Грех и шоколад - Брин К. Ф.

Он стиснул побледневшие губы, видимо, сдерживаясь изо всех сил.

– Они бродили вокруг весь день, – заговорил наконец он, подошел ко мне и повернулся, скрестив на груди руки и глядя на улицу. – Когда я пришел сюда утром, один пялился в окно. В занавесках была щель. Ну, я отвесил ему хорошего пинка.

– Неужели? – Я старалась не шевелить губами. Как-то неохота, чтобы соседи застали меня говорящей «сама с собой». – И что он сделал?

– Подпрыгнул и оглянулся. – Фрэнк горделиво задрал нос. – Не знал, что во мне еще это есть.

Наблюдатель, должно быть, ощутил внезапный ледяной укол, от которого у него волосы встали дыбом. Зная, кто я, он почти наверняка, догадался, в чем дело. Что ж, такое любого привело бы в ярость.

Я ухмыльнулась:

– Продолжай в том же духе.

– Да, мэм.

Фрэнк отсалютовал мне – таким манером, что сразу стало ясно, что он никогда не служил в армии.

В дом я вернулась, размышляя, не выбросить ли мне конверт в мусорное ведро. Я даже открыла крышку и занесла письмо над бачком. И не решилась. В кухне громко звенела тишина. Дети явно знали, кто отправил мне это послание и что в нем.

На первом листе обнаружилось короткое сообщение и маленькая карта с маршрутом.

«Встретимся и поговорим. Киран».

Бабочки запорхали у меня в животе.

Конвертов оказалось два. Первый был из офиса Кирана Дарсуса.

– Детали его предложения о работе, – тихо сказала я, просматривая письмо. Потом перевернула страницу и прочла описание того, что ему требуется. Простой процесс оказания помощи его матери при переходе был описан с огромным количеством ненужных подробностей, кем-то, кто полагал, что разбирается в моей работе – и, конечно, не разбирался.

Императивный сеанс? Устройства духовной коммуникации?

– Зачем мне, черт побери, диктофон? Эти штуковины ловят одно слово из десяти. Приемник «Spirit box»? О нет, они просто издеваются.

Я продолжила листать.

И у меня перехватило дыхание.

И задрожали руки.

Я молча передала страницу детям.

– Что это? – спросила Дейзи Мордекая, выхватила у него листок и быстро пробежала глазами. – Охренеть.

– Не выражайся, – просипела я.

– Оклад сто тысяч плюс дополнительные льготы. – Выпучив глаза, она уставилась на Мордекая. – Как думаешь, что за льготы такие?

– Не знаю. Может, завтраки. Некоторые компании кормят сотрудников пончиками.

Мордекай взял бумагу, начал читать – и глаза его вдруг застыли, а на лице появилось тоскливо-мечтательное выражение.

Он увидел раздел пособий, охватывающий всю мою семью, включая подопечных без документов (имена перечислены). Накопительный пенсионный счет, страховой полис, куда входила и стоматологическая помощь… а также все медицинские услуги, как магические, так и не-магические. Мордекаю оплачивали бы сыворотку, он получил бы доступ к обычным осмотрам, а в ближайшем будущем – и возможность полного исцеления.

Мальчик сердито швырнул документ на стол:

– Он пытается купить ее.

– Несомненно. Но… – Дейзи присвистнула. – Он считает, что стоит она дорого.

– Потому что так и есть.

Мордекай отвернулся к холодильнику.

– Да, Морди, мы знаем, что она стоит больше, чем корзина золота и шоколада. Но раньше это знали только мы. – Дейзи придвинулась ближе к столу. – Опять-таки, она настоящий маг пятого уровня. – Она потянулась к своему блокноту. – Нужно выяснить, какова ценность таких, как она, на рынке труда. Может, он нас обсчитывает. Этот урод уже задолжал нам денег за паноптикум. Я не забыла. И будь я проклята, если он опять нас обдурит.

– А это мне, да? – тихо спросил Мордекай, глядя на конверт, дрожащий в моих руках.

Я не отводила взгляд от титульного листа. Не хотела, чтобы мальчик видел мой страх.

В этом пакете – ответ на вопрос, окончательно ли я испортила ему жизнь своей неспособностью обеспечить его лекарствами, или надежда еще есть, но только если я добровольно отдамся в руки эгоистичному, властному Полубогу, собирающемуся вступить в бой со своим смертоносным отцом.

– Ну, похоже, придется мне взять эту честь на себя, – Дейзи, которая, очевидно, все поняла по моему лицу, отложила блокнот и осторожно взяла конверт.

Мордекай смотрел в окно – не замечая задернутой занавески.

Дейзи глубоко вздохнула и перевернула титульный лист.

– Читай вслух, – сказал Мордекай. – Это не имеет значения. Какой смысл ходить вокруг да около.

– Коррозионные агенты – сорок четыре процента, – прочитала девочка и нахмурилась. – Реактивность – семьдесят два процента… – Она покачала головой и перевернула страницу. Потом еще одну. И еще. – Ага. Вот. Резюме. – Она облегченно улыбнулась. – Степень повреждения на грани критической, но… – улыбка ее сделалась шире, – …вероятность… э, не могу это произнести, но для таких, как он, процедура окажется эффективной с вероятностью девяносто два процента! – Возбужденно зыркнув на нас с Мордекаем, она вернулась к выводу. – Если процедуру не проводить, вероятность того, что его состояние улучшится при условии постоянного медикаментозного лечения… ну, тут расплывчато, ладно, но… – Она подчеркнула какую-то строчку ногтем: – Вероятность того, что его состояние останется стабильным при продолжении приема лекарств – большая. – Она уронила страницу, так и лучась радостью. – С ним все в порядке! Могло бы быть лучше, но пока у него есть сыворотка, он будет в норме!

Боль скрутила мне сердце, на глаза навернулись слезы. Я отвернулась к кофеварке, чтобы дети не увидели.

– Только у меня нет работы, Дейзи. И теперь нет даже шоу уродов. Я не знаю, как заработать деньги. Что будет, когда лекарство у нас кончится?

– Не нужно нам это шоу уродов. Выведем твое выступление на улицы! – Дейзи схватила блокнот. – Должен же найтись такой темный переулок, в котором твоя магия запоет по-настоящему.

Ее энтузиазм был достоин восхищения, но слезы все равно катились по моим щекам. Полная беспомощность охватила меня. Страх за будущее. Горечь от того, через что приходится проходить Мордекаю. Я могла бы покончить с этим. Могла бы все исправить.

Что мне позолоченная клетка Полубога, если это спасет от жизни, полной боли, того, кого я люблю?

– У нас есть еще другие препараты, на продажу, – голос Дейзи звенел от решимости и уверенности. – Можешь поспрашивать в этом своем баре. Судя по твоим рассказам, тамошние посетители знают, где и как сбывать товар. – Ручка зацарапала по бумаге. – Я все еще могу устроиться на работу к отцу Денни. Я себя не выдам. Точно-точно. Так мы продержимся какое-то время…

– Ты не согласишься на эту работу, Алексис, – мягко сказал Мордекай, перебив Дейзи.

– Ни за что! – тут же подхватила она, стукнув ручкой по бумаге. – Нет, серьезно. Сперва он пытается занести тебя в черный список, потом приносит это – и ждет, что ты тут же припадешь к его ногам? Нет. – Она вновь начала писать. – Предлагаю забросать яйцами его машину. Ты вроде говорила, у него крутая тачка? Отлично, яйца испортят краску. Каково преступление, таково и наказание.

– Я не против, – кивнул Мордекай.

Я глубоко вздохнула, не выпуская наружу бушующие внутри меня чувства.

– Мы можем это сделать, – настаивала Дейзи. – Можем. Я знаю!

– Согласен. – Мордекай оторвался от созерцания раковины. – В следующем году мне исполнится шестнадцать, и я смогу получить разрешение на работу. Буду сам зарабатывать на лекарство, или просто помогу со счетами. Нам хватит. Просто нужно продержаться еще год.

– Да легко! – заявила Дейзи. – Продумаем хорошенько идею с темным переулком, а потом просочимся в какое-нибудь новое шоу уродов. Слушайте, а как насчет…

Я рассмеялась сквозь слезы. Какие же они несгибаемые, эти дети. Как они умеют выживать!

– Ладно, – я приняла решение. – Хорошо. Мы сделаем это – вместе. Но… – Я быстро утерла лицо и повернулась к ним, выставив указательный палец. – Если у нас снова кончится сыворотка, я возьмусь за эту работу.