Терри Гудкайнд - Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя
— Ричард! Противоядие подействовало! Оно подействовало, добрые духи, подействовало! — радостно закричала она.
Ричард приподнялся на локте.
— Противоядие? — Он оглядел трех женщин перед ним. — Противоядие от чего?
— Тебя отравили, — объяснила ему Кэлен. Она показала большим пальцем себе за плечо. — Оуэн. Когда он пришел к нам первый раз, ты дал ему напиться. В благодарность, он отравил воду в твоем мехе. Он собирался отравить и меня, но пил только ты.
Взгляд Ричарда остановился на человеке у ног Фридриха. Он кивнул головой, подтверждая согласие со словами жены.
— Одна из тех маленьких ошибок, — сказала Дженнсен.
— Что? — Ричард удивленно посмотрел на нее.
— Ты говорил, что, как и все люди, тоже совершаешь ошибки, и даже самая маленькая из них может привести к большим неприятностям. Помнишь? Кара говорит, что ты всегда совершаешь ошибки, особенно простые, и поэтому она должна быть с тобой. — Дженнсен хитро улыбнулась. — Похоже, она права.
Ричард не возражал.
— Это только доказывает, как легко нас обмануть такими простыми вещами, как тот парень, — произнес он, вставая и собираясь направиться к Оуэну.
Кэлен наблюдала за парнем.
— У меня есть подозрение, что он совсем не прост.
Морд-сит положила руку на плечо Ричарду, чтобы задержать его.
— Кара, приведи его сюда, пожалуйста, — сказал Ричард, вынужденный сесть на ближайший ящик.
— С радостью, — девушка мотнула светлой косой и направилась через лагерь. — Не забудь сказать ему про Оуэна, — бросила она Кэлен.
— Что сказать?
Кэлен подвинулась ближе и смотрела, как Кара поднимает Оуэна на ноги.
— Оуэн рожден без искры — он такой же, как Дженнсен.
— Хочешь сказать, что он мне сводный брат? — задумавшись, Ричард откинул назад волосы.
— Этого мы не знаем, — пожала плечами Кэлен. — Знаем только, что он не обладает даром. — На ее лице отразилось замешательство. — Кстати, в лагере, где нас атаковали, ты хотел сказать мне что-то важное, когда мы допрашивали того человека, но не успел.
— Да... — Ричард прищурился, вспоминая. — Я хотел сказать о том, кто послал их схватить нас: Николас... Николас какой-то.
— Скользящий, — подсказала Кэлен. — Николас Скользящий.
— Точно. Николас сказал им, где нас можно будет найти — на восточном конце пустыни, по направлению к северу. Откуда он это знал?
— Давай подумаем, откуда он знал? — Размышляя, Кэлен потерла переносицу. — Мы не видели никого, кто внушал тревогу и мог бы доложить, где мы. Даже если какой-нибудь человек и видел нас, то к тому времени, когда он успел бы сообщить о том, где нас найти, и Николас отправил людей, мы бы уже были далеко. Точно знать место можно было, только если Николас был близко от нас.
— Птицы, — сказал Ричард. — Он наблюдал за нами с помощью птиц. Больше мы никого не видели. Только так можно было узнать, где мы. Этот Николас Скользящий видел нас глазами птиц, как тени следующих за нами. Поэтому он знал, где нас искать, отдавая приказ своим людям.
Ричард поднялся, увидев, что к нему идет Оуэн.
— Лорд Рал, я так рад, что тебе лучше! — Парень спешил вперед, сложив руки в жесте облегчения. Кара держала его за складки одежды на плече. — Я не хотел, чтобы яд причинил тебе такой вред, и этого, клянусь, не произошло бы, выпей ты противоядие раньше. Я так старался придти к вам раньше, то есть, клянусь, я пытался, но все эти убитые... — Он заискивающе улыбнулся Кэлен. — Мать-Исповедница понимает, что я не виноват.
— Видишь, это наша вина, что Оуэн не пришел с противоядием раньше, — хмуро взглянув на Ричарда, Кэлен скрестила руки на груди. — Он пришел в лагерь, намереваясь дать тебе зелье, а нашел там только убитых нами людей. Мы уже уехали и не дождались его помощи. Так что, это не его вина: намерения Оуэна были кристально чисты, и он изо всех сил старался, а мы не оценили его усилий. Н-да... Очень неосмотрительно с нашей стороны.
Ричард смотрел на Кэлен, удивляясь, пересказывает ли она саркастическим тоном то, что рассказал ей Оуэн, или все действительно так и было. А, может, это его голова еще не совсем прояснилась?
Радость Ричарда от выздоровления будто накрыло темное грозовое облако.
— Значит, ты отравил меня, — обратился он к Оуэну тоном, не предвещающим ничего хорошего. — А потом принес противоядие в лагерь, но мы уже ушли.
— Да. — Хорошее настроение парня тоже улетучилось. — Конечно, было жестоко ничего не сказать вам, но там было так... — Голубые глаза Оуэна увлажнились. Он обхватил себя за плечи, закрыл глаза и принялся раскачиваться из стороны в сторону, с одной ступни на другую. — Ничего не существует. Ничего нет. Ничего нет.
— Что это значит, «ничего не существует»? — Ричард схватил его за грудки и подтянул к себе.
— Ничего нет, — под взглядом лорда Рала парень побледнел. — Мы не можем знать, существует ли то, что мы видим. Как мы можем знать?
— Но разве твои глаза не доказывают тебе, что мир существует, и он вполне настоящий?
— Нет, потому что наши чувства искажают реальность и обманывают нас. Чувства вводят нас в заблуждение. Вот мы не видим ночью — наши чувства говорят нам, что ночь пуста, но сова охотится на невидимую нам мышь. В нашей реальности этой мыши нет — даже если мы знаем, что она должна там быть. Так что помимо видимой нам существует еще другая реальность, например, реальность совы. Наше зрение не просто прячет от нас правду. Что еще хуже, оно искажает реальность. — Оуэн говорил со страстной убежденностью. — Чувства обманывают нас. Собаки ощущают запахи, которые наше ограниченное обоняние не воспринимает. И собака идет по следу того, что, как говорят наши чувства, не существует. Наше понимание реальности ограничено нашими ущербными чувствами... Наше предубеждение заставляет нас думать, что мы знаем непознаваемое — не так ли? Но у нас нет точных чувств, чтобы познать этот мир. Мы знаем только его малую часть. Целый мир спрятан от нас, целый мир тайн, о которых мы не знаем. Но какая разница, видим мы это или нет, имеем ли мы мудрость осознать свое незнание или нет? То, что нам известно, в действительности — неизвестное. Ничего нет.
Ричард присел.
— Ты видел трупы, потому что они были реальны.
— То, что мы видим, — это только мнимая реальность, видимость, плод самовнушения, иллюзии, основанные на наших несовершенных чувствах. Ничего нет.
— Тебе не понравилось то, что ты увидел, и ты решил, что этого просто нет?
— Я не знаю, что реально. Так же, как и ты. Сказать так — проявить свою заносчивость. Истинно просвещенный человек признает свою горестную ограниченность, смотря прямо в лицо своему существованию.
