Елена Смирнова - Зимние волки полуночи
— Извини, — наконец произнес парень, закрывая дверь и садясь на диван. Я ему не поверила. Это было сказано тоном человека, не привыкшего просить и извиняться. А начет голоса я угадала — он был холодным и властным, хотя при это в нем проскальзывали какие-то совершенно чужеродные, бархатные нотки. Голос человека, который привык управлять людьми. И почему-то казалось, что не только ими.
— За что?
— Я тебя разбудил…
— Нет, ничего… я уже сутки спала, — чуть смущенно призналась я. Да, вот такая я жуткая соня. — А ты тоже во Владивосток едешь?
— Ага, — он с наслаждением развалился на диване, закинув руки за голову. Хм, не слишком-то он разговорчивый. Впрочем, у него был очень усталый вид. — Значит, будем попутчиками. Кстати, как тебя зовут? А то общаться не зная имен, боюсь, будет не слишком удобно.
— Лолита, — говорить свое полное настоящее имя я не стала хотя бы из тех соображений, что на Земле о таких даже не слышали.
— Ага, Лола, значит, — хмыкнул парень.
— Нет, никогда не называй меня этим именем, — быстро и, наверное, чересчур резко вставила я. — Лучше Лита.
— Просто Лита? Немного странное имя. Хорошо. Мое имя Антон.
— Просто Антон? Тоша… — ехидно протянула я.
— Если я Тоша, то ты Лола, — выставил ультиматум Антон, окидывая купе безразличным взглядом, в котором так и сквозила невиданная ранее мною усталость. Но усталость не от труда, а от жизни.
— Нет, никогда, — терпеть не могу свое имя. Не знаю, почему. Просто не нравится мне и все тут, а особенно это сокращение.
В купе повисла тишина, нарушаемая лишь стуком колес да свистом ветра за приоткрытым по случаю жары и духоты окном. Антон, казалось, спал, но я чувствовала на себе его взгляд, как словно бы он смотрел на меня в упор. Впрочем, веки у него были лишь полуопущены, не мешая беззастенчиво меня разглядывать.
Мне было немного неуютно от такого взгляда, при этом я искренне не понимала, что же во мне так долго можно рассматривать.
В моей внешности нет ничего удивительного: медного цвета волосы длиной ниже лопаток, вьются крупными кольцами, темно-голубые глаза, не совсем уж тонкие губы… меня этот облик очень даже устраивал, хотя я иногда завидовала эльфийским красоткам, прекрасно понимая, что людям такого не добиться даже с помощью магии и всяческих притирок.
Да я и никогда не претендовала на их место, прекрасно понимая, что такой мне не стать никогда в жизни. В целом, я была вполне довольна и своим лицом, и тренированной фигурой (а какой она еще может быть после ежедневных, хотя и ненавистных, занятий физкультурой?), снабженной всеми полагающимися, пускай и не слишком выдающимися выпуклостями.
Просто до красоты мне все время как-то не было дела. Я воспитывалась в мужском обществе, так как знала всех соседских мальчишек, и мне было гораздо интереснее играть с ними в казаки-разбойники, прятки и волшебные игры, чем общаться с тихими знакомыми девочками. В школе магии мне тоже было гораздо интереснее в шутку сражаться на деревянных мечах и простенькой магии с парнями, чем наблюдать за тем, как девушки, склонившись над котлом, мучительно припоминают, что же туда еще нужно положить, чтобы ничего не взорвалось. Лично я никогда с этим не мудрю, а кладу первое, что попадется под руку. Вот и получаются… непредсказуемые результаты, не то, что у сестрички-умницы. И, естественно, моя сестра никогда не сидела, наказанная, после уроков, за очередную провинность, не мешавшую, тем не менее, во время отбывания наказания совершать еще одну. Она вообще была паинькой, что про меня сказать очень трудно. И она, наверное, характером до безумия похожа на маму, которую я видела лишь на фотографии да на портретах. Папа говорил, что мама была воплощением идеальной женщины, что про меня сказать немного трудновато. Скорее всего, с мамой мы похожи лишь внешне. Я же, к примеру, за все пятнадцать лет обучения почти никогда не носила юбок и кружев с рюшами, разве что в те дни, когда мне хотелось побыть действительно девушкой и почувствовать это. Юбки я не особенно люблю, кружева тоже, хотя все-таки уважаю красивую одежду, но не для работы. Спросите, почему? А вы пробовали влезть на дерево в юбке с кружевом? Нет? И не пробуйте. Потому что в первый и последний раз, когда я это сделала, то зацепилась оборкой за неудачно выступающую ветку, а потом два месяца провалялась в больничном крыле со сломанными ребром и ногой. А на седьмой этаж Университета, на спор, пробовали? В юбке с кружавчиками… неудобно, опять же, к тому же снизу такой вид откроется… в общем, я как небо от земли отличалась от своей сестры, обожавшей все предметы женского туалета и почти что каждый день бегающей на свидания, причем зачастую с одним и тем же человеком. У меня отношения, как правило, дальше одного свидания и не заходили. Один парень оказался скучным, другой — отчаянным зубрилкой, третий выдался полным идиотом, а за четвертого я сама сестру, старательно пытавшуюся устроить мою личную жизнь, чуть не убила. После этого попыток с ее стороны больше не поступало — она обозвала меня неблагодарной и гордо удалилась. Ну и как объяснить ей, что мне, собственно, и без этих личных отношений жить хорошо? Правда, она меня все стращала тем, что я останусь старой девой, но я привела ей контраргумент, смысл которого состоял в напоминании сестричке о том, что маги живут лет до двухсот, не старея. Только потом начинается медленный, намного медленнее, чем у обычных людей, процесс. Так что за двести лет я как-нибудь точно успею.
И, выросшая в таком обществе, я считала, да и сейчас считаю, что дружба между мужчиной и женщиной бывает не только в фантастических фильмах (в какой-то степени все любовные истории — тоже фантастика). А то, что все мужчины — упрямые бараны, истинная правда. Упрутся лбом в свое утверждение, пусть даже изначально ошибочное, и не уступят никогда, хоть в лепешку расшибись. Особенно это утверждение подходит для Афанасия.
К тому же, видимо, упрямство — вещь заразная, передающаяся воздушно-капельным путем, да еще и неизлечимая. А еще мне всегда казалось, что я ей успела уже где-то заразиться… особенно отчетливо и часто это казалось папе, поскольку ему чаще всего приходилось испытывать эту черту моего характера на себе.
К примеру, самый яркий случай, случивший ровно четыре года назад — это когда после окончания школы общей магии остро встал вопрос — на какой факультет поступать. Папа был в серьезных раздумьях насчет того, какой же совет дать дочери, когда дочь ошарашила его новостью о том, что уже сдала экзамены и, более того, поступила на факультет боевой магии. Сначала отец был в ярости и категорически возражал — он сам учился на этом факультете, к тому же боевой маг и знает, как это опасно. Но, что поделаешь, такова моя сущность и ее уже не изменишь. Папа же кричал, что девушка и битвы — вещи несовместимые и что я вылечу на первом же курсе. Однако я не вылетела. А насчет не женской профессии… в моей группе действительно нет ни одной девушки. В других — есть, но всего две-три на весь курс. Не знаю, что так все боятся этой профессии? По-моему, она сама интересная. Вот, к примеру, моя сестра — маг-теоретик, и ей это нравится, но меня берет скука при виде подробнейшего описания того или иного заклятья, которыми я пользуюсь двадцать раз на дню. Может быть, я просто слишком люблю риск и ощущение того, что кровь вскипает, что жизнь крутится вокруг вихрем, не давая ни минуты покоя или даже секунды на то, чтобы сделать вздох… может быть, я просто слишком люблю жить…
