Елена Усачева - Откровение
Хотелось закрыть глаза и слушать его вечно.
— Я тебя так ждала! — Слез больше не было. Я только всхлипнула, снова пряча лицо у него на груди. — Думала, всю ночь спать не буду, а потом… вдруг нарушился сон…
Холодные ладони подняли мое лицо, холодные губы коснулись века, и мне сразу стало легче. Тоска, тревога — все ушло, не оставив о себе даже воспоминания.
— Значит, я пришел вовремя. — Макс снова прижал меня к себе, и я почувствовала, как мне становится хорошо. Ненавижу жару и Африку. Ненавижу солнце. Пускай всегда будет осень, пасмурно и сыро!
Но вокруг была все та же душная южная ночь. Она шумела далеким морем, шелестела листьями пальм, охала сонными звуками.
— Но как… — начала я приходить в себя, — как ты здесь очутился?
— Я шел за луной. — Макс придвинул к себе белый пластмассовый стул, сел, устроив меня на своих коленях. — Солнце идет с востока на запад, и я от него убегал, догоняя луну. Получилась несколько затянувшаяся ночь.
Это надо было как-то представить. Вот Земля. Она вертится. Солнце медленно ползет с меридиана на меридиан, и Макс, прыгая с одной воображаемой линии на другую, мчится вперед.
— А тебе здесь не опасно? — Я глянула в ночь. Сколько времени?
— Мне опасно, когда тебе плохо.
Макс запустил руки мне в волосы, и духота Африки отступила. Я почувствовала себя дома, в своей комнате на двенадцатом этаже. Мне было хорошо и прохладно. Раньше Макс всегда ходил в перчатках. Сейчас он без них, и я впервые ощущаю его холодную ладонь у себя на голове.
— Что тебе приснилось?
Я опустила глаза. Сон оставил неприятное ощущение, и вспоминать его не хотелось.
— Я так скучала… — вместо рассказа начала я. Зачем говорить о сне? Пускай все кошмары останутся в прошлом.
Макс притянул меня к себе.
— Я не мог появиться раньше. Там, в городе, — он запнулся, — остались кое-какие дела. Надо было кое-что завершить.
Интересно, как ему все эти пыльные пальмы, соленый воздух? Наверное, жутко.
— А что в городе? — ухватилась я за его последние слова.
— Пока все спокойно, — как-то странно сказал он, словно сквозь зубы.
— Все? — переспросила я.
Почему он отводит глаза? Откуда такая отрешенность во взгляде?
— Возникли кое-какие сложности. — Макс взял мою руку и развернул ладонью вверх, посмотрел на линии на ней. У него были бледные тонкие пальцы. Сквозь прозрачную кожу виднелись фиолетовые жилки. Синеватые ногти аккуратно обработаны и блестели, словно их отполировали. Кожа руки была гладкая, без морщинок и складочек. — Хм, ты, оказывается, фантазерка, — пробормотал он, — смотри, как развит у тебя холм Луны. — Он показал на нижнюю часть ладони с противоположной стороны от большого пальца. — А линия жизни у тебя ровная и четкая. Ты долго проживешь…
— Макс! — Я склонилась, чтобы заглянуть в его опущенные глаза.
Он поджал губы, улыбнулся. Нет, ни о каких сложностях, возникших в городе, говорить он не будет. Скорее два часа посвятит разгадыванию линий на моей ладони, чем за пять минут все мне скажет. Я уже открыла рот, чтобы потребовать объяснений, ведь я могла помочь, я уже однажды помогла… Но он опередил меня:
— Никогда не был в Африке. Здесь так жарко, и будто воздуха не хватает. Как ты здесь можешь находиться?
— Да, очень жарко, — кивнула я, чувствуя себя вдруг немножко вампиром. — И еще кошмары начали сниться… Наверное, от духоты. — Я осторожно посмотрела на любимого.
Он должен был кивнуть или сказать «да», но не делал ни того, ни другого. Смотрел на пальмы и молчал.
— Почему ты по телефону сказал, что это был не сон? — Я откинулась, готовая вот-вот соскользнуть с его колен, но он удержал меня. — А сейчас мне приснилось, что мы с тобой дрались на саблях и я тебя убила!
— Canaille,[2] — прошептал Макс, закрывая глаза.
Мне оставалось только смотреть на него. Голова внезапно оказалась пустой. Я ничего не понимала. Почему он так реагирует? Почему ничего не рассказывает? Хотелось засыпать его вопросами, но слова путались. Их надо было как-то так собрать, чтобы получился единственно верный вопрос. Вопрос, на который нельзя не ответить. Но ничего не получалось — слова разлетались испуганными бабочками. Оставалось только то, что я люблю его, и все сделаю, чтобы ему было хорошо. Следом приходило понимание — ему хорошо, значит, хорошо и мне. Это так просто. Это так легко.
Макс вслушивался в живую тишину ночи. Руки его были напряжены, я видела, как под футболкой напряглись мышцы.
— Давай куда-нибудь пойдем отсюда? — вдруг предложил он.
— На море! — не задумываясь, воскликнула я и смутилась. — А тебе можно на море? Ты потом еще задержишься, или тебе надо уходить?
— Verdammt![3] — негромко выругался Макс, поднимаясь и ставя меня на пол. Ступни встретились с холодной плиткой на полу балкона.
Как я могла забыть? Выгляжу ужасно! Босиком, на мне старая вытянутая футболка, голова лохматая — придя с пляжа, я ее не вымыла…
— Я только переоденусь! — заторопилась я.
— Не надо. У нас немного времени.
— Ты уходишь? — испугалась я.
Макс застыл, закрыв глаза, и я решила, что сейчас услышу смертельное «да».
— Не говори, не говори, — потянулась я к нему. — Может быть, сегодня не будет солнца. Может быть, сегодня пойдет дождь!
— Маша, не в том дело, — качнул головой Макс, обнимая меня за плечи. — Это действительно были не совсем сны.
Он обхватил меня сильнее и прыгнул через перила. Мы взвились в воздух, а потом теплый ветер ударил мне в лицо. Я легко могла представить, где мы бежим — по дорожкам, выложенным плитками, мимо детской площадки, ресторана, мимо ярких цветов…
Ночь надвигалась на нас темной громадой моря. Макс осторожно поставил меня на ноги около воды. Бриз шелестел волной и будто перебирал в своих пальцах мелкий песок. Изрезанная лунная дорожка струилась по водной глади, утекая за горизонт.
— Не сны? — Вопрос застыл у меня на языке, еще когда мы стояли на балконе, и теперь я его просто отпустила. — Но я видела тебя! И ты был такой, как сейчас!
— Да, но… — Макс еще держал меня сильно-сильно, и мне передавалось размеренное биение его сердца. Удар за ударом. Медленно-медленно. И мое сердце, подстраиваясь под его ритм, успокаивалось.
— Вчера ты пришел, — шептала я в его голубые глаза, — сел на кровать, поцеловал. Как сейчас! — Мне не было стыдно, что я говорю это, ведь поцелуй был точно такой же, как тот, который Макс подарил мне только что. — Все происходило как наяву.
— Не я… к тебе приходил не я. — Макс говорил медленно, словно ему было тяжело говорить. — Но кое-кто хотел, чтобы ты думала, что это я!
