Оксана Панкеева - Люди и призраки
– Ты хорошо ориентируешься в Лабиринте? – спросил он.
– Как у себя дома. А ты хотел куда-то попасть? Или сам не найдешь выход и тебя проводить?
– Зачем мне искать выход, сейчас на меня там выльют ведро воды – и вынесет как миленького. Ты мне покажи, где тоннель.
– Тоннель… – понимающе кивнул мальчишка. – Оригинальный способ самоубийства, но у тебя ничего не выйдет. Тоннель не примет тебя. Ты не настолько плох, чтобы умереть. Если я могу тебе помочь как-то иначе, говори, а нет, так я пойду. Я же тут по делу, а не на прогулке.
– А по какому? – поинтересовался Кантор, разматывая один из ремней.
– Пациента ищу, – пояснил собеседник.
– Так ты врач?
– Да. А что, непохож?
– Ни капельки, – честно ответил мистралиец и принялся старательно связывать руки волшебнице. Убить бы, конечно, было надежнее, но ведь этот малолетний гуманист не позволит. Впрочем, привязать – тоже неплохая идея. Может, она действительно застрянет здесь надолго. Тогда появится небольшая надежда на то, что другие маги поостерегутся с ним связываться, зная, что случилось с бедной мэтрессой Джоаной. – Кого-то ты мне напоминаешь, но не врача, это уж точно.
– Да? Странно, твоя побитая физиономия мне тоже кажется смутно знакомой. Хотя видеться мы с тобой нигде не могли, разве что здесь, в Лабиринте. Тебя как зовут, между прочим? А то мы так и не познакомились.
– Диего, – ответил Кантор, поскольку из всех имен, которые носил мистралиец, это было самое простое и распространенное, и найти кого-либо по нему было сложнее всего. Однако на собеседника оно почему-то произвело ненормально сильное впечатление. Он замер, уставившись на Кантора изумленным взглядом человека, до которого с трудом доходит нечто непостижимое, и переспросил:
– Диего дель Кастельмарра? Это ты и есть? У тебя еще раньше была цветная татуировка на плече?
– Ну… да, – неуверенно ответил Кантор, сомневаясь, стоило ли признаваться, и недоумевая, откуда его так хорошо знают в других мирах.
– У тебя просто талант попадать в неприятности! – воскликнул мальчишка, вскакивая с земли. – Объясни, где тебя держат, я попробую кое-кому свистнуть.
– Но как?… – растерялся Кантор. – Ты же в другом мире!
– Это моя проблема, просто объясни… Так, чтобы это было доступно для человека из твоего мира, а я передам.
– Да объяснить-то несложно, я видел, куда меня везут. Большое, уродливое здание на Четвертой улице, с вывеской «Филиал оружейного магазина» или что-то в этом роде. Все это в Новом Капитолии, в Голдиане. И в здании полно вооруженной охраны, разумеется.
– Хорошо, – кивнул лохматой головой мальчишка. – Постарайся не выходить из Лабиринта как можно дольше, но к тоннелю не торопись. А я побежал.
Он развернулся и припустил через стадион, только кроссовки замелькали. Кантор проследил, как мальчишка промчался сквозь королевскую ложу, как будто она была совершенно нематериальна, и вспомнил, что так и не спросил почтенного мэтра, как же его зовут. Поскольку кричать вслед было поздно, Кантор в последний раз проверил прочность ремней и узлов, поднялся и неторопливо побрел прочь, размышляя, где он, в самом деле, мог раньше встречаться с этим странным парнишкой? Ведь мальчик его вспомнил, – значит, все-таки встречались. Что это с его памятью, в самом деле? Последние мозги отшибли, что ли? Не вспоминается, хоть ты сдохни. Или это было именно в тот период жизни мистралийца, который всплывал иногда только отдельными обрывками воспоминаний? В его «прежней» жизни?! А может, все это просто шуточки Лабиринта и никакого мальчика на самом деле не было, а он тут развесил уши и ждет помощи неизвестно откуда?
– Зачем? – тихо всхлипнул принц Мафей. – Кому это понадобилось? Она что, ненормальная? Или ее заколдовали?
– Кто знает, ваше высочество, кто знает… – горестно вздохнул мэтр Истран. – Разумеется, господин Флавиус все выяснит, но какое это будет иметь значение…
Шеллар оглянулся и приподнялся. Это оказалось совсем легко, словно его тело ничего не весило. И, как ни странно, никто этого не заметил, никто не бросился с радостным криком обниматься, и вообще, казалось, все присутствующие смотрели сквозь него. Его величество огляделся еще раз и понял причину странной легкости и неадекватной реакции окружающих. Он действительно ничего не весил, и его теперь никто не видел. Поскольку вся его весомая и видимая часть продолжала неподвижно покоиться на кровати и, похоже, уже не дышала.
– Это месть, – тихо сказал Чен, задумчиво вертя в пальцах отравленную иглу. – Месть по-хински. Особо изощренная и жестокая. Как совершенно верно заметил уважаемый мэтр, от маффы не существует противоядия, поэтому его обычно используют, чтобы заставить жертву умирать долго и мучительно.
– Но она же целилась в меня? – растерянно сказала Кира. – Я-то что ей сделала?
– В том и состояла особая изощренность мести, – грустно кивнул мистик. – Возможно, вам, как и другим вашим соотечественникам, непонятны эти традиции и вы считаете наши обычаи вздорными и извращенными, но все же возьму на себя смелость объяснить. Хинская мудрость гласит, что смерть не является самым страшным наказанием за что бы то ни было. Есть много людей, которые смерти не боятся, и есть вещи пострашнее смерти. Поэтому такой незатейливый способ мести, как убийство, столь популярный в Мистралии, в Хине считается примитивным и не делает чести мстителю. Убийство допустимо лишь тогда, когда объект мести трус и больше всего на свете боится именно умереть. В остальных случаях высокое искусство возмездия состоит в том, чтобы найти или же придумать такой способ, который заставит жертву страдать сильнее всего. Я осмелюсь предположить, ваше величество, что вашему супругу было бы гораздо больнее видеть, как умираете вы, чем умирать самому.
– Вы совершенно верно предполагаете, – вздохнул мэтр. – Ваше высочество, прекратите ломать мебель.
Элмар, сидевший верхом на стуле, отпустил спинку, которая уже потрескивала в его могучих руках, и безнадежно спросил:
– И что, совсем ничего нельзя сделать?
– К сожалению, – развел руками мэтр Истран. – Он умрет в течение суток, если я не ошибаюсь. Я все-таки не специалист по экзотическим ядам.
– Не ошибаетесь, – сказал Чен. – Не скромничайте, мэтр.
«То есть я еще не умер? – с некоторым недоумением подумал Шеллар, взлетая над кроватью, делая круг вокруг люстры. – А почему тогда я тут летаю, вместо того чтобы там лежать? Спросить бы мэтра, но меня ведь и не услышат…»
Элмар глухо застонал и уткнулся лбом в спинку многострадального стула, снова стиснув ее так, что та затрещала. Мафей, притихший в углу, несмело подал голос: