Екатерина Васичкина - Ученик
Паника, готовая было сорвать все оковы, заплясала на самой границе самоконтроля.
— Что? — Идея, что ко всем своим бедам он может оказаться генетическим мутантом, заставила Кирилла заговорить первым, — эксперимент?
— Нет, — голос дрогнул, но она уже взяла себя в руки, — все в порядке. Просто… не важно. Отдыхай. Никакой ты не эксперимент. Просто ты очень талантливый, вот и все.
Обратный переход также был достаточно мягким. До самой машины Альбина молчала, думая о чем-то своем. Вид ее был настолько отсутствующим, что Кирилл решил задать столь сильно интересующий его вопрос, надеясь, что она ответит машинально, не вдумываясь в суть.
— Скажи, а восстановление это какая-то забытая технология древних?
— Что? Да нет, не забытая. Просто физические законы того места несколько отличаются от принятых в мире. Там все полуреальность-полуиллюзия, так что полученные там раны можно устранить, удалив иллюзорную часть. Они и затягиваются. Собственно, их и не было толком. А как вышло, что ты об этом не знаешь? Я же давала тебе книгу вчера? Ты не прочел?
— Прошу прощения, госпожа, — голос его умер на корню, становясь ровным и покорным.
— А вот не прощу! Лишу тебя… компота, например!
И так она весело улыбнулась, что не улыбнуться в ответ он не смог, хотя и попытался.
— И все же, это ты мог бы и почувствовать сам. Сколько раз ты уже валялся на этом столе?
Кирилл мгновенно стер с лица улыбку и отвернулся к окну, дабы не выдать чувства, но от Альбины так просто не отделаться. Мгновенно почуяв неладное, она пошла в наступление.
— Сколько, Кирилл?
— Один. Сегодня.
— Один? Ты хочешь сказать, что твой учитель не допускал ранений?
Честно сказать, такое предположение было совершено невероятным, да и поняла она прекрасно, что это совсем не так, уж больно обреченно он выглядел, входя в дверь, но надо ж было что-то сказать, а правду она предпочла бы услышать от него.
— Он не считал нужным восстанавливать.
— Ясно. И с тобой он не ходил?
— Нет.
— Тогда какой во всем этом смысл? Если он не видел в чем ошибки, если он не мог оценить результаты? Как он вообще выводы делал? Выжил — молодец, помер — двоечник?
— Ну…да, а это не так?
— Не так. Ты все-таки прочти ту книгу, о создании аномалии. Там написано, для чего и как ее создавали. Поверь, это вовсе не способ проверить, насколько ты крут! Это серьезный и достаточно тонкий тренажер. Прости, я, конечно, не имею права критиковать манеру твоего бывшего учителя… но…
Ее слова обожгли его больше, чем огненные стрелы, летавшие по лабиринту. Вообще любые факты человеческого отношения к нему задевали гораздо глубже, чем он был готов признаться даже себе. Нормальная жизнь, которую он все же иногда встречал, скитаясь по отдаленным деревням, спасаясь от патрулей ковената, и которой он тайком от себя завидовал, казалась ему невероятным чудом, из других судеб, но не из его. Альбина же была сплошь нормальной. Она не избивала его до потери сознания даже за самые грубые ошибки, только спокойно разъясняла ученику, в чем тот не прав и заставляла раз за разом повторять неудавшуюся манипуляцию, пока та не начинала получаться, она не заставляла его прислуживать себе, только просила иногда о чем-нибудь, она неизменно была с ним вежлива, даже когда Кирилл пытался откровенно ей хамить.
Сначала Кириллу казалось, что она сдерживает гнев, может, опасаясь, что он и ее сожжет, как того ублюдка. Даже пытался гордиться таким положением дел, до тех самых пор, пока проницательная Альбина с ехидной улыбкой не предложила ему выучить один фокус. Она встала напротив огнеупорной стены лаборатории и приказала бросить в нее то самое заклятье неугасимого пламени, знанием коего мальчик так гордился.
Кирилл бросил и немедленно почувствовал необходимость прислониться к краю стола, возле которого стоял. Девушка пылала, даже не пытаясь защищаться. Но не сгорала. Огонь будто проходил сквозь нее, не портя даже одежды, не говоря уж о теле.
— Вот так вот, — наставница налюбовалась на произведенный эффект и мановением руки успокоила намечавшийся пожар, — сумел заметить, как это делается?
Конечно же, он ничего не заметил. Ей пришлось долго объяснять, потом еще дольше исправлять его попытки повторить сей 'фокус', но с гордостью пришлось покончить. Причинить вред своей наставнице он не смог бы при всем желании, разве что так, ножом ударить. Да и то… говорит, что не воин, а реакция мгновенная.
Да и желания что-то такое с ней сотворить у него так и не возникло. Как это ни прискорбно, но ему пришлось признать, что наставница ему нравится. Но как же это было больно! Он попросту не представлял себе, что делать с этим чувством. Он умел ненавидеть, умел презирать, умел быть равнодушным. Но что сделать с уважением?
* * *— Ну, ты даешь! Вот уж не подумал бы, что ты способна с тестом возиться! — Эрик потянулся к следующей плюшке, — да ты просто идеальная женщина!
— А ты женись на мне.
— Видимо, придется. Красивая, умная, готовить умеешь. Правда, жена — некромантка это… хмм, надо подумать, короче.
— Подумай-подумай, — упомянутая некромантка усмехнулась, но тут же лицо ее приняло встревоженное выражение, — ты ничего не чувствуешь?
— Не знаю, — маг оторвался от ужина и вслушался в свои многочисленные ощущения, — а где твой ученик?
— В лаборатории, что-то там экспериментирует. Думаешь, это он?
— Напряжение растет.
— Пойду посмотрю. Не то чтобы я ему не доверяла, но…
Какие аргументы собиралась привести Альбина для оправдания своего вмешательства в учебный процесс, осталось неизвестным. Грянул взрыв.
В подвал они неслись, перескакивая через ступеньки, и едва напрочь не снесли бронированную дверь. Сперепугу Альбина никак не могла вспомнить код к ней, и Эрик всерьез предложил разнести преграду на молекулы, раз она так расстраивает прекрасную хозяйку. Зарычав, некромантка все же открыла дверь без жертв и влетела в задымленное помещение.
Мальчик лежал в углу, куда его, видимо, унесло взрывной волной, и слабо пытался шевелиться.
— Эрик, стой там, тут дым ядовитый, — мановением руки включив вытяжку, наставница оторвала от пола вяло сопротивляющегося Кирилла, — да не дергайся ты, сейчас выйдем отсюда, там и будешь выпендриваться. Эх, хорошая была лаборатория.
Эрик встретил их на пороге и принял замершего от полноты чувств юношу. Ноги ученика подкашивались, а перед глазами плавали смутные тени ничего знакомого не напоминающие. И о том, что будет дальше, думать не хотелось. Что же случилось? Он, вроде, все делал правильно.
