Xxcoy - Послушание змеи
— Откуда я должен знать, кто тот, кого я ищу?
— Ты его узнаешь. Его глаза разного цвета.
Несколькими часами позже я нетвердой походкой покинул монастырь. Прямо возле своего бешено бьющегося сердца было спрятано искусно запечатанное письмо. Я лишь коротко глянул на него — там не было имени. Достаточно удалившись от монастыря, так, что никто из братьев уже не мог меня видеть, я бросился в заросли и, ежась от холода, сменил костюм неофита на грубую темную уличную одежду, которая была упакована в мой путевой мешок. Вместо своего молота я припрятал маленький наручный кинжал, который мне был гораздо больше во вкусу чем тяжеленный монстр. Но было также до боли понятно, что в случае нападения нужно спасаться бегством, ведь как боец я был ниже среднего.
Монастырь, в который меня приняли, лежал обособленно от Города. Я знал, что в городских стенах был большой монастырь наших братьев, но разумеется меня послали не туда, а предположительно разыскать одного из наших миссионеров в малоприятных кварталах, которые (в основном безуспешно) пытались обратить кого-нибудь в веру Строителя. В действительности я был предоставлен самому себе и достаточно снабжен деньгами. Урбан предостерег меня не спускать с кошелька глаз, иначе я его быстро лишусь, если буду невнимателен.
Я был в пути почти целый день, пока не показался Город, и не встретил ни одной живой души. Тишина зимних, туманных полей тяжело давила и я ловил себя на мысли, что прислушиваюсь — не устремляются ли на меня из холодной лесной тьмы шаркающие шаги. Но, к счастью, ходячих мертвецов Беппо было не видать.
Опасность исходила прежде всего от живых, как стало ясно, когда я много часов спустя пересек границу Города. Я бывал здесь лишь изредка, ведь это было заданием Лота — сопровождать отца на рынок, я ехал вместе с ними, если только были вынуждающие к тому причины. Но это было совсем другое, чем в одиночку рыскать по переулкам.
Когда я, без особых проблем со стражниками, прошел городские ворота, создалось впечатление, что вступил на вражескую территорию. Стояла сумасшедшая толкотня позднего дня, телеги толкались сквозь улицы, стукались одна об другую, возчики орали на животных и друг на дружку в таких цветистых выражениях, что я покраснел до кончика своего неофитского носа. Мужчины и женщины всех гильдий и классов проталкивались и шли мимо. Воняло, шум был оглушающим. Высокие стены вздымались справа и слева, внушая мне чувство бесполезности бегства от них. Один попрошайка заметил меня, распознал опытным глазом мою неуверенность и начал приставать, пока я быстрым шагом не удалился от него.
Я желал никогда не приходить сюда, в то время как столкнулся с проходящей мимо и глядящей волком жирной бабой, и поспешно двинулся по улице в направлении к рыночной площади с кошельком, крепко зажатым в руке. Я разыскивал Рынок не потому, что он лежал на пути, а потому, что он был единственным местом, которое я более-менее знал и надеялся там получше сориентироваться. Но это оказалось не таким легким делом — найти его, уже смеркалось, когда я наконец туда добрался. Зимний воздух стал льдисто-холодным и напоминал о том, что у меня на ночь нет крыши над головой. Но потом я вспомнил взгляд Торбена, с которым он говорил о моей никчемности, и твердо решил еще сегодня найти обозначенный на карте квартал.
Рынок и улицы заметно опустели и ночная стража начала зажигать фонари. Хорошо, что стало немного тише. Я начал с усилием разглядывать мою карту, ориентируясь и стараясь отыскать дом странного мужчины с разноцветными глазами.
Если поначалу мне бросилось в глаза, что улицы опустели и стало тише, то уже позже начало внушать опасения, чем дальше я удалялся от часто патрулируемых стражей богатых районов районов и углублялся в беднейшие, расположенные близ Доков. Количество стражников, как и количество фонарей существенно уменьшилось, зато появилось много неприятных темных закутков. Иногда лишь бледный свет из окон домов освещал улицы, которые стали заметно уже и превратились в невообразимую путаницу угловатых переулков. Я безнадежно заблудился и долгое время просто шатался кругом, пока с облегчением не увидел огни постоялого двора и не услышал громкие голоса вперемежку с грубым смехом.
Когда я толкнул дверь, навстречу ринулся поток спертого горячего воздуха. Питейная была маленькой и переполненной, пахло перестоялым пивом и дымом. В камине полыхал огонь и мне вдруг стало ясно, как я замерз и проголодался.
Типы за столами и у стойки не особо заинтересовались мною. Они, очевидно, уже довольно долго бражничали и были соотвествующе навеселе. Краснощекая хозяйка обладала роскошными формами и проявляла необычайное искусство защиты от наглых рук. В особо тяжелых случаях она выдавала нахалу порядочный хук правой. Ее муж с лицом разъяренного медведя проталкивался сквозь народ, чтобы принести мужчинам свое пойло. Судя по запаху, он сам изготавливал эту бурду, а судя по тому, как выглядели посетители, речь здесь шла о чем угодно — от переживаний по поводу заржавевшего тележного колеса до сифилиса.
Я удостоверился, что кошелек при мне, пошел к стойке. Пришлось оттолкнуть в сторонку одно-другое мертвецки пьяное тело, чтобы освободить место, чуть было не упал в обморок от дыхания одного из них, когда мужик странно и мягко осел на пол и свернулся как собака. Осторожно перебравшись через него, я облокотился о прилавок.
Хозяйка оценивающе глянула на меня и сказала:
— А ты вообще в том возрасте, чтоб находиться здесь, малый?
Я уверил ее в этом, однако она казалась мало убежденной. Я разыграл из себя бедного, измученного и насквозь продрогшего крестьянского сына, у которого достаточно денег для обеда, и это, думаю, убедило ее окончательно. В качестве обеда получил несвежий хлеб и кусок сыра, который пах снятым ботинком, вдобавок кружку того, что я решил назвать пивом. Сразу же после первого глотка создалось впечатление, что внутри вспыхнуло пламя. Я ел и пил с полным презрением к смерти, а затем спросил у нее про дорогу, показав карту и из предосторожности держа большой палец над помеченным местом. Хозяйка объяснила, что это всего двумя улицами дальше, но ночью лучше бы держаться на расстоянии оттуда, если мне дороги деньги и жизнь. Пьяница у меня под ногами довольно хрюкнул и затем захрапел.
Я спросил, есть ли для меня комната, чем заставил ее от души рассмеяться. Когда женщина заметила, что я говорю серьезно, то предложила мне местечко в стойле позади трактира.
— Там не очень хорошо пахнет, потому что мой муж варит там пиво, зато сухо и тепло.
Я принял предложение и хозяйка показала мне место в огромном дровяном сарае. Там стоял один только огромный тяжеловоз с косматой гривой, все остальное пространство было занято пивоварней хозяина. Не буду лучше в деталях описывать, что за компоненты для этого он смешивал. Было еще один или два пустых отделения, куда очевидно складывали солому. Я собрал всю, сколько нашел, в одну кучу. Хозяйка принесла мне маленькую лампу и лошадиную попону. Позаботившись таким образом, она оставила меня со словами о том, что я спокойно могу оставаться здесь какое-то время, если ничего не буду трогать.
