Дэвид Дрейк - Владычица Подземелий
Рабочий, державший столб, ударил им Кэшела. Бамбуковая палка послужила бы нападавшему хорошим оружием, если бы тот умел с ней обращаться. Кэшел блокировал удар металлическим наконечником посоха, а другим концом ударил рабочего в бок. Хрустнули ребра.
Увидев это, двое других, не решавшихся лезть в драку, бросились наутек. Обернувшись на бегу, один из рабочих кинул в Кэшела резец, использовав его как дротик. Тяжелый бронзовый инструмент попал юноше в правое плечо. Бросок был сильным, но особого вреда Кэшелу не причинил — этот резец не расколол бы даже дерево, не говоря уж о камне.
Сжав посох обеими руками, Кэшел вскипел от злости. Рабочий пронзительно закричал и попытался спрятаться от удара за спину приятеля, державшего в руке, будто факел, тяжелый деревянный молоток.
Подставив спину под удар, несчастный тут же запросил пощады. Что, в Вэллисе никто не знает, как сражаться? Кэшел ударил рабочего по пальцам, чтобы тот отпустил рукоять молотка, потом вырвал инструмент из сломанных пальцев и забросил в телегу.
Кэшел пнул ногой скорчившегося от боли строителя, и тот отполз в сторону, а юноша повернулся к тому, кто метнул в него резец. Он не был кровожадным человеком, но его беспокоила боль в плече.
От испуга рабочий запутался в своем фартуке и повалился на леса. Кэшел замахнулся посохом, удар которым стал бы для противника смертельным, затем скорчил гримасу и вместо того, чтобы расправиться с рабочим, правой рукой схватил его за фартук и встряхнул.
— Нравится нападать на безоружных? — проревел Кэшел. Строитель зажмурился от ужаса перед неотвратимым возмездием. Изменить свою участь он уже не мог, а с закрытыми глазами можно было оставаться в неведении относительно способа воздаяния.
Подняв труса на вытянутых руках, Кэшел швырнул его через вырытую для фундамента яму с такой силой, что рабочий покатился кубарем по строительному мусору и остановился в огромной луже жидкой грязи, что и спасло его от перелома позвоночника. В следующий момент несчастный вскочил и бросился наутек.
За кучей камней вспыхнул яркий голубой свет. Виновник потасовки убегал, громко крича. Его одежду лизали языки пламени, но то были не просто голубоватые искры от наэлектризовавшейся шерсти — в этой вспышке Кэшел узнал магический огонь.
Незнакомец мчался вниз по улице, на бегу сбрасывая с себя одежду. От него, как от взбесившейся лошади, во все стороны разбегались зеваки, расталкивая друг друга с удвоенной силой…
А может быть, даже и еще сильнее. Для многих магия страшнее собственной смерти.
Теноктрис стояла, покачиваясь, возле одного из домов. Она так ослабла, что вот-вот могла упасть. Кэшел собрался с силами и, спотыкаясь, бросился к ней, успев подхватить в последнюю секунду. Плечо у юноши ужасно болело, так же как и в день Скола, когда он попытался надеть ярмо на разъяренного быка, а тот ударил его рогами.
— Теноктрис, с тобой все в порядке? — спросил Кэшел, тяжело дыша. — Ты применила заклинание, чтобы избавиться от этого человека?
Опустив плечи, он согнулся пополам, словно надломленное дерево. Случившееся совсем не походило на честную схватку, к которой можно подготовиться и подойти во всеоружии.
— Я вмешалась в его заклинание, — сказала Теноктрис, задыхаясь, будто попавший в западню кролик. Кэшел уже видел раньше, как колдуют волшебники. Но искусство правильно управлять чарами отнимает очень много сил, а они должны уметь делать это не хуже, чем сам он управляется с посохом.
Все еще опираясь о плечо Кэшела, Теноктрис захромала по направлению к куче камней, за которой прятался незнакомец. Напуганные произошедшим зеваки на коленях ползали в грязи и украдкой бросали взгляды на старуху. Наверное, незнакомец выронил где-то здесь свои золотые монеты, которые предлагал за камень, подумал Кэшел. Люди в этом районе не могли позволить золотым пропасть зря, ради них они были готовы преодолеть страх перед магами.
Теноктрис указала на символы, нарисованные на земле возле того места, где прятался незнакомец.
— Он собирался с помощью заклинания залепить твои глаза грязью. Мне удалось разрушить его щит прежде, чем он нанес тебе удар.
Кэшел поблагодарил старую волшебницу. Теноктрис сказала, что ее волшебство — жидкая тень великой силы. Кэшел доверял Теноктрис так же, как доверял себе, когда, нанося топором удары по дереву, каждый раз попадал в одно и то же место.
Сила — это хорошо, но контроль над этой силой намного важнее, и именно в том случае, если у тебя нет особенного могущества.
— Как думаешь, из чего это сделано? — поинтересовалась Теноктрис, склоняясь над желто-зеленой палочкой, лежащей рядом с нарисованными незнакомцем символами. То был атам, волшебный предмет, брошенный чародеем, как и монеты, во время бегства. Для волшебника он значил больше, чем золото. — Похоже на кокон какого-то насекомого, очень большого.
Кэшел подошел к загадочному предмету на цыпочках. Сквозь брошенный артефакт, как сквозь лист слюды, проступали нарисованные на земле знаки.
— Нет, думаю нам лучше его не трогать. — Теноктрис выставила перед Кэшелом ногу, не позволив подойти ближе, и отбросила находку в кучу камней. — Телеги сегодня же раздавят его в пыль. Думаю, так будет вернее всего. А как только доберемся до дворца, я сожгу свои башмаки.
— Тогда давай возвращаться. — Кэшел огляделся и заметил статую, о которой совсем забыл за время драки… Странный, утративший форму камень, годный лишь для переплавки в печи. Но теперь он принадлежал ему, Кэшелу.
— Тебе не тяжело будет его нести? — спросила Теноктрис. — Я хочу сказать, ты ведь устал от…
Кэшел широко улыбнулся.
— Уж с этой-то ношей я справлюсь. — Он присел, обхватил камень руками и, оттолкнувшись коленями от земли, распрямился со своим грузом. — Не знаю, зачем он мне понадобился. Может быть, ответ подскажет Шарина.
При мысли о Шарине его улыбка стала еще шире.
Пальцы Илны ос-Кенсет перебирали нить с такой скоростью и мастерством, которым могла бы позавидовать любая женщина с острова Орнифол, но мысли ее были далеко. В этот чудесный день она сидела за ткацким станком в небольшом деревянном доме, расположенном во внутреннем дворике, отгороженном стеной от всего остального дворца. Пчелы жужжали над распустившимися цветами; птицы щебетали, стучали клювами и махали крыльями в поисках еды. Илна не обращала на них внимания, лишь иногда прислушиваясь к доносившимся крикам, когда те становились особенно резкими и пронзительными Эти звуки будто вновь переносили ее в те времена, когда она жила в деревушке Барка.
Много лет назад Илна осталась сиротой. Чтобы прокормить себя и своего брата Кэшела, приходилось много и усердно работать. Ее трудолюбие заслуживало всяческих похвал. Илну все уважали, но никто не любил. Почти никто. Ей симпатизировала Шарина, а еще она, кажется, нравилась Гаррику.
