какому Ордену тот принадлежит, чего добивается и что ищет. Но маг откликнулся на призыв моего предка, стал помогать и лечить. На десятый день мор пошел на убыль. А вот чародей заболел. Эпидемия носила колдовской характер — проклятие, наложенное волшебниками соседей. После смерти мага посох установили в центре города как символ победы над чумой. А спустя двадцать лет безделушку забрали в королевскую казну…
— Печальная история, — произнес Птиц. Перевел дыхание, рискнул добавить: — Прошлое иногда возвращается.
— В самом деле? — хрипловато рассмеялась Жосслин. Легкой танцующей походкой обошла постаменты, остановилась невдалеке. — Прошлого нет, милый сэр Птиц. И будущего тоже. Мы живем в огромном настоящем, где возможно все.
— Интересная концепция, — медленно сказал послушник. Бросил на дочь короля быстрый взгляд, смерил расстояние до посоха. — Но сейчас Дорбергу некому помочь.
— А надо? — хмыкнула Жосслин, быстро облизнув губы.
— Надо! — отрезал парень.
— Интересно, из чего сделаны такие выводы? — спросила принцесса, с любопытством склонив голову набок.
Мрак сгустился за спиной девушки. Пламя камина и свечей приутихло. На мгновение послушнику показалось, что вслед за Жосслин стелется плотный черный саван. Силуэты опочивальни поплыли. Птиц отступил еще на шаг. Но злость прорвала заслоны воли, придала сил. Не думая о последствиях, Ирн брякнул:
— А разве не видно? Люди умирают как мухи.
— Вам жалко? — с показным возмущением воскликнула принцесса и надула губы.
— Мне жалко вас, — пробормотал Птиц. — Потому что отвергли истинный дар Творца.
Чем ближе подходила дочь короля, тем сильнее мутился разум парня. Жосслин преобразилась, будто по мановению руки. Болезненная худоба исчезла, бедра раздались. Фигура приобрела пышные и сочные очертания. Грудь увеличилась и теперь оттягивала ткань, слепила белизной сквозь глубокий вырез… Лицо!.. Черты его стали правильными и красивыми: точеный нос, пухлые влажные губы, высокие арки бровей. Перед послушником стояла дивная нимфа из сказки, прекрасная и соблазнительная.
— Кто ты? — спросил Птиц. Попытался сотворить солнечное знамение, но не смог. — Зачем я тебе нужен?… Сгинь, чудовище!..
— О, сэр Птиц, что вы такое говорите? — проворковала Жосслин. Быстро облизнулась, провела ладошками по бедрам. — Вы завтра станете моим законным супругом…
Дочь короля плавно и незаметно оказалась рядом, провела ладонью по щеке. Парень всхрапнул и отшатнулся. Не удержался, рухнул на кровать. Но едва освободился от обволакивающей мягкости простыней, девушка оказалась рядом. Схватила за запястья, пригвоздила к перинам. С кошачьей ловкостью вскарабкалась верхом и весело захохотала.
— Вы мой, сэр Птиц! Никуда не сбежите!..
— Сгинь, — слабо пробормотал Ирн. Напряг мышцы, попытался приподняться. Головокружение и жаркая истома победили. Страхи и мысли растворились в одном неутолимом желании. Огонь охватил тело, и парень перестал бороться.
Тьма колыхнулась, окружила постель. Статуи и картины, силуэты комнаты отдалились. Откуда-то снизу ударили плотные струи белесого тумана. Соткались в некое подобие змеиных тел, застыли в ожидании. А принцесса вновь неуловимо изменилась. Легкое платье куда-то исчезло, прямо перед глазами послушника замаячили острые соски. Ирн ощутил горячую тяжесть груди, заскрипел зубами от сладкой истомы. И тут же охнул от отвращения…
Дохнуло гнилью. Мертвенный холод обжег сквозь одежду. Лицо Жосслин подернулось туманной пеленой. И на смену прекрасному лику явилась злобная морда. Зубы удлинились, обратились в кривоватые иглы. Пышные волосы поредели, остались жидкие пряди. Кожа покрылась струпьями и гнойными язвами. Иссохла, обтянула череп, как бумага. А глаза… глаза затянуло сырым туманом.
Сквозь пелену в мозг проникло далекое мурлыканье, встревоженное и напряженное. Птиц очнулся, закричал от ужаса. Рванулся, сбросил с себя ледяное тело. Но далеко убежать не удалось. Едва Ирн сгруппировался для прыжка, маленькая женская ладошка схватила за голень и рванула обратно. Тварь перехватила парня другой рукой. Сжала с невероятной для такого хрупкого на вид существа силой и потащила обратно.
— Куда же ты собрался, будущий муженек? — глумливо захохотала Жосслин. — Али я не по нраву?…
Острые зубы щелкнули возле самой шеи. Птиц взвыл, неимоверным усилием воли сумел отстраниться. Маленькие пальчики намертво сомкнулись на запястьях. Раздался дробный хруст, руки существа удлинились. Ирн завис над кроватью, как муха в объятиях паука. Затрепыхался, заорал от злости, отвращения и ужаса. Кожа на боках твари порвалась, из-под ребер выдвинулась вторая пара рук. Острые когти вцепились в ноги послушника, Птиц оказался практически распятым.
Но теплая пушистая лапка в разуме окрепла, помогла сохранить рассудок. И как отклик, из глубин подсознания пришла раскаленная волна… Образы, мысли, знания, ощущения. Раздался беззвучный крик, ликующий и радостный. Чужак рванулся вверх, разбил границы воли и чувств. Парню показалось, что еще секунда — и череп просто взорвется изнутри. Мысли и воспоминания сгорали целыми пластами. Длинная раскаленная игла ввинчивалась в мозг. Разрушала, уничтожала. И одновременно плавилась, соединялась с личностью Птица.
На лбу парня выступили крупные градины пота, лицо исказила болезненная судорога. Послушник захрипел, с бешенством посмотрел на чудовище.
— Боюсь, свадьба не состоится!
— Конеш-ш-ш-но… — прошипела Жосслин и оскалила клыки. — Но если надееш-шься уйти… не выйдет!.. Я выпью тебя, мой сладенький.
— Зачем тебе я? — спросил парень. Внимательно посмотрел в заполненные туманом глазницы, сдвинул брови на переносице.
— Великий Хоз-зяин попрос-сил задержать, отобрать одну вещ-щицу. Мои братья там-м-м страдают. Для того чтобы упокоиться, надо восстановить равновесие, — ответила тварь. Из пасти вывалился сизый язык, прошелся по кривоватым зубам. — Но я реш-шила оставить тебя… с-столько с-с-скрытой силы в твоей крови, с-столько огня! Наша Ма-ту-ш-шка получит огромную власть. И тогда… тогда мы переродимся, с-станем вами. Смож-жем ходить, жить среди вас-с и есть… как многие столетия назад.
— У тебя не получится, — с затаенной ненавистью произнес Птиц. — Подавишься.
