Елена Грушковская - Самый важный день в его жизни
ПАПА
— Я здесь! Здесь, с тобой. Всё хорошо.
Глеба обнимала не призрачная петля, а живая, сильная рука Рогволда: он сидел на кровати рядом с Глебом. Без пиджака и без галстука, в рубашке с закатанными до локтя рукавами, он был какой-то тёплый, домашний и родной, совсем как…
— Папа…
Это из-за занавески выползла Лора. Хлопая сонными, недоумевающими глазами, она почти на ощупь доковыляла до Рогволда и с бессознательной доверчивостью уткнулась ему в плечо. Он обнял и её — для этого у него была вторая рука, не менее сильная и ласковая, чем та, что обнимала Глеба. Встретившись с мутноватым, потусторонним взглядом сестры, Глеб вдруг без слов понял: она только что видела и чувствовала то же самое. Значит, не только у него было свидание с папой…
Усадив Лору к себе на колено, Рогволд покачивал её, и это движение передавалось и Глебу. Оно очень напоминало ТО покачивание… "Хранитель", — пульсировало у Глеба в голове. Вот почему у Рогволда такие неземные глаза…
* * *Вместо мамы на кухне хозяйничал Рогволд. Оказалось, что он умеет не только водить машину, но и готовить. Сырники у него получились не хуже маминых.
— "Следствие рассматривает различные версии произошедшего, но версия заказного убийства является основной".
С экрана кухонного телевизора сыпал официальными фразами пресс-секретарь Дворца Правосудия, а за спиной у него белел шлифованный вогнутый айсберг в окружении голубых елей. Даже через телевизор передавалось это холодное веяние…
— Маму отпустят? — спросила Лора, ковыряя вилкой сырник.
— Конечно, — ответил Рогволд. И добавил, глянув на часы: — Кушай быстрее, мышонок, через десять минут уже надо выезжать в школу.
Глеб наблюдал, как тают в чае петельки из сгущёнки, и думал: возвращаются ли те, кто поднялся по широкому крыльцу здания-айсберга?
Взгляд Рогволда окутал его уютом и теплом. "Хранитель", — стукнуло сердце.
* * *— Приехали! Приехали!
Радостный крик Лоры заставил Глеба подбежать к окну. В вечерних серовато-голубых сумерках по дорожке к дому шла мама! Она по-прежнему зябко куталась в тот же кардиган, в котором её забрали; походка её была хоть и немного усталой, но уже не понурой. Рогволд шёл рядом, а ветер кружил у их ног опавшие листья.
Во взгляде мамы сквозило какое-то странное, новое выражение. Она расцеловала детей, а потом устало повалилась на диван.
— Всё, чего я сейчас хочу, это чашка чая и ванна, — выдохнула она.
Лора побежала набирать ванну, Рогволд отправился заваривать чай, а Глеб сел рядом с мамой и устремил на неё выжидательный взгляд. Она как-то незнакомо усмехнулась.
— Подробностей ждёшь? А особых подробностей и нет. Ну, выпустили меня под подписку о невыезде. Пока вопросов ко мне нет. Следствие идёт своим чередом.
Это ничего, подумал Глеб. После ванны и чая она отойдёт и станет прежней. Хотя, впрочем… После всего, что произошло — вряд ли. Да и не только мама. И он сам, и Лора.
Глеб ещё не решил, рассказывать ли маме о ночном видении и о том, что сказал папа. Может, позже? Да, наверно, лучше потом…
Сейчас главное — мама дома. Она вернулась из Дворца Правосудия.
* * *Лора уже спала, а к Глебу сон не шёл. Закутавшись в одеяло, он потихоньку выбрался из дома и уселся на крыльце. Одеяло хранило тепло, а вот торчавшим из-под него ногам было зябко. В тёмном осеннем небе мерцали далёкие звёзды. Глеб закрыл глаза и попытался воскресить в себе ощущение эфемерных объятий любящего существа: ему до щемящей тоски в сердце хотелось их снова почувствовать. Однако вместо них он ощутил, как тяжёлая тёплая рука опустилась ему на голову. Рядом сел Рогволд.
Они вместе молча смотрели на осенние звёзды. Глеб выпростал руку из-под одеяла и тихонько просунул её в руку Рогволда. Тот ничего не сказал, только сжал маленькую кисть Глеба.
— Ты ангел? — спросил Глеб.
Рогволд молчал, задумчиво пожимая пальцы Глеба.
— Тебя правда папа послал?..
И этот вопрос остался без ответа. Глеб легонько боднул его в плечо головой: одна рука была зажата в ручище Рогволда, а другую было слишком долго и нудно доставать из-под складок одеяла.
— Ну, дядя Волик…
Вместо ответа Рогволд встал и похлопал Глеба по спине.
— Так, всё, марш в дом и спать. Кому завтра в школу?..
Без дальнейших пререканий он сгрёб Глеба в охапку и понёс внутрь. Водворив его обратно в постель, он шёпотом сказал:
— Никаких больше блужданий, ясно?
— Ладно, — тихонько хихикнул Глеб.
Он свернулся калачиком и закрыл глаза. Озябшие ноги согрелись, и он провалился в сон.
Часть 3. Зимняя сказка
— Ты же большая девочка, — с улыбкой сказал Рогволд. — Зачем тебе сказка на ночь?
— Ну расскажи, дядя Волик, — просила Лора, ласкаясь.
За окном свирепствовал такой буран, что свет фонарей беспомощно терялся в снежной мгле, тогда как в детской царил уютный тёплый полумрак. Лора, прижав к себе обеими руками подушку, так что из-за последней виднелась только её круглая мордашка с двумя торчащими косичками, выжидательно уставилась на Рогволда. Тот задумчиво и загадочно взглянул на девочку из-под полуопущенных век и проговорил:
— Хорошо, слушай.
В одной далёкой, но прекрасной стране был очень мудрый, добрый и справедливый правитель. Притом он был очень скромен и не стремился стяжать себе громкую славу: государственные дела он вершил без излишнего шума и показного рвения, работая каждый день с раннего утра до глубокой ночи. Народ жил в достатке и мире, порой даже забывая, есть ли у него вообще правитель. Всё было так налажено, что казалось, будто все дела вершатся сами собой, а заслуг правителя в том никаких и нет.
Люди по-настоящему услышали о своём государе, лишь когда он тяжело заболел. Болезнь неумолимо сводила его в могилу, все усилия самых лучших врачей оказались тщетными. Наследников государь не оставил: единственный его сын погиб от несчастного случая, а больше детей ему судьба не дала. Вся страна была погружена в скорбь в ожидании скорой кончины правителя, который лежал уже без сознания. Да ещё вдобавок нависла угроза вторжения — ну, никак нельзя было допустить, чтобы в такие дни страна осталась без государя. Решено было прибегнуть к крайнему средству…
