Олеся Андреева - Люди без Планеты
— Вы не против?
Я пожала плечами. Он закурил, с удовольствием вдыхая горький дым.
— Дочери не знают, что я курю. Юля… — Он осекся, поперхнувшись, — Юля догадывалась. Она уже была взрослой девочкой.
Мне хотелось как-то поддержать его. Но какие бы слова в голову не приходили, все рубило, как тесаком по больному.
— Рената, вы не бойтесь что-то говорить. Мы сейчас никак не избежим боли, как бы не старались.
Я слабо улыбнулась. Он был прав, определенно.
— Кто же из нас психолог? — Засмеялась я.
Да, стоит привыкать к этому. Но привыкать значило смириться еще и с тем, что я больше никогда не увижу своих родных.
Мы вернулись в лагерь через полтора часа. Боровые так же возвратились ни с чем. На севере были те же холмы. Вполне возможно, что где-то в низинах расположен город или любой другой населенный пункт, но увидеть это было невозможно.
— Значит, пойдем на юг вдоль реки. — Заключил Руслан.
— А вы не боитесь встречи с местным населением? — Спросила я, дождавшись, когда Маша отвлечется на пса. Не нужно, что бы она слышала подобные разговоры. Ей и так досталось в ее девять лет.
— Я надеюсь, они отнесутся к нам мирно. — Ответил профессор.
— А я надеюсь, что они похожи на нас, а не какие-нибудь страшилищи. — Настя лежала на траве, натянув солнцезащитные очки. — Не хочется умереть бездетной старой девой.
Я засмеялась.
— Не у одной тебя такая проблема. — Настя хмыкнув, посмотрела на брата. — А ведь у нас есть еще и подрастающее поколение.
Мы отправились дальше. Идти стало легче. Просто нужно было сконцентрироваться на шаге, что бы ни о чем не думать. Иногда мы начинали переговариваться, делали пятиминутные передышки, '…что бы Маша могла отдохнуть', так сказал профессор. Но девочка была бодрее нас всех, и поэтому пока она носилась эти пять минут за Джеком, мы вытягивали ноги и наслаждались покоем. Торопиться нам было некуда.
Мы начали располагаться на ночлег, когда солнце почти склонилось к закату. На другой стороне неба поднялись два светящихся спутника планеты. У всех оказались спальники. У всех, кроме меня. Для меня пригодился тот, что был предназначен для Юли. Решили, что караул нам не помешает. Мало ли, животные или еще кто появится. Костра разводить не пришлось. Обе луны светили довольно ярко, поэтому, что бы укрыться от света, мы зарылись в спальники с головой. Мое дежурство выпало на шесть утра. У нас у всех были мобильники. Конечно, сети не было. Но они показывали время. Нам нужно было только определять равные отрезки времени. В целях экономии оставили включенным только один. Так у нас образовался запас. А еще у профессора были старые заводные часы. Вообще безлимитный счетчик времени. Помню, я проснулась, когда прозвенел звонок заступления Сергея на дежурство. А потом уснула, как убитая, металась во сне. Проснулась уже утром от крика.
— Вставайте!
Резко вскочить не получилось. Спальник как-никак. Мы почти все, кроме караулившего Сергея, лежали на земле, как черви. От этого беспомощность сковала еще больше. Вот и они. Мирные местные жители. Высокие, выше среднего человеческого роста, напряженные, сконцентрированные, они тыкали в нас оружием. Эти палки определенно были оружием. Ничем другим так в людей не тычут. А уж с такими взглядами!
Их было пятеро. Четверо вооружены. Один, видимо начальник, с красиво гравированной дубинкой, похожей на жезл гаишника, на бедре. Говорил он резко, низким голосом, не похожим ни на один язык, что я слышала. Мало того, что не были понятны слова, но и интонации в этом языке были необычными. Не смотря на то, что мы не понимали, старший продолжал говорить. Затем, поняв всю бесполезность своего монолога, обратился к своим. Нас живо вытащили из мешков.
— Ну, и где твой козырный туз в рукаве? — Буркнула Настя на брата.
Меня тоже это интересовало. Но препираться нам долго не позволили. Загрузили по одному в прозрачные фургоны. Или, скорее всего капсулы. Разговаривать было невозможно, так как капсулы были полностью звуконепроницаемы. Я сначала испугалась, что и воздух поступать не будет. Сумбур в голове был невозможный. То я сходила с ума от страха, то думала, как плавно мы едем. Эти капсулы, казалось, плыли по воздуху. Сами местные ехали на подобии земных самокатов, только те так же плавно двигались в воздухе. Поездка длилась так долго, что уже невозможно было ни стоять, ни сидеть. Хотелось орать от отсутствия звуков, словно попали в немое кино. Иногда мы переглядывались. Маше позволили оставить при себе Джека. Она обняла его за шею, но выглядела довольно смело. Солнце уже перевалило через точку зенита, когда мы увидели очертания города. Вскочили все с волнением, вглядываясь вдаль. Город приближался. Но в разгар дня никого на улицах увидеть нам не удалось. Ни детей, ни взрослых. Только длинные белые здания, слепящие отраженными лучами. Высокие шпили, уносящиеся в небо, истыкали весь горизонт. Что это было, тогда мы понять не могли.
По пустому городу мы проехали к высоченной башне, вершина которой уходила так высоко в небо, что превращалась в маленькую точку. Здание внушало трепет, оказавшись внутри полым. Огромнейший белый зал контрастировал, как жизнь и смерть, с черным блестящим полом. Но и он не поглощал свет. Он отражал его и отправлял обратно через шпиль к солнцу.
— А у них явно клаустрофобия. — Буркнул Руслан. — Что скажете, психолог? — Его тихий голос разлетелся эхом по залу.
Нас выстроили, как на расстрел. Успокаивал трон с высоченной спинкой. Не будут же нас расстреливать в этом шикарном месте перед местным президентом. Ну, или кто у них тут за главного?
— Что происходит? Нас убьют? — Настя обернулась.
На нее тут же зло шикнула охрана.
— Похоже нам тут не рады. — Заключил Боровой.
Где-то затрубили фанфары, и в зал прошествовал главный. Он сел на трон и тот сразу показался крошечным. Он был в возрасте, но выглядел царственно, я бы даже сказала, богоподобно. Хотя, слишком холеным он был для бога.
— Неплохо у них тут пластическая хирургия развита. — Не унимался Руслан. В ответ его приласкали дубинкой по почкам. — Инопланетяшки, а знают куда бить. — Просипел Боровой.
Главный с интересом наблюдал за нами. По бокам стояли мужчина и женщина. Они все были похожи, словно дети одной матери. Да и охранники наши были все, как на подбор. Национальная черта, что ли? Или они тут все родственники?
Тот, что стоял справа, приподнял брезгливо бровь. Его лысая голова блестела, как и все в этом городе. И почти на всю голову разветвился шрам. Слева от трона стояла девушка, совсем молодая, но в глазах чувствовался возраст и какой-то неимоверный груз ответственности. Они все были одеты в белые одежды, тяжелой фактуры, не драпируемые, как в военных мундирах. Их любовь к белому начинала пугать.
