Бент Якобсен - Продавец троллей
— Надо же! — воскликнул я. — Ведь это значит, что им уже около ста пятидесяти лет!
— Да, — подтвердил старый Натан. — По крайней мере, так говорят. На моей памяти придорожная роща почти не изменилась, и то же самое говорил мой отец, а перед ним его отец, если сложить это вместе, как раз будет сто лет. Только ведь ивы-то не совсем обыкновенные! Слушайте же, что было дальше.
Итак, жители деревни посеяли семена ивы, как велел помещик. В тот же год, как их посеяли, из земли показались ивовые ростки, и всего за два года густая поросль встала стеной по обе стороны дороги. Большинство жителей были довольны, потому что корни ив быстро разрослись вширь и крепко схватили землю, так что дорогу перестало размывать дождем.
Но не всем понравилась новая ивовая роща. Некоторые считали, что деревья растут неестественно быстро, им также не нравилось, что ветки у ив такие корявые и суковатые, не как у других ив. Особенно не нравилось им то, что корни всего за один год расползлись во все стороны, переплелись между собой, покрыв всю землю вокруг деревьев. Прошло немного времени, и вдоль дороги образовалась ивовая роща, ряды деревьев по обочинам сомкнулись, и все стало так, как это можно видеть сегодня.
И вот однажды в Ночь Всех Святых снова налетела ужасная буря. Еще не успело стемнеть, как над долиной сгустились мрачные, черные грозовые тучи, а с наступлением темноты внезапный порыв ветра поднял и помчал по улице нападавшую за лето с возов солому. Вместе с опустившимся мраком хлынул дождь, и вскоре обитатели деревни заслышали первые далекие раскаты грома. Чем ближе к ночи, тем ближе подходила гроза, которая в конце концов повисла над деревней так, словно, докатившись до тесной долины, застряла в ней, как в ловушке. Казалось, она решила извергнуть на маленькую деревеньку злость попавшего в капкан зверя; гроза бушевала так, что сотрясалась даже земля под ногами. В эту ночь ни один человек в деревне не ложился спать, а уж выйти на улицу тем более никто не решался. Однако поздно вечером, когда все устали до изнеможения и только ждали, когда гроза наконец перестанет, в трактире вдруг отворилась дверь, как это было уже несколько лет тому назад. Как тогда, на пороге появился странный незнакомец, который принес в деревню необыкновенные семена ивы. Как тогда, он заказал ужин, но комнаты на этот раз не спросил. Трактирщик, добряк Гудвин, уточнил у него, не хочет ли он все-таки остаться переночевать, на улице, мол, давно стемнело, и ночка выдалась не из приятных, но пришелец отказался. Он ответил, что должен идти дальше и не может остановиться на ночь, а сейчас он зашел ненадолго, только чтобы перекусить. Он тихо усмехнулся, но чему — никто из присутствующих не понял. Затем он сказал:
— А пришел я для того, чтобы отдать подарочек вашему помещику, как было обещано, когда я приходил сюда в прошлый раз. — И снова чему-то усмехнулся.
Трактирщику и всем остальным присутствующим это показалось несколько подозрительным. Однажды повидав незнакомца, они его побаивались. Многие в деревне считали, что он колдун. Ведь именно он принес семена странных деревьев, которые росли теперь на Грэмпс Хилле. Трактирщик спросил его, не послать ли кого-нибудь к помещику известить о том, что незнакомец желает проведать его и вручить подарок.
— Нет, спасибо! — сказал незнакомец. — Незачем поваренку бегать на ночь глядя, пускай уж лучше останется здесь мыть посуду. Для того чтобы передать этот подарок вашему помещику, мне не надо к нему ходить. Да к тому же мне не хотелось бы брать за него плату! — закончил он, засмеявшись несколько громче.
Людям, собравшимся в трактире, этот смех совсем не понравился. За столами сделалось тихо, сосед с соседом только шепотом переговаривались между собой. Вскоре чужеземец поднялся из-за стола, положив на него плату. Попрощавшись со всеми легким кивком, он, не говоря больше ни слова, вышел за порог. Едва он скрылся за дверью, как все посетители трактира дружно заговорили.
— Представляю себе, какой подарок может быть у такого нищего! — воскликнул один.
— Да уж! А мне кажется, что он просто возьмет и уйдет — только его и видели! — добавил другой.
— А мне сдается, что тут попахивает колдовством! — заключил третий.
Но тут трактирщик Гудвин высоко поднял руки, прося тишины, и, когда все умолкли, сказал так:
— Насчет колдовства никому из нас про этого чужеземца ничего не известно, хотя речи его и впрямь звучали странно. Но чтобы всем успокоиться, я предлагаю следующее. Хоть ночка нынче выдалась и не самая приятная для прогулок, но думаю все же, что ничего худого с нами не случится, если мы пойдем за незнакомцем и проследим, чтобы он, уходя из деревни, не наложил на нас какое-нибудь колдовское заклятие.
И они договорились, что трактирщик вместе с двумя посетителями пойдут за странным чужеземцем и своими глазами посмотрят, что он там будет делать под темным покровом промозглой ночи.
Первые лесные тролли в роще близ Комптон Бассета
Трактирщик Гудвин и двое его спутников, решившие проследить за незнакомцем, вынуждены были догонять его чуть ли не бегом, так как, пока они вели разговоры, он давно мог скрыться во тьме и потеряться из виду. Выйдя на улицу, они сначала ничего не могли различить. Go всех сторон их окружала тьма, и дождь хлестал в лицо. Потом резкая вспышка молнии прорезала черноту ночи, на краткий миг осветив пространство, и они увидели впереди, у поворота на Грэмпс Хилл, силуэт человеческой фигуры. Чужеземец уже успел далеко уйти, но знакомые очертания высокого длинного колпака с загибающимся концом даже на таком расстоянии невозможно было ни с чем спутать.
— По-моему, он направляется туда, откуда пришел, в сторону Грэмпс Хилла, — сказал Гудвин. — Давайте подождем немного и посмотрим, куда он свернет.
Еще одна молния прорезала тьму, и на этот раз они увидели, что незнакомец свернул в сторону усадьбы священника и дороги на Грэмпс Хилл.
— А мы срежем угол, — сказал Гудвин и первым ступил на тропинку, которая вела мимо церкви и усадьбы священника.
Его спутники не могли предложить ничего лучшего, и они двинулись следом за решительным трактирщиком, стараясь не отставать от него в темноте.
Миновав усадьбу и выйдя опять на дорогу, они почти нагнали чужеземца, теперь во тьме перед ними все время маячила в виде серой тени его фигура. Гудвин уже не решался ни подать голос, ни даже сказать что-нибудь шепотом из опасения быть услышанным незнакомцем и только рукой поманил своих спутников идти за ним дальше. Крадучись они двинулись вперед и таким образом довольно долго провожали незнакомца вверх по Грэмпс Хиллу, пока трактирщик не убедился, что тот действительно направляется в сторону проезжей дороги, ведущей по гребню холмов, хотя выбрал для этого, казалось бы, самое неподходящее время. Непогода крепчала, молнии сверкали все чаще и чаще. Гудвин отлично знал, что находиться под открытым небом в такую ночь дело небезопасное. Не говоря уже о том, что сегодня была Ночь Всех Святых, о чем Гудвин старался не думать, сейчас и без того были все основания повернуть назад и поскорее убраться восвояси.
