Николай Басов - Доказательство человечности
Глава 4
За крохотным окошком под потолком стояла темень, как будто никогда не существовало ни звёзд, ни месяца, ни даже факелов. В камере было прохладно, и Лотар с удовольствием разлёгся на каменном, довольно чистом полу, отдав свою подстилку Рубосу. Впрочем, наёмнику не сиделось, он расхаживал из угла в угол. Его шаги отдавались в коридоре щёлкающим, гулким эхом.
— Рубос, сядь, пожалуйста, — попросил Лотар. — Из-за тебя ветер поднялся.
Тот остановился, потянулся и, стараясь не казаться рассерженным, пророкотал:
— Удивительно, как ты можешь оставаться таким спокойным! Арестовали ни за что, отобрали оружие, и какое! Сняли пояс, в котором было триста цехинов — этого бы хватило, чтобы до конца дней жить в роскоши, словно гурхорский принц. А ты!..
— Ну вот, теперь и гром загрохотал, — прокомментировал Лотар.
— Отвечай — почему ты не дрался, если всё, по твоим словам, так просто? — Неожиданно глаза Рубоса округлились, он с недоверием воззрился на Лотара, а потом с силой втянул воздух, стараясь успокоиться. — Или ты подумал, что я не выдержу схватки с этими ватными куклами? Ты меня пожалел?
— Глупости, ничего такого мне и в голову не приходило, — солгал Лотар.
— Тогда почему?
Лотар подложил ладони под голову и стал смотреть на невысокий сводчатый потолок, на котором играли блики от единственной, освещающей камеру свечи.
— Понимаешь, это всё предопределено. И я решил, пусть случится то, что должно случиться.
— Что именно?
— Пока не знаю, но скоро всё прояснится.
— А если всё-таки — ловушка? Если этот король Конад, чтоб его… — Рубос вовремя прикусил язык — камера могла прослушиваться, — …величество правил во веки веков! — Лотар хмыкнул и подмигнул другу. — Если он задумал сыграть с нами какую-нибудь из тех шуток, после которой нам будет не до смеха?
— Не думаю. Во-первых, Ашмилона — торговый город. Здесь привыкли к чужакам и обращаются с ними неплохо, иначе давно распугали бы все караваны. Во-вторых, всё делается, по-видимому, с разрешения достаточно авторитетного лица, а это значит, что мы нужны им больше, чем они нам. И в-третьих, я полагаю, ещё ничего плохого С нами не случилось.
— А деньги?!
— Что деньги? Как забрали, так и вернут. Повторяю, мне почему-то кажется, что мы им нужны. А этот капитан просто перестарался. К тому же он всё-таки держал себя в руках.
— Но лишь после того, как понял, что их не следует протягивать слишком далеко.
— Да, Рубос, ты сделал то, что требовалось. Знаешь, не будем терять время. Лучше займёмся делом. Ты прожил здесь на три дня дольше и, наверное, каждый день прогуливался по базару. Расскажи, что ты слышал, что вокруг происходит?
Рубос вздохнул, подошёл к подстилкам и сел, поджав ноги. Почесал подбородок, многодневная щетина заскрипела под его пальцами.
— В общем, дело довольно поганое. Сам знаешь, я не знаюсь ни с колдовством, ни с колдунами. — Он усмехнулся. — Ну, разве что вот попал в компанию с оборот…
— Ближе к делу, — оборвал его Лотар. Простодушие друга временами казалось ему прямо-таки опасным.
— Как говорят, в городе объявилось некое чудище. Оно способно вселяться в любого, кого выберет, и заставляет делать всё, что угодно. Причём человек даже не представляет, что стал рабом этого демона. — Рубос помолчал. — Особенно оно свирепствует, как и положено, по ночам. Не раз и не два почтенные, законопослушные люди просыпались и обнаруживали свои руки и грудь залитыми кровью, находили у себя во рту куски сырого мяса… А стражники вылавливали из канав разорванные, обглоданные невиданным образом трупы людей и животных.
— Как оно вселяется в человека и почему выходит из него?
— Говорят, что в королевском дворце все уже давно не смотрят друг другу в глаза. Что перед тем, как предстать пред светлые очи короля, нужно попасть к его главному колдуну Илисару, который внимательно изучит взгляд того, кто добивается аудиенции. Собственно, двора уже нет. Те, кто был посвободнее, давно удрали в отдалённые замки, а те, кто не смог оставить службу, отправили туда семьи и завели такие же правила приёма, что и в королевском дворце. Больше всего, конечно, страдает торговля. За полгода местные купцы не распродали и сотой части товаров, которые обычно вывозили к соседям. Местные караванщики жаловались, что, узнав, откуда они, их начинали преследовать, как бешеных псов. Да что там говорить, караваны из Ашмилоны не пускают к себе даже иные подданные Конада!
— Зачем демон нападает на людей?
— Как зачем? Он ими кормится! Ведь… Рубос замер. До него теперь тоже дошло.
— Вот именно, — спокойно проговорил Лотар. — Он не может просто так кормиться мясом своих жертв, ведь эта пища остаётся в желудках тех, в кого он вселяется.
— Ну, может быть, если он сам состоит из одного духа… — Рубос помялся. — Он кормится душами тех существ, которых убивает.
— Тогда при чём здесь животные? Ведь они, как говорят священники, лишены души?
— Вот это, мне кажется, лучше спросить у тебя. Лотар кивнул.
— Пожалуй. По-моему, ему нужна не та бессмертная часть души, которая присутствует в человеке и которой нет в животном, а чистая животная энергия или более грубое, эфирное тело, которое есть во всём, даже в растениях, даже в неживом…
— Избавь меня от этого, будь другом, Лотар. Это для меня чересчур мудрёно.
— Ты знаешь, как зовут этого демона?
— Люди называют его… Нуриманом.
В голосе Рубоса появилось напряжение. По его мнению, он рисковал, называя демона по имени. Это могло оказаться призывом, и Рубос, по всей видимости, решился на это только потому, что перед этим слышал, как его называли другие люди, и, кажется, с ними ничего худого не приключилось. Лотар посмотрел на наёмника удивлённо.
— Ты думаешь, что это может быть вызыванием? Вряд ли, скорее всего это не настоящее имя, а значит…
— Я не люблю гадать, — резко произнёс Рубос.
— Но бояться каждого куста тоже не следует.
Помолчали. Где-то неподалёку в ночи закричала птица. Звук этот разлетелся над дворцом, как круги расходятся по тёмной воде, скрывающей ужас неведомого мира. Рубос поёжился.
— Ладно. — Лотар поднял глаза к потолку, обдумывая услышанное. — И ещё вот что важно. Как Нуриман переходит от одного своего слуги к другому?
— Ну, это понятно. Если он вселился в кого-либо, то до поры ведёт себя тихо. Потом, когда поблизости никого нет, он лишает человека господства над своим телом, нападает на кого-нибудь, насыщается — не имеет значения, мясом он питается или эфирным блеском, — а потом, понимая, что поутру этого человека, скорее всего, схватят, переходит в кого-то ещё, чтобы снова выждать до поры. Достаточно только этому несчастному, послужившему обиталищем Нуримана, встретиться взглядом с каким-нибудь прохожим, или заглянуть в окно дома, или…
