Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт
Ох, уж этот завиток! Почему он так врезался ему в память о тех днях? Почему он, Моти, так и не смог его позабыть? Наверно, потому, что Рути давно рассталась со своей красивой пышной косой…
Тихая сероглазая Рути, девушка из очень строгой религиозной семьи, которая в тот первый вечер как бы оказалась в стороне, сразу же без памяти влюбилась в яркого красавца Моти. Ей пришлось с мучительным интересом наблюдать, как два весёлых солдата устроили с Нехамой словесный пинг-понг. Можно только догадываться, скольких бессонных ночей и пролитых слёз стоило ей каждый раз наблюдать попытки ухаживания стройного красавца с необыкновенными сияющими глазами за её подругой.
Однако, та, на её счастье, неизменно подчёркивала своё внимание и интерес к добродушному крепышу с медной гривой и большими каре-зеленоватыми глазами, делающими его похожим на улыбающегося льва, со смешными пухлыми щёчками и очками в немодной оправе.
Время от времени то Бенци, то Нехама втягивали в общение застенчивую, полненькую, сероглазую девушку. В то же время было ясно: Нехама не хочет, чтобы Моти уходил.
Когда он, обиженный её невниманием и вежливым равнодушием, демонстративно поворачивался, чтобы уйти, Нехама и Бенци хором просили не обижаться и не покидать их. Это для Моти оставалось долгое время загадкой и вселяло какую-то безумную надежду.
Значительно позже Моти узнал, что и Бенци звонил Нехаме каждый день, и их беседы продолжались гораздо больше времени — пока стоящие за ним парни не напоминали в тактичной (или не очень) форме о том, что Бенци не единоличный владелец общественного телефона. А ведь они стояли у того же телефона-автомата в одно и то же время, в одной очереди, и Бенци неизменно за ним, через пару-другую человек. (В те годы ещё никто и не представлял себе такого привычного атрибута дней нынешних, как мобильный, он же сотовый, телефон, который, с лёгкой руки эранийских «американцев», в Арцене стали называть та-фоном.) После того, как приятели через считанные недели демобилизовались и вернулись домой, Бенци и Нехама встречались гораздо чаще, чем Нехама соглашалась на встречи вчетвером. Тогда Моти не могло придти в голову, что на встречи вчетвером Нехама соглашалась единственно ради Рути: она хотела дать возможность подруге лишний раз увидеть Моти, заодно надеясь, что Моти обратит внимание на влюблённую в него застенчивую девушку и оставит безнадёжные попытки ухаживания за, Нехамой.
Моти впоследствии не мог понять, что же это с ним, кумиром девушек, случилось…
Чем околдовала его религиозная Нехама, в которой весёлая бойкость искусно сочеталась со скромным и гордым достоинством. А может, его околдовали обе девушки сразу, а он этого тогда не понял?.. И снова перед глазами задумавшегося Моти вспыхнул тугой светлорусый завиток пышной косы Рути и её маленькие пухленькие ручки с неожиданно длинными и сильными пальцами пианистки, нервно теребящие этот колдовской завиток.
* * *Демобилизовавшись, Моти снял квартирку-студию в шумном, центральном, торговом эранийском микрорайоне Эрания-Бет (в те годы снять в этом месте небольшую студию не составляло для демобилизованного солдата никакого труда), начал работать и готовился поступать в университет. Родители, которых бизнес отца побудил перебраться в Австралию, пока Моти служил в армии, звали его к себе, но он не захотел никуда уезжать из Арцены. Моти был приятно удивлён, что отец предложил ему помочь и оплачивать его учёбу.
Бенци продолжал жить в доме своих родителей в Меирии, где-то работая и вечерами посещая йешиву. Он не оставлял надежды поступить в какой-нибудь колледж и изучать что-то связанное с экономикой и компьютерами. Спустя несколько лет он действительно стал первым в своей семье обладателем академической степени.
* * *Мучающие неопределённостью встречи вчетвером после демобилизации двух приятелей продолжались недолго…
Наконец-то, Нехама согласилась встретиться с Моти «без третьих лиц». Моти летел на свидание, как на крыльях, предвкушая: что она ему скажет, что он ей ответит, куда они пойдут (какой нынче концерт, остались ли билеты?)… А что он ей сегодня подарит!..
Действительность оказалась гораздо печальней: Нехама решилась… Неловко глядя куда-то в сторону, она сразу же сказала, что Моти, конечно, хороший и достойный парень, но они с Бенци любят друг друга, они постоянно встречаются и уже перезнакомились семьями, короче, их скорая женитьба — дело решённое. Сбивчиво высказав всё это закаменевшему в одно мгновенье парню, смуглое лицо которого тут же пошло темно-бордовыми пятнами, Нехама замолчала, не глядя на Моти — ей было неприятно видеть выражение неловкости, обиды и уязвлённого самолюбия на лице уверенного в себе красавчика.
После неловкой паузы, продолжая глядеть в сторону, Нехама как бы вскользь заметила: «Между прочим, это жестоко не обращать внимания на хорошую, симпатичную девушку, которая тобой восхищается, которая… э-э-э… Так ведь можно пропустить нечто настоящее…» — «А кто эта девушка? Я понятия не имею…
Правда…» — сокрушённо промямлил Моти, сосредоточенно созерцая носки своих ботинок. — «Это Рути, моя подруга. Такая светленькая, маленькая… Могу дать телефон… Хочешь?» — наконец-то, подняла Нехама глаза и без улыбки, строго и пристально взглянула на Моти. Моти не смог ей отказать и послушно записал телефон Рути в записную книжку. Что же это случилось с энергичным, весёлым красавцем, кумиром девчонок своего круга?..
Но он не позвонил Рути…
* * *Вскоре Бенци и Нехама пригласили его на свою свадьбу. Не пойти Моти не мог…
Там-то он и увидел впервые родных Нехамы — серьёзного красивого раввина Давида Ханани и его жену Ривку, братьев и остальных многочисленных её родных он и не старался запоминать. В памяти смутно отложилось прекрасное пение рава Давида и двух его сыновей, он ещё успел подумать: «А я даже не успел узнать, что она из такой одарённой музыкальной семьи!» С родителями Бенци и его четырьмя младшими братьями, такими же пухлощёкими, большеглазыми и медно-рыжими, он успел познакомиться во время увольнительных, когда Бенци приглашал его к себе. У Доронов Моти всегда чувствовал себя легко и необычайно комфортно, может, даже лучше, чем дома, под взглядом строгого отца, целиком занятого бизнесом и мало обращавшего внимание на старшего сына.
Отец семейства Натан Дорон был известный в Меирии изготовитель модной и удобной обуви. Его жена Шошана была столь же известной среди религиозных модниц Меирии портнихой, а также искусной вышивальщицей и вязальщицей. Со временем она организовала в Меирии курсы обучения девушек и молодых женщин своему искусству, и эти курсы оказались со временем успешным бизнесом: к ней в те годы приходили учиться чуть ли не со всей Эрании.
