Александра Герасимова - Наследники Раскола
10.
Девушка уже заканчивала собираться, когда к ней заглянула Марина:
— Мне сказали, ты уезжаешь?
Карина развела руками: «Мне тоже сказали…»
— Слушай, у меня такие интересные результаты получились… Не могла бы ты принять участие в последней серии моего исследования?
— Конечно! — понимающе отозвалась Карина. — А что там?
Марина замялась:
— Понимаешь, та группа, в которую ты попала, у меня самая малочисленная. «Мускулинные девочки»…
— А, это еще ничего! — развеселилась Карина. — С меня сталось бы оказаться «мускулинным мальчиком»…
Они вышли из комнаты. Дверь напротив была открыта. Славнушка, Анюта, Леночка и Сашечка хохотали до изнеможения.
— Что такое?
Саша сказала:
— Я взвесила листы с обсчетами по своей диссертации, и получилось восемь килограммов.
— Это новое слово в представлении данных! — смеялась Славна. — «Как показал второй килограмм результатов…»
Посмеиваясь, девочки спустились с четвертого этажа, где располагалась лаборатория «когнитивной психологии», на первый. За окнами уже было темно, повсюду ярко горел свет. В такие часы особенно уютно было в замке гугнеатов.
— Привет! — крикнула спешащая по своим делам Женечка.
— Привет! — крикнули они вслед.
В лаборатории «системной психофизиологии» стоял нетипичный для этих мест крик. Дверь с силой распахнулась, и бородатый мужчина с досадой на лице прошел мимо. Марина тихонечко пояснила:
— Крыса не репрезентативная попалась. Совсем не те потенциалы показывает. Как будто у нее эпилепсия.
— А, что у крыс бывает эпилепсия? — искренне удивилась Карина.
— Вот это-то сейчас и обсуждается!
Марина провела подругу в отдаленную комнату, посреди которой стоял огромный стол, закрытый листом в клеточку. За столом уже сидел Дима, сын Ермолая Васильевича. Сейчас он тоже был испытуемым. Когда все расселись, Марина сказала: «Вам будет предложено сыграть в «крестики-нолики». Партия прекращается, когда одному участнику удается выстроить последовательность из пяти одинаковых знаков по вертикали, горизонтали или диагонали. Количество игр жестко не определено. Но каждому, в целом, необходимо совершить больше трехсот двадцати ходов. Оцениваться будут как личная успешность, так и вариативность избираемых стратегий».
Марина замолчала. Все трое улыбались. Ни для кого не было секретом, что инструкции в психологических экспериментах никогда не соответствуют тому, что реально изучается.
11.
На следующее утро Карина отправилась в путь.
Уже с первых минут она оценила всю прелесть странствия. Если бы ей сейчас сказали вернуться — она ни за что не вернулась бы. Правда, расставание с дорогими гугнеатами далось ей нелегко. Здесь все были слишком родными.
С направлением своего пути девушка также определилась сразу. Выехав за пределы замка, она отправилась в родную деревню, то есть на Север. Карина знала, что не найдет в том краю ничего кроме разрухи и запустения. Светлень раскинулась на берегу океана, и дальше гугнеатка намеревалась ехать на Восток. Раскинувшийся у юго-западных границ лес, прозванный народом Последнее Острожье, совершенно не притягивал ее.
От Гугнеатского замка до Светлени было четыре дня пути. К концу первого дня она доехала до постоялого двора и теперь сидит в одной из комнатушек «Прекрасной Аглаи». Карина почувствовала волнение. Впереди ее ждет невероятное Путешествие! А пока, кроме досадного недоразумения с хозяином да взглядов этого странного Кристофера, ничего не случилось.
Карина сняла через голову маленькую сумочку. Извлекла оттуда папку, завернутую в ткань. Здесь лежали верительные грамоты. Она перечитала одну из них, адресованную эсверскому правителю, и поняла, что хочет спать. Печатное слово всегда действовало на нее успокаивающе. Карина убрала папку под подушку. Потом проверила, хорошо ли заперта дверь. Разделась, забралась под одеяло и быстро уснула.
12.
Ей снились сумбурные красочные сны… В одном из них она сидела в пещере вместе с человеком, очень похожим на Кристофера Ива. Сверху тонкими струйками сочился мелкий желтоватый песок. Впереди был виден замок, утопающий в зелени…
«Чирк! Чирк!» — донеслось откуда-то. Карина обернулась, но ничего не увидела. Звуки между тем становились все громче и отчетливее и, наконец… раздался скрип двери. Карина проснулась. Чья-то тень осторожно вплыла в комнату. Карина хотела вскочить, кричать, но язык будто присох к гортани, тело не слушалось. Как парализованная, глядела девушка вперед. Тень поравнялась с окном, и нож явственно блеснул в руке. В ту же секунду в комнату вбежал еще кто-то. Он перехватил руку уже взметнувшуюся над путешественницей.
Завязалась беззвучная схватка, в которой сила и мощь противостояли силе и ловкости. Наконец, второй одолел первого.
— Зачем тебе это? — Карина с удивлением узнала голос Кристофера.
— Отпусти, — прохрипел другой. — Это не моя воля… Таков приказ…
— Чей?
— Крис, не спрашивай. Крис, мне больно, — захныкал Иван Тимофеевич.
Карина дрожащей рукой потянулась к лампе. Действительно, в комнате находились эти двое. Один с изумлением, другой с ненавистью уставились на нее. Девушка же, вытаращив глаза, глядела на них обоих.
Кристофер тем временем отпустил хозяина. Он даже помог ему подняться и усадил на стул, правда, подальше от Карины. Встав между ними и сурово скрестив руки на груди, мужчина спросил:
— Иван Тимофеевич, зачем тебе это?
Хозяин ничего не отвечал. Взгляд его был пуст и бессмысленен. Огромный кухонный нож лежал недалеко от кровати девушки. Крис поднял его и, проведя пальцем по отточенному лезвию, присвистнул.
— Отвечай! — снова потребовал он.
Но хозяин, казалось, совсем не слышал его. Медленно раскачиваясь, он тихонечко запел:
«Там за печкой жил сверчок,
Тлел в печурке огонек.
Ты сказала: «Милый мой,
Как я счастлива с тобой!…-
Карина и Кристофер удивленно переглянулись.
…Мне не надо больше, друг,
Ни каменьев, ни услуг.
Проживу с тобой весь век —
Вот такой я человек!»
А потом прямо без всякого предисловия Иван Тимофеевич начал свою печальную повесть.
13.
Ее звали Аглая Дроздова. У нее были каштановые волосы, которые на солнце отливали голубым. А глаза у нее были зеленые с крупинками золота. Когда она смеялась, казалось, что звенят хрустальные колокольчики. Она шла, словно плыла над землей, и только длинное платье скрывало это чудо. Мне было тридцать девять, и я безумно любил ее. Я готов был отдать все, лишь бы она стала моей женой. И я действительно отдал все…
