Елена Малиновская - Капкан для жениха
Я во все глаза смотрела на Моргана. Неужели и теперь он ничего не скажет? Да, у него есть все причины не любить Арчера, но что насчет остальных Ульеров? Как-никак нейн Ильрис заменил ему отца, долгие годы воспитывал его как сына. Правда, как показала реальность, своих родных детей он все же ставил куда выше приемного сына.
Но стихийник вновь никак не отреагировал на эмоциональную речь своего нового товарища. Он в последний раз поправил ремни, туго перехватившие тонкие запястья Миколики, и выпрямился, невозмутимый и бесконечно далекий от меня.
— Начинаем, — глухо сказал Эдриан, видимо, испытывая некоторую неловкость после произошедшей минутной потери контроля со своей стороны и последовавшим за этим всплеском излишней откровенности.
Я упрямо насупилась и крепко-накрепко сцепила за спиной руки. Вот ему надо — пусть и начинает. Я не намерена послушно выполнять его приказы, тем самым облегчив негодяю задачу. Эдриану придется насильно тащить меня к этому проклятому столу, только пусть готовится к тому, что при этом я буду вопить во все горло, осыпать его проклятиями, отбиваться и крайне невоспитанно вести себя.
И воображение мигом нарисовало мне, с каким неподдельным наслаждением я вопьюсь ногтями в лицо Эдриана, разукрасив его царапинами, а если повезет, то не побрезгую выцарапать глаза!
— Отлично, — в этот момент донесся до меня голос ненавистного мага.
Я очнулась от своих сладострастных мечтаний, в которых выходила победительницей из драки с бывшим другом, и с удивлением обнаружила, что стою подле Миколики, влажными от волнения ладонями сжимая ее распятые руки. Это еще что за фокусы? А как же рукопашная и мои тщательно заготовленные оскорбления в адрес негодяя и мерзавца? И я в сердцах сплюнула, заметив, что вокруг моей талии мерцает печально знакомая по прошлым событиям зеленая ловчая нить.
— Ну и сволочь же ты, — беспомощно прошептала я, осознав, что Эдриан лишил меня последней радости кинуть ему в лицо парочку ругательств.
Тот, однако, никак не отреагировал на мои слова, хотя, безусловно, услышал их. Эдриан уже суетился вокруг стола, расставляя по его углам тонкие свечки, вылепленные из черного воска. Они были сделаны в виде фигурок крохотных драконов. Странное совпадение. Интересно, они были заготовлены заранее для каких-то своих целей? Наверное, не сам же Эдриан их лепил, право слово.
Синие глаза арахнии были устремлены прямо на меня. Ее зрачки по величине не превышали булавочных головок, словно вокруг царил яркий солнечный свет.
Этот пристальный немигающий взор нервировал меня. Казалось, будто Миколика изучает самые потайные уголки моей души.
— Перед началом ритуала ты должна стать арахнией, — между тем начал говорить Эдриан. — Нельзя лишить тени того, у кого ее еще нет. Так что давай, зови свое чудовище и сливайся с ним в единое целое.
Я хотела было огрызнуться, сказать, что не намерена ничего делать. Но не сумела даже открыть рта. Глаза Миколики, до пределов наполненные неестественной синевой, завораживали. Я словно парила в весеннем небе, потеряв всякое чувство опасности и неправильности происходящего.
Запылали свечи. Их пламя многократно отражалось в зеркале, стоящем напротив стола, поэтому создавалось впечатление, будто передо мной возник коридор из огня. Но даже это зрелище не смогло отвлечь меня. Один лишь взгляд в буйство пламени — и я опять замерла, словно загипнотизированная Миколикой.
— Ты уже чувствуешь это.
Удивительно, но губы арахнии не шевелились. Однако я отчетливо слышала ее голос. Он лился вокруг меня, уговаривая, умоляя, зачаровывая.
— Ты чувствуешь, как тьма зовет тебя. Расслабься. Закрой глаза. И тень придет. Ты долго ей сопротивлялась, но теперь борьба завершилась. Раскрой объятия и прими то, что ты есть на самом деле.
Я хотела взорваться криком, приказать арахнии убираться прочь из моей головы. Но вместо этого послушно зажмурилась. Происходило что-то странное. По моим жилам будто начал струиться мрак Я ощущала, как растворяюсь в темноте проклятого подвала, становлюсь ничем — и в то же время всем. Мои чувства обострились до такого предела, что я слышала, как течет кровь в венах и артериях Моргана, стоящего чуть поодаль. А пульс Эдриана, от которого меня отделял всего шаг, отдавался ударами молота в моих ушах.
«Наконец-то!»
Я не могла понять, кому принадлежит эта мысль — мне или окружающей тьме. Только она пульсировала в моей голове, вытеснив все сомнения и страхи. Я понимала, что происходит что-то очень правильное и нужное. Когда это закончится, я стану другим человеком. А возможно, и не человеком вовсе. Но так было нужно, только так было правильно. Глупо было сопротивляться заведенному порядку вещей. Сейчас я понимала, сколь многого по недомыслию желала себя лишить. Было такое чувство, будто незрячий вдруг увидел все буйство красок летнего дня. Потрясение, которое я испытала, оказалось даже сильнее, чем когда передо мной открылось существование сумеречного мира.
Я открыла глаза. В зеркальном коридоре, наполненном всполохами огня, я увидела себя. Или я ошибалась, и передо мной стояла незнакомка, присвоившая мою внешность? У девушки напротив были слишком рыжие волосы и слишком черные глаза, в которых жила пульсирующая в такт моему сердцу тьма.
— Я пришла, — шепотом донеслось до меня из тьмы. — Ты примешь меня?
У меня не оставалось сил говорить. Поэтому я просто кивнула.
Девушка улыбнулась и шагнула вперед. Она протягивала мне руку, и я протянула ей свою. Когда наши пальцы соприкоснулись, я ощутила не холод зеркала, а тепло чужого крепкого рукопожатия.
— Спасибо, — прошептала мне девушка. Ее фигура пошла рябью, когда незнакомка начала просачиваться через раму зеркала. Она словно истекала мраком, для того чтобы собрать себя по капле по эту сторону отражения.
Я опять закрыла глаза, зная, что теперь от меня ничего не зависит. Я приняла свою тень. И когда Миколика отнимет ее у меня, то это будет больно. Очень больно, как если бы мне отрубили ногу или руку.
— Чего ты медлишь? — услышала я шипение Эдриана, по всей видимости, обращенное именно к арахнии. — Действуй! Ты сама говорила, что если тень сольется с ней целиком и полностью, то уже ничего нельзя будет сделать.
— Еще секундочку, — донесся до меня умоляющий шепот Миколики. — Не мешай мне, я знаю…
Я не расслышала окончание фразы. В следующее мгновение мир перестал для меня существовать. Я окончательно растворилась в темноте. И это было… прекрасно! Никогда прежде я не чувствовала себя настолько свободной и настолько всемогущей. Казалось, будто я могу пересечь тысячи миль пространства за один миг, вознестись на самую высокую гору мира и опуститься на дно самого глубокого океана. Стоит мне только улыбнуться, как самый неприступный мужчина станет моим, стоит нахмуриться — как сам Альтис пожалует из своего царства теней за тем, чтобы покарать моего обидчика.
