Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит
— Они придут не все. Некоторые останутся у кораблей. Другие будут предаваться разврату. Возможно, не больше десяти или пятнадцати человек.
— О, мне будет легче заснуть, зная это. Банокл снял боевые доспехи и положил на землю.
— Никогда не смог спокойно спать в доспехах, — вздохнул он и растянулся рядом с костром. Через несколько минут великан заснул, его дыхание стало ровным и глубоким.
Каллиадес добавил дров в костер, затем вернулся к входу в пещеру. Дул холодный ветер, на небе сверкали звезды.
Банокл был прав. Не было другого способа покинуть этот остров, и завтра команда пиратов устроит охоту на них. Какое-то время он сидел, погрузившись в свои мысли, а потом услышал слабое движение позади себя. Быстро поднявшись, молодой воин повернулся и увидел, что к нему приближается женщина, вся испачканная кровью, с камнем размером с кулак в руке. Ее ярко-голубые глаза сверкали ненавистью.
— Тебе это не нужно, — сказал он, отступая назад. — Сегодня ты в безопасности.
— Ты лжешь! — резко закричала женщина, ее голос дрожал от гнева. Каллиадес вытащил свой кинжал и увидел, как она напряглась. Он небрежно положил оружие у ее ног.
— Я не лгу. Возьми оружие. Завтра оно тебе понадобится, потому что они придут за нами.
Женщина присела и попыталась взять брошенный кинжал. Но она потеряла равновесие и чуть не упала. Каллиадес остался стоять там, где стоял.
— Тебе нужно отдохнуть, — заметил он.
— Теперь я тебя вспомнила, — сказала она ему. — Ты и твой друг сражались против людей, которые напали на меня. Почему?
— О, пусть Великий Зевс ответит на этот вопрос! — воскликнул Банокл. Схватив кинжал, женщина попыталась повернуться к нему лицом, но снова пошатнулась.
— Иногда от ударов в голову такое случается, — заметил великан. — Тебе нужно немного посидеть.
Она внимательно посмотрела на Каллиадеса.
— Я видела тебя с моей лодки, — вспомнила женщина. — Ты был на втором корабле. Ты видел, как они пошли наперерез и взяли меня на абордаж. Ты наблюдал за тем, как они втащили меня на борт.
— Да. Мы плыли с ними.
— Вы пираты.
— Мы те, кто мы есть, — ответил Каллиадес.
— Меня должны были перевести на твой корабль завтра. Они сказали мне это, пока насиловали.
— Это был не мой корабль. Я не отдавал приказа напасть на тебя. Мы с моим товарищем не принимали участия в том, что последовало за этим. Ни один человек не может винить тебя за твой гнев, но не направляй его на тех, кто спас тебя.
— Давайте будем надеяться, что кто-нибудь спасет нас, — добавил Банокл.
— Что ты хочешь этим сказать? — возмутилась женщина.
— Мы находимся на маленьком острове, — ответил воин. — У нас нет золота и корабля. Пираты будут искать нас завтра. Мы — великие воины, Каллиадес и я. Никого нет лучше. Ну… теперь Аргуриос мертв. Между нами, я считаю, что мы справимся с семью или восьмью врагами. Но на кораблях пиратов около шестидесяти моряков. И среди них нет слабаков.
— У тебя есть план побега? — спросила она великана.
— О, я не строю планов, женщина. Я пью, распутничаю, сражаюсь. А Каллиадес строит планы.
— Тогда вы оба глупцы, — сказала она. — Вы обрекли себя на смерть.
— Там, откуда я родом, рабы проявляют уважение, — ответил ей Банокл, едва сдерживая ярость.
— Я не рабыня мужчин!
— Очевидно, удары по голове выбили из тебя весь разум? Твой плот унесло в море. У него не было флага и защиты. Тебя захватили пираты, и теперь ты их собственность. Поэтому ты рабыня по законам богов и людей.
— Тогда я плюю на эти законы богов и людей!
— Успокойтесь, вы оба! — приказал Каллиадес. — Куда ты направлялась? — спросил он женщину.
— В Киос.
— У тебя там семья?
— Нет. У меня были ценные вещи в лодке, драгоценности и золотые безделушки. Я надеялась пересесть на корабль до Трои. Пираты захватили все. И даже больше.
Женщина потерла лицо, стирая засохшую кровь.
— Недалеко от пещеры есть река, — сказал Каллиадес. — Ты могла бы умыть лицо там.
Она помедлила; услышав его слова, она, казалось, немного расслабилась.
— Значит, я не ваша пленница?
— Нет. Ты вольна делать все, что тебе угодно.
Женщина пристально посмотрела на Каллиадеса, затем на Банокла.
— И вы не собираетесь сделать меня своей рабыней или продать другим мужчинам?
— Нет, — успокоил ее Каллиадес.
Казалось, это подействовало, но она все равно продолжала крепко сжимать кинжал.
— Если то, что вы говорите, правда, мне следует… поблагодарить вас обоих, — произнесла она с трудом.
— О, меня не благодари, — возразил Банокл. — Я бы позволил тебе умереть.
Глава 2
Меч Аргуриоса
Каллиадес задремал у входа в пещеру, прислонившись головой к каменной стене. Банокл громко храпел и иногда бормотал во сне.
Перед рассветом молодой воин покинул пещеру и пошел к реке. Встав на колени на берегу, он обмыл лицо, затем пробежал влажными пальцами по своим коротко подстриженным черным волосам.
Из пещеры вышла женщина. Она тоже спустилась к реке. Высокая и изящная, она шла с гордо поднятой головой, ее движения были грациозными, как у критской танцовщицы. «Она не беглая рабыня», — понял Каллиадес. Рабы привыкли ходить с опущенными головами, их осанка выражала покорность. Он молча наблюдал, как женщина смывала засохшую кровь с лица и рук. Ее лицо все еще было распухшим, под глазами залегли синяки. «Даже если бы не это, эту женщину вряд ли можно было назвать хорошенькой», — подумал воин. Черты ее лица были непропорциональными, брови густыми, а нос слишком выступающим. Это было суровое лицо, на котором даже в лучшие времена смех был редким гостем.
Умывшись, она подняла кинжал. На секунду Каллиадесу показалось, что женщина собирается перерезать себе горло. Но она схватила прядь своих волос и перерезала ее кинжалом. Воин молча сидел, пока она продолжала кромсать свои волосы, бросая их на камни. Каллиадес был заинтригован. На ее лице не было и следа гнева — вообще никакого выражения. Закончив, женщина наклонилась вперед и стряхнула с головы остатки отрезанных волос.
Наконец она вышла из реки и села чуть поодаль.
— Было не очень разумно с твоей стороны помогать мне, — сказала она.
— Я не очень разумный человек.
Небеса начали светлеть; с того места, где они сидели, можно было увидеть поля, усыпанные голубыми цветами. Женщина посмотрела на них, и Каллиадес заметил, что выражение ее лица смягчилось.
— Словно цвет неба касается земли, — тихо заметила она. — Кто бы мог подумать, что такие прекрасные цветы могу расти в такой сухой местности? Ты знаешь, что это за цветы?
