Путь безнадежного - Степной Аркадий

Рустам лежал на плаще, брошенном прямо на сено, и прислушивался к звукам, доносившимся снаружи. Унтеры, судя по всему, раздобыли где-то вина и, изрядно выпив, носились по двору за хозяйскими курами. Дикие пьяные вопли, истошное кудахтанье и отчаянное причитание хозяина действовали на Рустама угнетающе. Наконец куры были переловлены, унтеры убрались в дом и все затихло. День был тяжелый, глаза закрылись сами собой, Рустам заснул.

Разбудил его неясный шум во дворе. Рустам вскочил на ноги, сморенные усталостью солдаты спали, бодрствовал лишь часовой, поставленный Гартом у входа в сарай. Шум во дворе не прекращался, Рустам с досадой тряхнул головой и подошел к часовому.

– Что там? – спросил он у него, кивнув в сторону двери.

– Не знаю, господин сержант, – пожал солдат плечами, – господин первый капрал не велел выглядывать наружу.

Рустам приоткрыл дверь и вышел во двор. Перед его глазами предстала неприглядная картина. Небо только начало темнеть, и в сгустившихся сумерках было хорошо видно, как двое унтеров тащили в дом упиравшуюся хозяйскую дочку. На крыльце стоял вернувшийся от генерала капитан, он уже успел изрядно наклюкаться и слегка пошатывался, икая. Унтеры подтащили девушку к капитану. Капитан схватил девушку за подбородок, поднял ей лицо, вгляделся и, довольно улыбнувшись, схватил за руку и затащил в дом. Покорно наблюдавший за происходящим хозяин дома не выдержал, подбежал к одному из унтеров, упал на колени и заплакал. Он страстно умолял пощадить его дочку и даже пытался целовать унтеру руку. Унтер брезгливо вырвал свою ладонь и, размахнувшись, ударил крестьянина наотмашь кулаком. Крестьянин от его удара упал на землю. Унтер сплюнул и отчетливо произнес:

– Замолчи, дурак. Твоя дочка самому капитану приглянулась. Если повезет, внуки у тебя будут породистые.

Унтер заржал, довольный собственными словами, и, не обращая больше на лежавшего на земле хозяина дома внимания, зашел в дом. Крестьянин не спешил вставать, распростершись в пыли и почти беззвучно плача.

Рустам криво улыбнулся, хищно оскалив зубы, багровая пелена накрыла его с головой. Руки нашарили на поясе нож. Нет, лучше взять копье, он развернулся, чтобы пойти за копьем, и уткнулся в широкую грудь своего первого капрала.

– Ты куда это собрался, сержант? – Гарт крепко обхватил его руками.

– Пусти! – Рустам попытался вырваться, но не тут-то было.

– Что, хочешь капитана копьем в живот вдарить, как тогда того эльфийского лучника? – спросил Гарт, и Рустам понял, что тот все видел.

– Пусти… я тебе приказываю! – яростно прошипел он ему в ответ.

– Ну, если приказываешь, тогда, конечно, отпущу, – сказал Гарт, но руки разжимать не спешил. – Ты только вот о чем подумай, сержант. За твоей спиной тридцать три человека, за которых отвечаешь только ты. Если ты сейчас этого борова прибьешь, им придется арестовать тебя или вместе с тобой сорваться в бегство. А иначе их всех повесят в этом же сарае. Стоит это того или нет?

Рустам сделал еще одну попытку вырваться и ожесточенно посмотрел на Гарта. В глазах друга он увидел понимание и сочувствие. Рустам фыркнул, открыл было рот… и сник. Гарт прав, многое изменилось со времен их лесного бегства. Тогда он необдуманно подверг риску двух своих друзей, сейчас за его спиной было уже тридцать человек, из которых Гарт ценой неимоверных усилий сделал солдат. Этот небольшой отряд мог принести много пользы своей земле и, возможно, спасти немало жизней. Можно, конечно, убить капитана, но настоящий враг от этого только выиграет.

И все же разве можно спускать такое кому бы то ни было?

– Разве можно спускать такое? – повторил Рустам вслух.

– Нельзя, – твердо ответил Гарт, – вот только делать все надо с умом.

Он обхватил Рустама за плечи и бережно завел его в сарай. Удивленный часовой, поймав тяжелый капральский взгляд, поспешил сделать вид, что он смотрит в другую сторону. Гарт провел друга к месту, где он до этого спал, усадил его на плащ и сел рядом. Рустам обхватил руками голову и простонал:

– Свои же люди, а ведут себя хуже завоевателей.

– Эк ты куда хватил! Если бы здесь были эльфы или гномы, все было бы намного хуже. Не мне тебе рассказывать. А так… хреново, конечно, но пройдет.

Услышав такие слова, Рустам вскинулся, гневно сверкнув глазами:

– Пройдет, говоришь! А как же девчонка? Послушай меня, капрал…

– Нет, это ты послушай меня, сержант! – резко оборвал его Гарт, оглянувшись на спящих солдат, он понизил голос: – Девчонка будет жить, запомнит эту ночь на всю свою жизнь, плакать будет ночами, вздрагивать от страха, шарахаться от мужчин и все же будет жить. Выйдет замуж, нарожает детей и когда-нибудь если и не забудет, то по крайней мере перестанет вспоминать. Потому что будет жить дальше, и отец ее будет жить, и мать. И еще сотни людей в этой деревне будут жить.

Но вот если сюда придет враг, тогда все они умрут. А те, кто не умрет сразу, тот будет завидовать мертвым всю свою оставшуюся жизнь, которая, впрочем, все равно будет недолгой. Помнишь ту лесную деревню, сержант? Помнишь, по глазам вижу, что помнишь, всю жизнь будешь помнить… Так вот, Рустам, если бы тогда с нами были эти тридцать человек, мы бы не стали сидеть в кустах, а постарались что-нибудь сделать, и вполне возможно, что у нас могло и получиться. Вот так вот, и, в конце-то концов, ты же сам захотел после этого вернуться, сам захотел драться, и мы пошли за тобой. А теперь что, все это похерить? Ты же теперь сержант, у тебя три десятка бойцов за плечами. Вспомни, как мы их день и ночь гоняли. Не гвардейцы, конечно, но уже вполне исправные копейщики. С ними можно много делов наворотить и эльфам всыпать по самое «не хочу». Как бы наш генерал ни бегал, драка уже скоро. И если не оплошаем, в эту деревню никто не придет. А капитан наш… да черт с ним, с мразью. Не стоит он того, чтобы его жизнь на тридцать человек разменять.

Рустам сокрушенно опустил голову, раздавленный логикой его слов, и в отчаянии простонал:

– Нельзя же такое прощать?

– А кто сказал, что нужно прощать? – зловеще отозвался Гарт. Рустам удивленно поднял глаза и увидел на его лице злую, многообещающую улыбку. – Всему свое время, Рустам. Ты теперь сержант, поэтому горячиться не нужно. В мальвинской резне этот ублюдок уцелел. Ну что ж, нужно будет позаботиться, чтобы в следующий раз все было по-другому. Не так ли, господин сержант?

Гарт протянул ему ладонь, и Рустам крепко ее пожал.

– Обещаешь?

– Лично займусь. – Глаза Гарта злобно блеснули, и Рустама немного отпустило. Можно считать, что капитан уже покойник, хоть он этого сам еще и не подозревает. – Ложись спать, командир, силы тебе еще пригодятся. Недолго нашему капитану воздух портить, чувствую, заварушка начнется со дня на день.

Гарт хлопнул его по плечу и ушел сменить часового у двери. Рустам последовал его совету и лег. Долгое время он лежал без сна. Его бросало то в жар, то в холод, и только память о гартовском обещании удержала его на месте. В конце концов усталость все же взяла свое, и он провалился в тяжелый, болезненный сон.

Гарт разбудил его незадолго до рассвета. Солнце еще не вышло, но небо уже посерело, и побледнели звезды.

– Командир, вставай, к нам гости.

Остатки сна слетели в одно мгновение.

– Эльфы?!

– Нет, это другое. Но тебя заинтересует.

Рустам в сопровождении Гарта вышел из сарая. У входа в сарай терпеливо ждал хозяин дома, у ног его лежал большой, туго набитый мешок.

– Что-то случилось? – недоуменно спросил у него Рустам.

– Ничего не случилось, – мотнул головой старый крестьянин и подтолкнул мешок к его ногам: – Вот, это я вам принес.

– Что здесь? – поинтересовался Рустам, не спеша к нему прикоснуться. В голове мелькнула лихорадочная мысль: а вдруг в мешке останки капитана и его собутыльников.

– Хлеб, сыр, сало, немного мяса. Вот старуха вам моя собрала. Не побрезгуйте, солдатики, отведайте крестьянского угощения.

Рустам в удивлении замер: пожалуй, если бы в мешке и на самом деле оказались капитанские останки, это удивило бы его меньше. Гарт развязал завязки и открыл мешок… действительно, продукты.