Иван Безродный - Аэлита. Новая волна: Фантастические повести и рассказы
Однако существовал серьезный момент: невоспроизводимость результатов, как-то несовпадение количества и качества предметов. Получалось, что, так же как и сестренки-близняшки, эти параллельные миры должны быть похожи, но не идентичны. Параллельные миры чем-то между собой различаются. Где-то Кребс расписался синими чернилами на мячике для гольфа, а где-то красными. В каком-то мире для отсылки в будущее он использовал желтого попугайчика, а в другом — голубого.
Миры различались, возможно, в расположении особняка с Машиной, наличием самой машины или даже существованием самого Ронни! Вот почему он получал гораздо меньше, чем отсылал, а если что и получал, то не совсем требуемое. Эти Кребсы действовали похоже, но не идентично. Как близняшки…
Но ведь что-то у кого-то получалось? Получалось у какого-то Ронни из параллельного пространства! Но почему не у него, почему?! Получалось так, что золото не пришло по назначению тому, кто его заказывал, и не могло прийти, а досталось какому-то другому Кребсу, который, может быть, вообще демонтировал Хронотрон… Впрочем, в любом случае это была пустая гипотеза, и делу мало могла помочь.
Другой вопрос, если существовали подобные парадоксы Времени, то зачем в таком случае такая Машина?! Может быть, создатели сами не разобрались с ней да и забросили это дело? Здесь голову можно было ломать сколько угодно, да все впустую…
С каждым днем психическое состояние Ронни ухудшалось. Он исхудал, зарос жиденькой бородкой, под глазами светились яркие синяки. Иногда ему слышались странные звуки, идущие из ниоткуда, а перед взором постоянно кружили какие-то серые пятнышки. Он стал крайне раздражителен и кидал в Стивенсона все, что попадется под руку, если тот слишком настойчиво крутился рядом.
И в нем росла злость, дикая злость. На всех. И в особенности на «параллельных Кребсов». Никто не хотел делать его богатым. Все делали его только несчастным и обездоленным. Он был разорен, унижен и оскорблен. Над ним жестоко посмеялись, хитро использовали и выкинули на помойку жизни. Но они ответят. Кребс еще не знал как, но они все непременно ответят!
А двенадцатого декабря Машина неожиданно прислала шимпанзе. Он выскочил из Зоны и с диким визгом стал носиться по подвалу, размахивая лапами и натыкаясь на предметы. Большое зеркало вмиг раскололось на мелкие осколки, гора выпитых Кребсом бутылок со звоном разлетелась по полу, столик перевернулся, и нехитрая закуска была под ним тут же погребена. Ронни ловко подхватил новую, еще непочатую бутылку мадеры и прижал ее к сердцу, ошарашенно разглядывая гостя. На шимпанзе оказался клоунский цирковой наряд и ошейник с бубенчиками, весело побрякивающими при каждом движении обезьяны. Кребс заметил, что на нем крупно было написано: «Дурачок». В чей огород камень?
Разъяренный шимпанзе — довольно опасное животное. Кребс выскочил из подвала, сбегал в свой кабинет за браунингом и, вернувшись, с наслаждением расстрелял бедного примата. На этот шум явился насмерть перепуганный Стивенсон, вдвоем они убрали тело шимпанзе, и с этого момента Кребс нигде не расставался с пистолетом.
Пятнадцатого декабря Ронни, заняв у знакомых деньги, умудрился достать несколько ящиков взрывчатки и даже дюжину ручных гранат. Как он это сделал, история, однако, умалчивает…
«Моя месть будет ужасной, но справедливой», — удовлетворенно думал начавший сходить с ума Ронни.
— Сэр… — голос Стивенсона охрип и дрожал, когда они вместе перетаскивали к Машине тяжелое и опасное добро. — Зачем это все вам?!
— Надо помочь кое-кому образумиться и понять некоторые элементарные соображения по поводу моей персоны, — усмехаясь, отвечал Кребс.
После обеда Ронни принял традиционную рюмку и решительно спустился в подвал, весело бурча что-то себе под нос.
— Не хотите, джентльмены, по-хорошему, будем по-плохому, — хмыкнул он и выставил таймер Машины на час в будущее. — В конце концов, и я рискую, так что все по-честному…
Он с трудом распаковал один ящик и достал большую динамитную шашку с бикфордовым шнуром. «Один дюйм нашего шнура горит около трех секунд», — сказали ему. Кребс отмерил четыре дюйма шнура и аккуратно обрезал его. Затем запустил процесс хронопереброски, поджег шашку и положил ее по центру Зоны. Когда осталось менее дюйма шнура, шашка исчезла.
— Поиграем в русскую рулетку! — возбужденно воскликнул Кребс и довольно оглядел ящик. — Сегодня все там будете… Если сам останусь в живых.
В течение часа он, нервно поглядывая на ручной хронометр, забросил в будущее пятнадцать шашек, в конце уже так приноровившись, что на глазок поджигал шнур в нужном месте и швырял шашку при последних отсчетах Машины, рассчитывая, что она взорвется там через одну-две секунды после прибытия.
Наконец, по истечении часа отбытия первой шашки, он уселся напротив Зоны, мрачно потягивая коктейль собственного приготовления.
Однако нервов у него хватило минут на пятнадцать. Покрывшись холодным потом, он выскочил за дверь, привалившись к ней спиной с другой стороны и с трудом переводя дыхание. Ровно через минуту в подвале грохнул взрыв. Через три минуты еще. Кребс, уже жалея о затеянном, дрожащей рукой отер со лба пот и кинулся по ступенькам наверх.
Наверху столпилась прислуга. Мертвенно-бледный Бен, отбивая зубами чечетку, круглыми, вытаращенными глазами пялился на хозяина, словно на вернувшегося с того света. Миссис Бойд скороговоркой читала молитву, а Стивенс, тоже перепуганный, принялся ощупывать Ронни:
— Вы целы, сэр, с вами ничего не случилось? Что это было?
— Оставь меня, все нормально… — Кребс устало отмахнулся от него и попытался пройти мимо. — Эксперимент, только и всего. Вы свободны.
Видя, что никто из слуг не двигается, он гаркнул:
— Какого черта вы все здесь делаете?! Что, дел никаких нет, а?! А ну-ка, марш отсюда, и впредь чтобы оставались на своих местах! И держите язык за зубами, иначе…
Ронни красноречиво похлопал по притороченному к поясу браунингу и зашагал прочь. Через мгновение глухо взорвалась еще одна шашка. Миссис Бойд моргнула и со слезами бросилась бежать, а Бен бессильно сполз по стенке на пол, моргая белесыми ресницами. Уж он-то знал, что должно было случиться что-то нехорошее!
Стивенс совсем ссутулился. Перекрестившись, он поджал тонкие губы и пошел к себе в комнату, намеренно печатая шаг. С каждым часом решимость его все росла.
Следующая неделя для домочадцев была сущим адом. Кребс совсем свихнулся и теперь с азартом играл в свою усовершенствованную русскую рулетку. Он напивался вдрызг и бросал в Зону шашки, а вскоре очередь дошла и до ручных гранат. Причем он уже не выбегал из подвала, а прятался за корпусом Машины, на котором до сих пор не появилось сколько-нибудь заметных царапин. Каждый день в подвале гремело пять-шесть взрывов, дом сотрясался, грозясь в любой момент расползтись по швам, летели осколки. Пару раз Ронни задевало: в первый раз в щеку, оцарапав ее, во второй — в предплечье. Но, даже перебинтованный, он не сдавался и увлеченно продолжал свое занятие.
