Юлия Панченко - Аннотация
- Мастер, мы просто предложили помощь в обмен на услугу. Ты путешествуешь по мирам, в то время как мы не в состоянии отлучаться надолго - дела, знаешь ли. Что плохого будет в том, если ты выполнишь пару поручений?
- Мне кажется, мы обсуждали это много раз, уважаемые. Мой ответ все такой же. Касаемо ваших людей - вынужден отказаться. Они будут только мешать, я же хочу повеселиться.
И надеюсь, что мои развлечения больше не пересекутся с вашими прямыми обязанностями. Всего доброго, - с этими словами я спрыгнул на пол и вышел из зала заседаний.
Тоже мне дипломаты.
В тот раз веселье затянулось. Наемников было много, нас же было четверо, но мы перебили весь отряд и получили первобытное удовольствие от охоты.
Порой такие игры увлекали меня по крупному. Хотелось адреналина, крови и боли - одна из сторон бессмертия.
И я не заметил, как пролетело время.
Наами вдруг вернулась из лицея.
Увидел ее и не узнал - повзрослела, вытянулась, из черт пропало детство. Теперь передо мной стояла невероятно красивая девушка. Сам удивился этим мыслям.
На уроке практической магии, смотрел на нее и не мог унять зудящее чувство, очень похожее на досаду. К чему оно относилось, не разобрал.
Наами выросла, и это что-то поменяло во мне. Я перестал видеть в ней малышку.
Решив, что вечером неплохо бы отдохнуть телом и навестить одну из молодых прий, я с головой ушел в работу - следовало составить несколько новых охранных заклинаний. Очнулся далеко за полночь. Потянулся и щелкнул пальцами. Воздух замерцал и принял очертания обнаженной прийи.
Магия - очаровательно удобная шутка. В тысячи раз упрощает жизнь.
- Долго вас не было, Мастер. Я успела соскучиться, - девушка потянулась, призывно качнув телом.
Щелкнул еще раз, быстро проговорив заклинание, и мы у меня в спальне.
Прийя подо мной. Облизала губы, застонала. И я увлекся.
Уже приближался оргазм, прийя закатила глаза, волосы ее разметались по подушкам, мои ногти впились в ее кожу.
И тут распахнулась дверь.
- Алекс, помоги, мне нужно...
Я обернулся на голос и чуть не сломал прийе руку - так сильно сжались пальцы. В комнате стояла Наами. Она улыбалась до тех пор, пока не заметила нас. После глаза ее расширились, а лицо побледнело.
- Прости, я не подумала, - четко выговаривая каждый слог, девчонка кивнула своим словам, и медленно вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Я не сдержал раздражения. Холод объял разум, и я все-таки сломал прийе руку.
Глава пятая. Вперемешку.
Наами
Как дошла до своих комнат, помню плохо. Перед глазами стояла картина из спальни Алекса. Два обнаженных тела. Два слитых тела. Похоть в глазах Мастера и наслаждение девушки - прийи.
Вошла к себе, накинула полог неслышимости и крепко заперла магией дверь. Мне нужно было побыть одной.
Как долго, оказывается, можно обманывать себя. Как реально не подозревать в себе некоторых глубин. Не знать некоторых чувств. И как мало нужно для того, чтоб открыть тайную дверь и познать их. Выпустить наружу.
Едва запечатала руны, как опустилась на пушистый ковер, устилающий пол. Зажала рот руками, отметив, как мелко они дрожат. А после вытолкнула из разума все чувства, отстранилась, наблюдая за собой со стороны. Даже в магическом пологе покоя я чувствовала боль. Тупую, словно сердце сжала чья-то холодная рука и давит. Медленно, очень медленно она усиливала натиск. Что это - ревность?
Картинка все стояла перед глазами - вот, он входит в нее, не переставая двигаться, даже когда я смотрю на них. Она стонет, волосы ее разметались. Он обнажен, тело его безупречно. Рельефное, гладкое, бронзовое.
Щеки мои вдруг загорелись, и я осознала, что впервые увидела голого мужчину.
Моего Мастера.
Вздохнула глубоко, а сердце отозвалось ноющей болью. Следом пришел стыд. Зачем я вообще к нему поперлась?
А спустя миг меня затопила ярость. Я рывком подскочила, закричала - громко, до боли в связках, и принялась крушить все, что видела. Под руку попадались книги, чашки, статуэтки, что он привозил мне из своих путешествий. Схватила подушку и распорола ногтями. На пол повалили перья. Не помню сколько времени во мне бушевала ярость. После рухнула, обессиленная и пустая. Как будто весь дух вышел.
Именно тогда осознала, что любовь к Мастеру далека от дочерней и дружеской.
Я любила его как мужчину.
Мастер
Выпроводив прийю и приняв душ, где всласть выругался и попроклинал богов, что они послали на мою голову весь этот цирк, я попытался успокоиться. Тоже мне, долбанный маг. Идиот, забывший запереть дверь. Эмоции были разрушительными.
Я не стыдился перед Наами, но было досадно. Отчего, сам не понял. Наскоро вытер волосы и отправился к ней.
Телепортироваться в ее комнату не смог - она ее заколдовала. Окинул взглядом серебристые руны, что покрывали дверь, добавил штрих и вошел.
Она спала. В комнате идеальный порядок - моя ленивая девочка воспользовалась заклинанием для уборки. Неслышно ступая, приблизился к ее кровати.
Что мной двигало - не знаю. Что-то мощное и крепкое. Я не хотел копаться в себе. Не хотел анализировать. Чувство было приятным.
В комнате пахло полынью и горными цветами. Как же мне не хватало этого запаха. Как мало, оказывается, нужно для счастья!
Она спала раскрытой, руки смяли простынь, волосы золотом рассыпались на подушках. Я вспомнил, как кинул слиток ее матери. Ее волосы не дают мне забыть. Она стоила мне золотого слитка, а принесла много больше. Дала новизну, которой мне не хватало веками. В такой долгой жизни есть свои минусы. Мне не хватало остроты.
Сейчас же, глядя на безмятежное лицо Наами, я почувствовал всю абсурдность пророчества. Да старик просто выжил из ума! Как эта девочка может мне навредить? Она хрупка как тончайшая паутинка - подуй и разрушится.
Я вдруг порадовался, что не убил ребенка на границе миров. Что было бы тогда? Пророчество так и осталось бы пустым трепом бредившего старика. А я бы прозябал. Трахал бы прий и колдовал сутки напролет. И ради этого - вечность? Неплохо, но мало.
Я хотел большего.
Наами, маленькая глупышка, дала мне чуточку больше. Она дала мне обновленные эмоции.
Усмехнулся и посмотрел на нее.
Тонкие черты лица во сне приобрели беззащитность. Алые губы, будто она испила вина, сейчас слегка приоткрылись. Бледная кожа, на которой не проступает румянец, даже если она злится или смущается. Длинные, густые ресницы.
Вспомнил ее растерянность, с которой она смотрела на нас с прийей.
