Маргарита Блинова - Забавно быть студентом
— Извини… извини… — немного ослабил хватку мужчина, но выпускать из капкана своих рук не торопился.
После завтрака в компании с Анхелем Никлаус перенес нас в дом к профессору Дарону, и стоило только выйти из портала, как тут же на меня налетели счастливый Рокки и разгневанная ведьмочка.
"Бессовестная ты негодяйка!" — так началась гневная речь подруги, а затем последовал резкий переход: "Хочу интимные подробности!"
И хотя меня сложно было назвать закрытой и стеснительной, но почему‑то одно только воспоминание о бурной ночке с Темным вызывало у меня легкий румянец. Боюсь даже представить, что бы со мной было, если бы Натка начала допытываться пикантных подробностей.
Положение спас явившийся на выручку Никлаус. Заявив, что нам надо попрощаться и обсудить важные вопросы, он увел меня в небольшую кабинет, примыкающий к библиотеке, и запер двери. Глядя на то, с какой тщательностью он запирал двери, я в шутку посоветовала придвинуть для надежности шкаф, и, как ни странно, мужчина внял совету.
Как оказалось позднее, очень даже не зря — в дверь ломились каждые десять минут, напоминая про задержку и всячески мешая нам наслаждаться обществом друг друга…
Удобно разместившись на сидящем в кресле Никлаусе, я охотно отвечала на жадные поцелуи и немного грубоватые ласки Темного, ощущая внутри теплый комочек счастья.
— Может, все‑таки останешься? — тихо прошептал Темный, с надеждой глядя в глаза.
— Что бы ты запер меня в охраняемой спальне с мягкими стенами и никуда не выпускал? — улыбнулась я и категорически покачала головой. — Не обсуждается! Я вернусь к себе, окончу универ и буду изо всех сил стараться не влипать в истории… Тем временем ты разберешься с Первым и его навязчивым желанием усадить тебя на стул одного из членов Совета и приедешь ко мне.
Никлаус потерся носом о мои волосы и крепко прижал к своей горячей груди.
— Мы не будем жить на Светлых землях, — непримиримым тоном заявил он.
Раз в восьмой уже, наверное. И, как и в прошлые разы, я сердито ответила:
— В таком случае о "нас" можешь забыть, потому что я не собираюсь бросать свой клан и эмигрировать к лаэрду на рога.
Мужчина недобро свел темные брови и открыл было рот, чтобы высказаться в своей излюбленной сердито — язвительной манере, но в этот момент в дверь вновь громко постучали.
— Никлаус, Лина! — громко крикнул Кебил, пару раз дергая дверь. — Имейте совесть! Портал вечно поддерживать ради вас не будут…
— Еще пять минуточек! — пообещала я незримому собеседнику, вновь возвращаясь к прерванному поцелую, но, сильно прикусив мою нижнюю губу своими, Никлаус неожиданно отстранился.
— Ангел, мы не договорили! — недовольно сверкая глазами, зашептал он. — Зачем ты упрямо стоишь на своем? Для тебя там не безопасно…
— А здесь, хочешь сказать, лучше?
— Да, лучше, — упрямо гнул свое Доставала. — Здесь ты не Пустышка, а рефаимка. Кроме того, ты — моя избранница, а это значит, нет такого идиота, кто посмел бы тебя хоть пальцем тронуть. К тому же…
— Ой, Доставала! — наморщила я нос, не в силах вновь выслушивать одно и тоже. — Лучше заткнись и поцелуй.
К счастью, дважды Никлауса просить не пришлось.
И вот почему так происходит? Пока мы страстно целуемся, ласкаем друг друга и молчим, мы словно единый сгусток энергии, невероятно точно знающий, что хочет другая половина, но стоит оторваться друг от друга и заговорить, как тут же во все стороны летят разноцветные искры. Почему у нас такие разные взгляды? Почему мы не умеем уступать?
"Потому что оба не привыкли проигрывать!" — подсказал боевой дух.
"Потому что не видите разницы между проигрышем и уступкой", — сумничал пессимизм.
Хрипло застонав, я уткнулась лбом в широкую грудь любимого мужчины и на миг прикрыла глаза. Вот бы так и сидеть всю оставшуюся вечность…
— Эй, бестыдники! — раздался из‑за плотно запертых дверей Наточкин громогласный вопль. — Не знаю, чем вы там вот уже три часа занимаетесь, но советую одеться — мы возвращаемся домой через семь минут.
Выругавшись на незнакомом языке, Никлаус прижал меня к себе еще сильнее и хрипло прошептал на ухо:
— Не пущу! Можешь обижаться, еще разок поранить меня, закатить скандал, устроить забастовку… Делай, что хочешь, но я не отпущу тебя.
Не сдержав польщенной улыбки, я торопливо взяла себя в руки и медленно отстранилась. Смотря в серые глаза любимого мужчины, которому я, тем не менее, не собиралась ни в чем уступать, осторожно подалась назад.
— Ангел… — со стоном выдохнул Никлаус, категорически несогласный с таким развитием событий.
Вместо ответа я хитро улыбнулась.
Вопреки стереотипам о накачанных амбалах, Доставала далеко не глуп, а уж его проницательности стоит позавидовать, а может, даже и памятник поставить. Он прекрасно понимает очевидное — удерживать бессмысленно. Даже если меня все будет устраивать, я все равно начну протестовать и возмущаться из чистого упрямства и чувства противоречия. И только отпустив на все четыре стороны, Темный может быть уверен, что я созрею до состояния "житьбезнегонемогу" и вернусь.
Он знает. Он чувствует, что так будет правильнее. Но отпускать слишком тяжело…
Держа его за руку, я все также медленно выпрямилась, окончательно вставая с его колен, и сделала крохотный шаг назад. Наши пальцы еще какое‑то время были сплетены и, невзирая на расстояние, продолжали соединять нас. Еще один микроскопический шаг, и широкая, испещренная мозолями от постоянных тренировок с оружием ладонь Никлауса с глухих звуком безвольно упала к нему на колени.
Постояв пару секунд, глядя в умопомрачительно красивые серые глаза, полные любви, я мысленно залепила себе оплеуху, решительно развернулась и потопала к дверям.
— Поможешь? — останавливаясь перед препятствием в виде шкафа, забаррикадировавшего входную дверь, уточнила я у Темного.
— Не хочу мешать тебе проявлять самостоятельность, — ехидно бросил за моей спиной Темный.
Оглянувшись, с прищуром глянула на улыбающегося мужчину и поняла очевидное — издевается.
— Так, значит… — скрещивая руки на груди, начала я и открыла рот, чтобы выдать громогласную тираду, но так и застыла.
За спинкой кресла, на котором продолжал восседать Никлаус, стремительно формировался портал. Из облака темных искр высунулась растрепанная голова Анхеля, и заметив меня, Первый приложил указательный палец к губам, а затем резко дернул на себя спинку кресла.
Изрыгнув громогласное проклятье, Никлаус оказался в портале еще до того, как успел сообразить, что происходит, и даже хваленая аномальная скорость, которой я в тайне так завидовала, не помогла ему хоть как‑то среагировать.
