Владимир Аренев - Время перемен
Предположения насчет повышенной агрессивности подтверждаются. На всякое мое появление малыш реагирует одинаково — атакует. Точнее, пытается атаковать, поскольку давать ему еще один шанс попробовать эльфятинки я не намерен.
Я запер дверь хибары снаружи и кормлю кхарга через окно — через окно же и разговариваю с ним. Он выучил уже несколько слов: «кормить», «мясо» и пр., и с каждым днем продолжает запоминать новые. Причем употребляет их осознанно — что, впрочем, не уменьшает степени его агрессивности. Любую попытку войти в хибару он расценивает как вторжение на свою территорию и яростно атакует. С нетерпением считаю дни, когда малышу исполнится месяц и когда агрессия (если моя теория верна) пропадет.
Очень болит отсутствующий мизинец. Вот они, настоящие жертвы во имя науки!..
/…/У меня никогда не было детей. Это не удивительно для эльфов, но все же… все же никак не решает грядущие проблемы воспитания кхарга. Если бы ко мне привели юношу и велели сделать из него ученого, я попытался бы, и скорее всего, мне удалось бы это. Точно так же достаточно легко я могу выращивать дикого звереныша. А как быть с младенцем, пускай и псевдо-младенцем, который не требует материнской груди и замены пеленок? Пеленки — это ведь не единственное. Добро, ласка — как быть с ними? Проклятие! — мне сложно оставаться ласковым и любящим с тем, кто откусил мне палец, пусть я и понимаю, что вины кхаргеныша в том нет!
Единственное, что я могу делать, кроме кормления, — это разговаривать с ним. И я разговариваю. Я никогда не считал себя излишне болтливым, а мои приятели по Университету даже называли меня Молчальником, но за последние несколько недель я, похоже, наговорил больше, чем за всю предыдущую жизнь! Я рассказывал ему легенды и предания, начиная от самых первых дней до дней, когда Создатель оставил наш мир, и дальше, до века Пляшущих Созвездий — и до дней сегодняшних. Не знаю, понимает ли он хоть половину того, о чем я распинаюсь перед ним. Не исключено, что нет. Но много ли понимает младенец, которому мать рассказывает сказки? Мне кажется, сперва
— не очень-то, но со временем начинает «проникаться».
Еще я говорю с ним на разные отвлеченные темы и на темы, которые непосредственно связаны с моей жизнью здесь. Иногда мне чудится, что он воспринимает сказанное, вникает в него. Иногда — что он обычная ящерица, которая лежит на столешнице (это его любимое место, хоть он и теплокровный, но любит погреться на солнышке, а лучи как раз попадают туда) и, лежа, принимает солнечную ванну, а до моих откровений ему нет никакого дела.
Он ни разу еще не попытался ходить на двух ногах, и я, опять-таки, не знаю, нормально это или нет. В котлованах на плато детеныши иногда поднимались на задние конечности и даже порой делали пару шагов, но не долго. Как это увязать с поведением моего кхаргеныша? Вопросы множатся, словно мухи над медовым цветком, а вот все ответы куда-то попрятались.
Забавно. Я, кажется, становлюсь поэтом… Вот это точно нежелательный рецидив!
/…/Итак, месяц прошел. И, как назло, явились с очередным визитом «гости». Стоило больших трудов вытерпеть их посещение с непременными отчетами, обменом новостями (односторонним!) и прочими любезностями. Правда, не могу не отметить и положительные моменты: новые запасы съестного (я в них не нуждаюсь, но воспринимаю скорее как деликатесы), кое-что из снаряжения и так далее.
Наконец «коллеги» удалились к своим меганеврам, которые дожидались неподалеку, на специально вырубленной «посадочной» поляне, — и улетели. Я оглядел поляну, напомнил себе, что давно пора навести здесь порядок и зашагал в хибару ј2. Из-за которой у меня и время-то оставалось лишь на минимальный объем исследовательских работ, чтобы «коллеги» не почуяли неладное.
Сегодня особенный день — и мне стоило больших трудов ничем не выказать своего волнения. Прежде всего — вести себя как обычно. То есть, сначала покормить Мизинца, потом — приступить к традиционным «беседам у окна». Но ничего не вышло. Малыш забился в угол под стол и не желал выходить, вообще никак на меня не реагировал. Я даже рискнул и вошел внутрь. Ноль внимания.
Вялые движения, тусклый взгляд, повышенная температура тела. Все признаки болезни. И опять я не имею ни малейшего представления, что происходит, в чем дело и т.д.! И что предпринять?! Я уложил Мизинца на стол, попытался его покормить, но он отворачивается и тихонько шипит — больше ничего.
К вечеру зарядил дождь. Мы сидим с ним вдвоем в полутемной хибаре и слушаем, как барабанят по крыше капли. Пламени одной свечи достаточно, чтобы писать — и в то же время чтобы свет не раздражал Мизинца.
А ведь когда-то я считал, что в случае неудачного эксперимента с легкостью, пусть и относительной, смогу повторить его. Казалось бы, что проще — снова прокрался в котлован, стянул очередное яйцо и выращивай себе на здоровье! Можно даже сразу два, чтобы уже точно «сработало». И, учась на ошибках, делаешь себе «образец для показа» «коллегам». Теперь-то ясно, что не получится! Слишком уж накладно выходит! Слишком много самого себя впихнул я в этого проклятого Мизинца — кстати, с мизинца начиная!
И что, каждый раз бесстрастно отправлять собственные неудавшиеся копии под нож, на свалку?!
Даже если он окажется ни на каплю не похожим на меня — не-ет, так просто я не сдамся! Жизнь свою положу, а этому маленькому мерзавцу умереть не позволю!..
/…/Самые сложные ситуации только кажутся такими — до тех пор, пока не находишь решение, которое чаще всего бывает предельно простым и логичным (когда его находишь!). Вероятно, в звероящерах кое-какие черты остались от их родичей, рептилий. Поэтому кхарги не линяют время от времени, как это делают пресмыкающиеся. У кхаргов происходит всего одна линька, когда период агрессивности сменяется следующим периодом. Назову его познавательным, ибо теперь Мизинцу до всего есть дело. И хотя топофилия по-прежнему сохраняет над ним власть, мой воспитанник движим отныне еще одним чувством: любопытством!
К тому же он начал разговаривать!
Теперь я вижу, что все мои «беседы у окна» не прошли впустую. Вероятно, линька — лишь один из аспектов изменений в организме звероящера, которые происходят спустя месяц после вылупления. Не исключено, что метаморфозы касаются и голосовых связок. Все эти прежние «хибар-ры» и «кор-рмить», кажется, навсегда остались в прошлом. Теперь — только связная и четкая осознанная речь.
Первый день мы знакомились. По второму разу, так сказать. Хотя он все уже давно усвоил и мне еще рассказал, кто он такой, кто я такой и прочее — прямо цитатами из моих собственных речей. Даже приятно, ни один мой ученик так обильно (и к месту) меня не цитировал. Наверное, потому что малышу совершенно не знакомо чувство подхалимажа.
