Таги Джафаров - Бар на Лимбе.
– Скажи, ты ведь не как остальные Всадники. Я слышала, что тебя нарочно не выжгли до конца. И почему-то тебе многое дозволено.
– Почему ты об этом спрашиваешь – голос был без интонаций,
– Они все такие одинаковые. Без эмоций, чувств, памяти. Даже те, кто Избранные и могут менять облики – обладают меньшими возможностями. Они такие же как и все Всадники, только чуть больше личности сохранено. Ты же другой. Почти как мы.
Легат неторопливо поднёс к капюшону кубок. Никто и никогда не мог разглядеть – как пьют Всадники. Но все знали, что лучше этого и не пытаться делать. Аста отвела взгляд. Огоньки под капюшоном слегка опали.
– Да. Мне сохранено многое – память, скорбь, ощущение боли… Не физической. Внутренней. И способность чувствовать чужую боль. И вкус. В остальном я такой же как все мы.
– Почему? Зачем ты согласился? Разве не легче ничего не чувствовать? Как они. – она кивнула в сторону пары Всадников сидевших в дальнем углу.
– Конечно. Им легче. Они прошли свой Ад и надев плащи стали неуязвимы для всего. Ни одно существо или сущность не способны постоянно видеть и соприкасаться с тем, что дано Всадникам. Поэтому они одеты в панцирь бесчувствия.
– А ты? Как ты выдерживаешь эту работу?
– Свой Ад я ношу в себе. Такова моя ноша.
Аста попыталась вглядеться во тьму капюшона, но даже огоньки словно растворились во мраке.
– Это твоя кара?
– Это моя плата. За право на вечное одиночество, за право служить возмездием или облегчением. Я сам испросил плащ Всадника. Взамен мне дали это право и наказали болью скорби за всех. А Смерти как раз нужен был такой помощник, так я стал Легатом Чёрного Легиона.
Аста вскинула голову:
– И единственным Всадником, который имеет своё убежище. Который, приходит туда, чтобы уединиться в свободное время. И где его всегда ждут две борзые.
Огоньки чуть разгорелись под капюшоном.
– Мы были неразлучны при жизни. И после, они ждали меня здесь. Они же пришли встречать и последовали за мной.
– Неужели кроме них тебе никто не нужен?
– Теперь уже нет. Я расплатился со всеми и за всех. У них свой путь. У меня свой. – Всадник отставил опустевший кубок и пристально посмотрел на Асту.
– Зачем ты спрашиваешь меня об этом?
Ведьма отвела взгляд. Казалось она колеблется…
– Я подумала, что твоим псам может быть тоскливо, ожидать тебя во время твоих странствий. И будет лучше, если по возвращении, тебя будет встречать ещё и одна одинокая ведьма, которая лучше всех на Лимбе варит кафу.
Огоньки опасно вспыхнули и угасли. Капюшон склонился ниже. Настала пауза, которая показалась Асте вечностью. Внезапно Легат встал.
– Девочка моя, боюсь, что тогда в Баре станет чуть тоскливее.
Она хотела вскочить, но внезапно рука в чёрной перчатке легла на её плечо. Голос на мгновение смягчился ноткой печали:
– Даже тебе не под силу облегчить мою ношу.
Он не оглядываясь, пошёл к выходу. Уже теряя последнюю надежду, она крикнула ему вслед:
– Позволь хоть иногда навещать тебя!
– У мертвецов не бывает гостей, девочка – донеслось от двери – Даже если они порой ходят в Бар.
Дверь бесшумно захлопнулась. Аста поникла головой. Плечи чуть дрогнули. Бармен посмотрел на неё долгим взглядом, потом вздохнул и принялся яростно протирать отполированную временем стойку.
6. Конфликт для арбалета с оркестром.
Дверь Чёрного Бара открылась и впустила гостя. Бармен, вглядевшись, вскинул бровь. Красотка ведьма удивлённо присвистнула. Вошедший был Ангел. Он от порога окинул взглядом помещёние и найдя искомый объект направился прямо к нему. Всадник с капелькой рубина в сердцевине серебряной розы – застёжки на плаще, тоже заметил вошедшего. Ангел подошёл к его столику и присел напротив.
Тот кивнул ему и поднял кубок:
– Должно быть нечто чрезвычайное, что привело бы тебя ко мне.
Ангел сокрушённо кивнул. Было видно, что ему тяжело начинать разговор. Хранители отличаются от прочих Порученцев и Посланцев некоторой эмоциональностью, которой заражаются от своих подопечных. Этот был из Хранителей.
– Так что произошло? Кто-то из Всадников ошибся и лишил жизни твоего подопечного? Или ему угрожает нечто, во что ваше ведомство не может вмешаться, не нарушив Закон?
– Хуже Легат, намного хуже – Гость сделал паузу, но Всадник выжидающе молчал. Тогда вздохнув, он продолжил:
– Надо спасти одно дитя. Если этого не сделать – случится ужасное.
– Ты обратился не по адресу. Я не спасаю. Я несу Смерть.
– Это как раз тот случай, когда смерть является спасением.
Ангел с надеждой посмотрел на него. Но Легат снова молчал. Только два синих огонька едва змеились под капюшоном.
– Видишь ли, я не справился, оказался бессилен. Они смогли завладеть ребёнком раньше, чем она родилась. Да – раньше. Мать стала проводником для них. Их посланец проник в неё при зачатии и когда оно произошло, то червоточина уже была в плоде. Наши проглядели этот момент, и я к тому времени уже опоздал.
– Ты хочешь сказать, что ваши конкуренты подстроили ловушку и теперь ты вынужден быть Хранителем Тьмы?
Огоньки под капюшоном внезапно полыхнули нестерпимым плеском. Череп на рукояти меча злобно клацнул челюстью. Ангел опустил голову и скорбно отозвался:
– Они обернули Закон против нас. По долгу службы я обязан хранить дитя от всех опасностей и Зла. Да, все наши подопечные имеют право выбора и борьба с нашими соперниками – это борьба за то, кто склонит душу подопечного к себе. Но выбор то делает всё равно он! И даже для самого отверженного всегда остаётся шанс для раскаяния. До последнего мига мы обязаны бороться за него. И хранить его жизнь от опасностей до истечения срока. Но сейчас этот Закон обернулся против нас. Дитя несёт зло в самом себе от мига зачатия. Оно недоступно моему воздействию. И я же обязан хранить его. У него нет шанса.
– Понятно. Демы переиграли вас. Они подготовили почву с ядом, чтобы зерно впитало его и выросло уже ядовитым цветком. А заодно заполучили Хранителя в невольного опекуна. Ловко.
Настало гнетущее молчание. Ангел умоляюще смотрел на Всадника. Тот осушил кубок и отшвырнул в сторону. Огоньки недобро зазмеились во мраке.
– Теперь вы хотите, чтобы я исправил ваши огрехи. Пойти и убить зло в зародыше. Что ж вы раньше не обращались ко мне, когда рождались будущие злодеи? Не звали спасти мир от них? Чем этот случай отличается от других?
Его собеседник с усилием вскинул голову:
– Пойми, все они рождались просто детьми с задатками и судьбой. Они могли сами делать выбор и у каждого был шанс опомниться. У этого младенца нет ни выбора ни шанса. Она обречена изначально. Её даже судить невозможно будет. Эта душа изначально превращена в орудие и не будет ведать, что творит. А мы даже не можем обратиться к Нему. Ты ведь знаешь – Он не станет вмешиваться и изменять ход событий. Каждый должен расплачиваться за свои ошибки.
