Олег Лукьянов - Вардес: Лик Бога
Разум цивилизованного человека со скрипом несмазанных петель стал возвращаться из первобытных глубин. Я вспомнил лица еще минуту назад живых воинов, вспомнил вчерашнюю тварь. В глаза вновь бросились окровавленные трупы, я упал на колени и вырвал желчью. Спазмы до боли сжимали ребра, не прекращаясь даже после того, как в желудке и, наверно, в кишках не осталось ничего, кроме воздуха.
Утрясь рукавом, я, отойдя от мертвецов, завалился в траву. Закрыв лицо руками, преодолевал колотившую меня дрожь, пока сон не взял меня под свою власть.
Луна не позволил воинам разжигать на ночь костер. Конечно, он рисковал – ночью отряд станет беззащитен, но решил положиться на судьбу. Успех миссии стоил их жизней. Ни один из его ветеранов и даже из элитных визарей не осмелился поставить под сомнение его решение.
Но ночью никто из них не спал. С оружием наготове они сидели спина к спине, в любую секунду ожидая нападения из темноты.
Повсюду во тьме слышались шорохи, безумные перебежки чьих— то тяжеленных ног…Он боялся, что из-за черных силуэтов деревьев вырвется стрела с ржавым наконечником и поразит его в горло. Но ночь уступила место рассвету, а на отряд так никто и не напал. Лишь после того как выпала росса, он понял причину зловещей активности нежити. Недалеко от холма, на котором они ночевали, лежал мертвый морх.
Нежить в основном лишена разума, но не так глупа, чтобы не понимать, что если рядом уничтожен их сильнейший воин, то мелочи от этих окрестностей стоит держаться подальше. Конечно, если бы тут были их повелители, непременно приказали прочесывать лес в поисках людей.
Скоро показалось, что он увидел причастных к смерти морха: с момента восхода солнца не прошло и получаса, как из леса показалось несколько фигур. Луна приказал воинам затаиться за деревьями. И почти сразу с этим около поверженного морха объявились два разведчика-ворлоха. Это означало, что повелитель нежити откликнулся на зов своих рабов и сейчас где-то рядом. Нужно быстрее уходить отсюда!
Казалось, у беззащитных людей не оставалось шансов, но воины, кем бы они ни были, оказались не просты.
Луна не стал вмешиваться в бой, поведя воинов в глубину леса, он остановился на его краю, обернулся. Конечно, его отряд бы справился с парой ворлохов, но при этом, наверняка, бы потерял пяток людей, и что самое страшное — драгоценное сейчас время.
Уже собираясь приказать двигаться дальше, Луна замер, не веря глазам: единственный уцелевший воин вынимал меч из тела ворлоха. Второй ворлох, тоже поверженный, скрючившись, лежал недалеко в траве…
Это было невероятно, отряд всего лишь из четырех человек одолел двух ворлохов. Легко раненный воин, вырвав из груди жертвы меч, празднуя победу, закрутил мельницу.
Луна в растерянности переводил взгляд с вытянутого от изумления лица своего советника на вдруг упавшего в траву незнакомца. За последний месяц впервые он не знал, как поступить, но и спрашивать такого совета не собирался… Время уходит, и Иеир ждать не будет. Но такого воина, пусть даже раненного, бросать просто немыслимо…
Глава 3
С земли я подскочил, ожидая увидеть невдалеке отряд Луны. Черт его знает, сон это был или видение…
Трое воинов уже взяли меня в кольцо. И прежде, чем я проснулся, они успели пройти больше, чем пятьсот шагов. Мои видения, кажется, не отвечали понятию настоящего времени.
— Рад приветствовать столь могучего воина, — поклонился высокий, широкоплечий воин, словно невзначай придерживая боевой обоюдоострый топор. «Где-то я такие уже видел», — вдруг вспомнилось мне. Отряд, вооруженный таким же оружием, намеревался убить меня и Тзара… Это было недавно, но мне казалось, прошли годы.
— Где Луна? — не стал тянуть я.
Воины едва заметно вздрогнули, а мускулистый, которого Луна звал советником, озадаченно спросил:
— Откуда ты о нем знаешь?
— Это не важно, — сказал я, стараясь подпустить в голос металл. Подняв уже родной меч и подобрав сумку Арамона, лихо бросил: — Ведите к вожаку.
Переглянувшиеся воины, стараясь не спускать с меня настороженных глаз, бросились трусцой в сторону леса. Я припустил за ними. Вот только сам не понимал, кто меня тянул за язык? Почему я сказал то, чего не должен был? На бегу соображая, как я буду оправдываться перед вождем с незамысловатым именем, я чуть не столкнулся с волчьим капюшоном резко остановившегося воина.
— Почему вы здесь? — грозно обратился вождь к подбежавшим воинам.
Первое впечатление от его вида можно охарактеризовать одним словом — сильный.
При желании его можно сравнить с уссурийским тигром. Каждая мышца на теле выделяется так ярко и отчетливо, а движения так плавны, что становится видно: человек прожил молодость не в тренажерном зале, а в бесчисленных сражениях за жизнь. В отличие от прочих, на голове волчий капюшон из белой шерсти. Наверно, знак отличия вождя…
— Владыка, этот воин сам попросил следовать к тебе.
— Это так? — прогремел он обратив ко мне задранный подбородок.
— Да.
— Что ж, твоя помощь нам не помешает.
— Буду рад помочь, — сказал я, внутренне ликуя. Кажется, пронесло. То ли меня приняли за одного из воинов этого королевства, то ли вождь так спешил к неведомому Иеиру, что посчитал не нужным сотрясать воздух впустую.
Но кажется, я рано порадовался. Уже отвернувшийся вождь, вновь устремил на меня свой взор:
— Что в сумке?
— Череп морха, я…
— Выбрось, будет мешать. А насчет золота не беспокойся, после того, как поможешь мне, будешь в нем купаться.
— Спасибо…
— Еще не за что. У нас мало времени, все, пошли.
Суровым воинам не пришлось повторять дважды. Волчьи капюшоны на их головах грозно оскалились, воины крепче сжав мечи, перестроились в боевой порядок, и колонной двинулись через лес.
Если у меня и есть способности к предвидению, то заверещали они только сейчас. Впереди, говорят, ждут крупные неприятности…
Во главе отряда идут, переговариваясь о чем-то, два гигантских воина.
Шварцнегер в лучшие свои времена выглядел не намного мускулистее их. Одного из них называли вождем со странным именем Луна, он командир отряда, спешащего к какому-то Иеиру. Второй воин, лишь немного уступающий ему в массе мышц, держал в руках внушительного вида обоюдоострую боевую секиру.
Незаметно к ним приблизившись, так, чтобы слышать разговор, я понял, что его зовут как-то по-женски — Ани.
— Если поспешим, — говорил вождь, — то заночуем в деревне.
— Да, я думаю, успеем, — протянул он и, словно вспомнив что-то, спросил: – Мой вождь, ты уверен, что у нас получится задуманное? Многие герои уже три века ходили к нему…
— Да, Ани, я верю в себя. И ты разве не помнишь пророчество? Именно в этом столетии найдется герой, что сможет поднять Молот Иеира.
Ани не ответил, лишь тяжело вздохнул. Глядя на их мускулатуру, я не сомневался, что если кто-то и сможет поднять неведомый молот, так это они.
А вождь, словно забыв, что вокруг идут воины, сказал, обращаясь, наверно, к самому себе:
— Если окажется, что тот самый Герой именно я, Ануминас воспрянет духом, и угроза вторжения имперцев после этого станет восприниматься как шалость глупых детей. Все воины и весь народ Ануминаса будут славить мое имя…
Спохватившись, он замолчал, воровато косясь на шагающего рядом с ним Ани. Что ж, у всех свои слабости, и не мне его судить.
Темно-желтое солнце клонится к закату, еще полчаса, и оно начнет скрываться за далекими отсюда холмами. Но вождь не подвел, усилия наших ног не пропали в туне, и даже раньше намеченного срока отряд вышел к мощному, трехслойному частоколу.
Крестьяне давно загнали в деревню скот и занесли последние охапки пшеничных злаков. Ворота заперли задолго до заката, но вождь, ничуть этого не смущаясь, стал бить в них рукояткой двуглавого топора.
— Открывай своему Вождю! — зло заорал он, услышав за воротами какое-то шевеление.
Но створки из тяжелого дерева и не собирались начинать открываться. Ставшее вдруг красным солнце, бросая на воинов зловещие отблески, уже наполовину скрылось за холмами.
Наконец, из щелей ворот показался свет огня. Судя по звукам, с той стороны к воротам приблизилась толпа мужиков с факелами и, наверно, с оружием. Вождь, правильно оценив ситуацию, отошел от ворот шагов на пять.
Створки резко распахнулись, и толпа мужиков, кто с вилами, кто с топорами и факелами, синхронно шагнули в нашу сторону.
По-видимому, разглядев в зловещем свете огня волчьи капюшоны на головах воинов, они остановили грозное продвижение. В толпе виднеется человек, на голове которого свирепо скалится волчья пасть. Правда, старый, обрюзгший, совсем не похожий на воина, но важно расталкивая крестьян, выдвинулся вперед.
