Александр Лайк - Синий, как море
— Упрекать тебя — право и обязанность моего сына, — безразлично сказала мама. — Но я удивлена, что рыцарь Короны, подобно смерду, не понимает, что Светлый Клинок не может принести вреда освободившему его от пут забвения.
Хотел бы я говорить так же гладко! Но видно, для этого нужно иметь отменную память и подходящее настроение.
— Принц Райдок заплатил за Ванаир кровью, пролитой в руинах Ралладора — королевской кровью Дианара! И уж тем более неуместно, даже дерзко — в праздничный день вспоминать о потерях, понесенных Доменом.
Орбен уже немного приободрился.
— Ваше высочество, прошу милости! Угли Айнала жгут сердца всех преданных Короне! Они призывают к отмщению, и я не вижу зла в напоминании об этом.
— О мести мы будем говорить завтра, — непреклонно сказала мама. Сегодня — праздник. Ты заслужишь мою милость, паж, если до удара гонга принц Райдок будет готов к церемонии.
И как же они взялись за меня, все вчетвером! Только руки мелькали перед моим лицом и ножницы зачем-то щелкали над ухом — то ли меня попутно подстригли, то ли надо было укоротить какие-то шнурочки на плечах. Я даже второй кувшинчик допить не успел.
Но гонг еще не прогудел, проводя очередную черту поперек времени, а я уже был одет. Правда, как-то странно — во все оттенки серого. Надо полагать, это для того, чтобы легко было выразить каким-нибудь символом вручение мне Цвета.
— А теперь оставьте нас, — приказала мама. — Когда настанет час, паж, ты будешь нести Ванаир за принцем Райдоком. Держись в десяти шагах позади. Идите!..
Исчезающая последней Сейлен аккуратно притворила дверь.
— Успеем, хотя и не все, чего я хотела, получится, — сказала властительная Альда, глядя в окно. — Этот мальчишка не зря помнит об Айнале. Но ты еще не знаешь последней вести.
Последней! Я и первой не знал! Не знаю, почему, но в отношении Айнала быстрое вспоминание не действовало. Может быть, заклятие каким-то образом было связано именно с этим? Если я правильно понимаю, некоторое строение или группу строений, принадлежащее Белому домену и называемое Айнал, сожгли злые враги, за что им следует отомстить. А дальше?
— Я слушаю тебя, — серьезно сказал я, отходя к секретеру.
— Войска, отправленные на помощь Айналу, опоздали. Их предводитель, Отважный Лэйхэм, не бросился на штурм горящих башен…
Та-ак. Плохо, очень плохо. Башен — это, надо полагать, замок. А потеря замка почти всегда сопряжена с потерей территорий. Только этого нам и не хватало… Насколько я припоминаю, у Белого домена — земель, в общем-то, раз, два, ну три, и обчелся. Фу ты, слово какое пакостное… Вроде раз, два, и обоссался…
— Он отвел свое Знамя к опорной башне Дайгроу, на раздорожье у плоскогорья Бестсайн, и ждал отряда, вышедшего из Сапфира.
Сапфир! Вспоминаю, отлично вспоминаю… Жемчужина Западной реки, столица Синего домена до Второго передела… Ух ты!.. Передел! Рассказывай, мамочка, рассказывай…
Я незаметно — как мне казалось — выдвинул ящик секретера и попытался перепрятать письмо в карман камзола.
— Знамена Сапфира были в двух днях пути… А что это за письмо?
Здрасьте! Я замер.
— Это…
— Тебе опять пишут из Харденанга? — в голосе мамы прозвучал мягкий юмор, и я испугался. Не знаю я, что такое Харденанг, но кажется, у меня там девочка… Это плохо. Я так никогда не разберусь. Срочно найти Сагастена и расколдоваться, пока не поздно!
— Ну… в общем… нет, это я написал. Сейчас уже некогда, разберусь после церемонии.
— Ну-ну. Честно говоря, с твоей перепиской давно следовало бы разобраться. Насколько мне известно, ты часто получаешь письма от Нагона. Возможно, это не худшее из зол, но почему ты мне их никогда не показываешь? Или в твоих письмах действительно есть что-нибудь зазорное?
Она сделала шаг от окна в мою сторону и я лихорадочно затеребил конверт, пытаясь сообразить, как выкручиваться. Теперь еще Нагон. Кто это, боги, помогите мне и смилуйтесь?
Я запихал письмо поглубже в карман серо-стального камзола и попытался покраснеть.
— Ну… понимаешь, мама…
— Потом, — прервала меня Альда. — Есть вещи поважнее. Ты слушаешь?
Я перевел дыхание и продемонстрировал уважительную покорность. Нагруженную, как верблюд, пятью увесистыми тюками интереса и внимания. А что такое верблюд, кстати?
— Войска из Сапфира находились в двух днях пути от Дайгроу — три Знамени тяжелой наемной пехоты под предводительством наследного принца Селлери. Рядом с ним были Отважный Линдолл и твой старший сиблинг, принц без Цвета Гэйтхэйт, приведший к Селлери подмогу из храма Дельфоса. Они успешно преодолели остаток пути и соединились с отрядом Лэйхэма у развилки. Мы полагали, что армия такой силы надежно защитит нас с юга, на случай, если Отверженный решит развить успех, не медля. А сразу после торжества царственный Сенрайд собирался отправить к развилке новые подкрепления, чтобы затем, придав войскам в проводники пленных горцев, спуститься с южных отрогов Бестсайна незамеченными, по крутым склонам, и нанести ответный удар. Разумеется, руины Айнала непригодны более для использования… но, оттеснив противника к горным проходам и дальним переправам через Западную, мы сохранили бы все земли, столь ценные для нашего Домена.
Я кивнул.
— Однако сегодня утром нас настигла злая весть. Три Знамени Отверженного вышли к развилке, предводительствуемые неизвестным Принцем Проклятого домена; в их рядах торжествовала призрачная нечисть с отрогов Хинд'a'кхора. И вот тебе новость для праздничного дня, — мама недобро усмехнулась. — Наша армия полностью уничтожена. Немногие попали в плен, но многие погибли. Принц Селлери убит этим самым молодым бастардом Проклятого. Мы раньше никогда не встречались с ним — хотя немногие уцелевшие после предыдущей битвы утверждают, что именно он руководил штурмом Айнала. Сами воины Отверженного называли его Черный Принц.
Мама на мгновение замолчала и продолжила с нескрываемой горечью.
— Лэйхэм сражен лунным дьяволом. Линдолл сожжен в башне вместе со своими последними гвардейцами. Судьба Гэйтхэйта неизвестна. Дайгроу теперь — закопченные оплавленные стены, до половины высоты заваленные золой и костями. В огне погиб Глаз Юга, с таким трудом спасенный беглецами из Айнала. И рог Юнихорн снят с груди Селлери бастардом. Земли южнее плоскогорья потеряны для нас, мальчик мой. Боюсь, что сразу после праздника всем нам предстоит взять в руки оружие.
Плывущий раскат гонга заставил прекрасную Альду замолчать, и тотчас же распахнулась дверь. Ох, уж эта Сейлен! Подслушивала она, что ли?
