Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
— Когда-то я был низшим фейри, Мередит, — сказал Холод. Он был Джеком
Фростом, и превратился в Смертельного Холода, в буквальном смысле,
благодаря человеческой вере и необходимости быть более сильным,
чтобы защитить женщину, которую он любил. Но когда-то он был просто
маленьком Джекки Инеем, просто одиноким мальчиком, порождением
зимы. Женщина, для которой он изменил себя полностью, была в могиле
уже столетия, а теперь он любил меня — единственную стареющую,
смертную сидхе из существовавших когда-то королевских особ. Бедный
Холод, могло показаться, что он не любил людей, которые могут прожить
дольше, чем он.
— Я знаю, что ты не всегда был сидхе.
— Но я помню, когда он для меня был Мраком, и я боялся его так же, как и
другие. Теперь он мой самый лучший друг и мой капитан, потому что
тот, другой Дойл, был за столетия до твоего рождения.
Я смотрела на его лицо, и даже вокруг его темных очков можно было
увидеть мягкость — частичку мягкости, которую он только позволил мне
увидеть за прошедшие несколько недель. Я поняла, что как и сейчас, в
сражениях Дойл будет стоять за его спиной и наоборот. Он отвлек меня от
моего гнева, поставил себя на его пути, словно я была клинком, от
которого следует спасать.
Я протянула ему руку, и он взял ее. Я перестала вытягивать свою руку
у Дойла и просто держала их обоих.
— Ты прав. Вы оба правы. Я знала историю Дойла прежде, чем он пришел
ко мне. Позвольте мне пробовать еще раз. — Я смотрела на Дойла, все еще
удерживая руку Холода. — Ты не предлагаешь проверить нашу теорию на
случайном фейри?
— Нет, но если честно, у меня нет другого способа проверки.
Я подумала и затем покачала головой.
— У меня тоже.
— Тогда, что нам нужно сделать? — Спросил Холод.
— Мы предупредим фей-крошек, а затем пойдем на пляж.
— Я думал, наш выходной закончился, — сказал Дойл.
— Когда ты не в силах ничего изменить, то просто продолжаешь свой день.
Кроме того, все ждут нас на пляже. Мы можем поговорить об этой
проблеме там так же, как и дома. Почему бы не позволить некоторым из
нас наслаждаться песком и водой, в то время как остальные обсуждают
убийство бессмертных?
— Очень практично, — сказал Дойл.
Я кивнула.
— Мы заедем в чайный магазин Фэеля по пути к пляжу.
— Фэель не по пути к пляжу, — заметил Дойл.
— Нет, но если мы обмолвимся там о феях-крошках, то новости разлетятся.
— Мы могли бы все рассказать Гилде, Крестной матери фей, — сказал Холод.
— Нет, она могла бы придержать эту информацию себе, а потом обвинить
меня в том, что я не предупредила фей-крошек, потому что слишком много
о себе думаю.
— Ты действительно думаешь, что она ненавидит тебя больше, чем она
любит своих людей? — Спросил Холод.
— Она правила среди изгнанников фейри в Лос-Анджелесе. Низшие фейри
обращались к ней, чтобы уладить споры. Теперь они приходят ко мне.
— Не все, — сказал Холод.
— Нет, но достаточно, чтобы она думала, что я пытаюсь отобрать у нее
бизнес.
— Нам не нужен ее бизнес, даже часть, легального или нелегального, — сказал
Дойл.
— Когда-то она была человеком, Дойл. Это делает ее небезопасной.
— Ее сила не дает ей чувствовать себя человеком, — сказал Холод и
вздрогнул.
Я изучила его лицо.
— Тебе она не нравится.
— А тебе?
— Нет. — Сказала я, покачав головой.
— Всегда что-то искривляется в умах и телах людей, которых коснулась
дикая магия волшебной страны, — сказал Дойл.
— Она получила возможность исполнить свое желание, — сказала я, — и она
пожелала стать Крестной для фей, потому что не понимала, что у нас не
существует такого.
— Она превратила себя во власть, с которой будут считаться в этом городе,
— сказал Дойл.
— Ты проверял ее, не так ли?
— Она открыто угрожала тебе, если ты продолжишь пытаться
переманивать ее людей. Я изучал крепость потенциального врага.
— И? — Спросила я.
— Она должна нас бояться, — сказал он, и его голос был похож на тот, когда
он был только оружием, а не человеком для меня.
— Мы зайдем к Фэелю, а потом обсудим, что делать с Крестной. Если мы
скажем ей, а она никого не предупредит, то мы сможем сказать, что ее
больше заботит ревность ко мне, чем ее собственные люди.
— Хитро, — сказал Дойл.
— Безжалостно, — сказал Холод.
— Это было бы безжалостно, если бы я не предупредила фей-крошек по
другим каналам. Я не буду рисковать жизнями других ради дурацкой
