Грани воды - Джордж Элизабет

– Меланизм, – сообщила ему Дженн. – Так это Энни называла.

– Ага, точно. Он сказал, что Энни сказала, что не думает, что это меланизм, потому что Нера не похожа на тех тюленей, которые здесь водятся.

Так что, раз она не сбросила передатчик и у нее не меланизм, а черный окрас из-за того, что она особый тюлень, то это означает, что она какой-то новый вид тюленя, о котором не знает ни один ученый-биолог.

– Не считая Энни Тэйлор, – мрачно отметила Дженн. – И она захочет ее изучить, ага?

– Она захочет выяснить, что это за тюлень, это точно. То есть – какой ученый-биолог не захотел бы? Если хочешь знать мое мнение, то этот Паркер скорее всего уже сейчас покупает билет на самолет, чтобы опередить Энни Тэйлор.

Дженн встревожили выводы, которые следовали из того, что они узнали – в основном в том, что касалось безопасности тюленя. Ей ничего не было известно о процессе объявления чего-то новым видом, но она почти не сомневалась, что несколько фотоснимков Неры не станут достаточно веским доказательством для научного сообщества. Чтобы Энни признали первооткрывательницей совершенно нового вида млекопитающих, понадобится гораздо больше сведений. Понадобится само животное. В крайнем случае понадобится масса образцов ДНК и всего прочего, что только получится заграбастать.

Коротышка задумчиво проговорил:

– Но во всем этом есть одна странность.

Она посмотрела на него. Он откинулся на спинку дивана, глубокомысленно глядя в потолок. Одну руку он закинул за голову, и футболка на нем задралась, демонстрируя полоску белого живота. Линия завитков ржавого цвета, уходящая вниз под джинсы, заставила Дженн покраснеть и отвести взгляд.

Она спросила:

– Какая?

– Ну, про нее ведь знают все чокнутые тюленьи наблюдатели, так? Ей посвящен сайт в Интернете, и они звонят друг другу, как только она показывается. Они устраивают из-за нее собрания и… Посмотри, как Айвор Торндайк добивается, чтобы к ней никто не приближался. Казалось бы, кто-то должен был заметить, что она необычная – не считая ее цвета, правда? Я хочу сказать – задолго до этого момента.

– Задолго до появления Энни.

– Ага. Так что вопрос вот в чем: почему никто не заметил? А если кто-то заметил, то…

Он быстро посмотрел на нее.

– То это Айвор.

Они переглянулись.

– Как ты думаешь, что именно он знает? – спросила Дженн.

– По-моему, вопрос не в том, – ответил Коротышка.

– Да? А в чем?

– Почему он не хочет, чтобы об этом узнали другие? – Он зевнул и почесал живот. Заметив, что ее глаза следуют за его рукой, он спросил: – Ну что… готова платить?

– Целоваться с открытым ртом или?..

– Или, – сказал он.

Он стянул с себя футболку.

У нее была всего секунда.

«Уродская лесбийка».

«Нет уж», – сказала она себе и тоже сняла футболку.

Глава 39

Диана Кинсейл узнала про девушку на Позешн-пойнт точно так же, как и все: из местной газеты. Поэтому как только Бекка заговорила про нее, Диана сразу же поняла, а ком идет речь. Она признала, что во всей этой ситуации есть нечто неправильное, а когда Бекка рассказала, что у Силлы нет шепотков, Диана отошла к окну террасы и несколько минут смотрела на воду Саратога Пэссидж.

Это был один из тех моментов, когда Бекка жалела, что шепотков нет и у самой Дианы. То, как серьезно она рассматривала воду, еще раз подтвердило Бекке, что с некоторыми взрослыми в городе все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Наконец Диана отвернулась от окна и сказала:

– Не знаю, насколько полезной я смогу быть в случае обычной болезни.

– Я знаю, что вы не сможете ее вылечить, – ответила Бекка, – но мне подумалось… Ну, может, мы с вами смогли бы сообразить, кто она. Мы могли бы найти ее родителей, ведь, наверное, им захотелось бы знать, что она больна.

Произнося эти слова, Бекка ощутила, что тот небольшой камень, который постоянно лежал у нее на сердце, стал чуть тяжелее. Родители. Мама. Ее мама. Она откашлялась, судорожно сглотнула и крепко сжала губы.

Диана озабоченно наблюдала за ней. Она негромко сказала:

– Ну, давай съездим. Не знаю, что нам удастся сделать, но лучше попытаться, чем ничего не предпринимать, правда?

Когда они оказались на Позешн-пойнт, то обнаружили рядом с машиной Энни грузовик Чада Педерсона. У дома Макдэниелсов никого не оказалось, а Чад с Энни стояли у причала и, похоже, обсуждали нечто важное. Бекка секунду наблюдала за ними, сузив глаза. Энни указывала на северо-восток в сторону воды, а потом махала рукой в сторону правой части причала, куда приставали катера и баркасы, чтобы ходившие на них рыбаки могли купить у отца Дженн наживку. Молодые люди были настолько заняты своим разговором, что не заметили Бекку с Дианой. Бекка решила, что это даже к лучшему. Гораздо проще будет повидать Силлу и попытаться разобрать ее мысли так, чтобы Энни Тэйлор не засоряла атмосферу своими шепотками.

Они вошли в домик на колесах. Силла лежала на диване, укрывшись до подбородка пледом. Она шумно дышала, а глаза у нее были полуоткрыты, хоть она и казалась спящей. Ее длинные черные волосы спутанным облаком укутывали ее плечи. Они свисали до пола. Диана бережно взяла одну прядь пальцами.

Она села на придвинутый Беккой стул и сказала:

– Привет, Силла. Как ты себя чувствуешь, милая?

Лежащая на диване Силла не отреагировала.

Бекка встала за стулом Дианы. Как и в прошлый раз, она попыталась услышать что-нибудь от Силлы. Но, как и в случае с Дианой, слышать было нечего.

Очень осторожно Диана приложила тыльную сторону пальцев к виску Силлы, устанавливая контакт. Она пробормотала:

– Ты в безопасности. Ты совершила длинное путешествие, чтобы попасть сюда, Силла. Наверное, больше всего тебе хотелось бы вернуться домой.

Бекка смотрела, как Диана передвигает руку от виска Силлы к ее лбу, который она ласково потерла.

– Было бы так чудесно оказаться там, где есть только безопасность, – добавила Диана.

У Бекки сжалось сердце. Ей, как и Силле, стало трудно дышать. Виновата была мысль о безопасности, которой она была полностью лишена все те долгие месяцы, что прожила на Уидби. Виновата была мысль о нежном прикосновении к горячечному лбу. Виновата была тоска по всему тому, что она потеряла.

Диана посмотрела на нее и, казалось, уловила все это. Она сказала:

– Я облегчила бы твой путь, если бы могла, но у моих возможностей есть пределы. И у твоих тоже.

С этими словами она притянула Бекку к себе, поставив рядом, и продолжила гладить Силлу по лбу. Бекка почувствовала, как рука Дианы обняла ее за талию – и ощущение заброшенности сменилось теплом.

А потом все резко изменилось. Вместо лежащей на диване Силлы Бекка увидела перед собой воду. Она была спокойная и темная, как ночь, а она плыла в ней. Она была под водой. Она была над водой. Она услышала рокот мотора, плывущего через воду. А потом вода вдруг стала тяжелой, словно парус, загруженный тысячью камней. Она поднялась на поверхность, но стояла темная ночь, и звезд не было. Она больше не могла дышать. Она изгибалась и вертелась, и искала кого-то… что-то… способ продержаться… а потом ощутила руки, нежные, словно дыхание, и они все оглаживали и оглаживали ее тело. Она была бабочкой, выходящей из кокона, а вне кокона был воздух, воздух! А потом были только шаги заплетающихся ног и падение на песок, залитый лунным светом. А потом топот ног. Вскрик. А потом поблизости из воды вынырнула гладкая голова. Потом – яркие огни, огни повсюду, а то, что было в воде, исчезло.

Взгляд Бекки прояснился. Сердце у нее гулко стучало. Она увидела, что глаза у Силлы открыты – и Силла смотрит на нее. Рука Дианы уже не обнимала Бекку за талию. Она тоже внимательно смотрела на Бекку.

Она спросила у Бекки:

– Что-то случилось, да? И это уже один раз случалось, с Шарлой.

Бекка не знала, как ей рассказать – или хотя бы что именно следует рассказывать. Она ничего не могла объяснить. Она словно была здесь с ней и Силлой, и в то же время отсутствовала, так же, как словно была там с ней и Шарлой и в то же время отсутствовала. Это было похоже на шепотки, но было чем-то большим, нежели просто шепотки. Она не знала, как это называть.