Наталия Ипатова - Все коровы с бурыми пятнами
− Я могу сделать так, чтобы у коров Ирландии не переводилось молоко!
− Что скажете? — Луг оборачивается к своим людям, к людям Ирландии, потому что после гибели Нуаду нет никого на его место, кроме Луга, и им известно, что Нуаду сам этого хотел.
− Он может наполнить вымя каждой нашей коровы, − соглашаются те. — Но не в его силах сделать коров бессмертными, и за потомство их он тоже не в ответе.
− Я могу сделать так, что земля Ирландии станет родить четырежды в год!
− Нет, не годится. У нас есть весна, чтобы пахать и сеять, лето — чтобы растить урожай, осень — чтобы сжать его, и зима − чтобы съесть. Нам этого достаточно и более не нужно.
− Скажи нам сроки, когда пахать, когда сеять, а когда жать, и тем спасешь свою жизнь.
− Пашите во вторник, − частит Брес, − сейте во вторник и жните тоже во вторник, и закрома ваши будут полны.
− Сойдет, − милостиво решает Луг. — Но ты пойдешь с нами и будешь жить при Таре, потому что я не хотел бы спускать с тебя глаз. Шустрый больно.
Лицо у Бреса делается вдруг спокойным, точно у каменной статуи. Думают, это от того, что он только что избежал неминуемой гибели, но он говорит Лугу:
− Ты все равно меня убьешь.
Это звучит как пророчество, а где пророчество, там поблизости непременно Морриган.
− Здравствуй, король, − говорит она подходя. — Бери и властвуй, но помни, что вечности нет у тебя, и бессмертия нет. Сорок лет…
Сорок лет мира при короле Луге. Жалкий миг против эпохи войн. Время, чтобы оставить свое имя в празднике урожая.
Луг оглядывается и видит поле, заваленное телами. Гарь и вороны. И стоны. Между прочим, он осиротил сегодня свою мать. И теперь это все — его, и по слову его будет. Теперь надобно поспешать, взять замки фоморов, пока защита их слаба, щедро поделить меж воинами добычу, как подобает королю.
− Диан Кехт!
Долговязая фигура в хламиде, бредущая по полю Маг Туиред в облаке распущенных волос, приближается к королю и слегка склоняет голову. Копоть и кровь покрывают лицо Диан Кехта. Что-то странное видится королю в его походке. Ах да. Длинные ноги в сандалиях не переступают через лежащих. Диан Кехт останавливается перед каждым, и следом за ним, как тень, бредет через ратное поле дочь.
− Когда нас всех прогонят те, кто придут следом, − говорит Морриган, которая сейчас просто усталая женщина, − а кого убьют, а кто укроется в холмах или пересечет пролив на востоке и сменит имя… Тебя, Диан Кехт, будут видеть здесь еще столетья. Скажут, что ты стоял против великой чумы и умер от нее, что приходил на разоренные рогатыми северянами земли, что тебя видели, когда ты лечил, а после — учил лечить. Скажут, может, что тебя видели в Испании — извечном прибежище наших беглецов, остриженного и безумного, с копьем Луга скачущим на фоморов…
− Возьми меня с собой в Испанию, Диан Кехт, − это Дагда подошел, волоча за собой палицу, уронил ее и плюхнулся наземь. — Я там за тобой как-нибудь на ослике со своим котелком…
− Осталось только воткнуть неотразимый меч в кричащий камень, да и свалить все это в глубокую воду, − ответил на то Диан Кехт, вытирая лицо. — А там можно и в Испанию и вообще к фоморам на кулички.
− Только не обессудь, если тот, кто опишет это для потомков, окажется одноглаз. Или однорук.
Военврачу не нужна война, но она без него не обходится.
Примечания
1
Гейс — заклятье, грозившее попавшему под него всяческими неприятностями при нарушении.
2
Лиа Фаль — камень королей, который кричит, когда на него встает истинный король.
3
Согласно версии мифа, Миах был убит Диан Кехтом из зависти к талантам покойного.
4
Самилданах — искусный во всех ремеслах, мастер на все руки.
5
Фидхелл — игра наподобие шахмат, считалась игрой мудрецов и королей, Нуаду испытывает Луга как стратега.
