Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив
А чего еще ждать в нашей провинции? Все правильно, дыра — она и есть дыра…
Кукушечий хвост как раз исчезал за маленькой дверкой, когда я двинулся по проходу. Не хвастаясь, хочу отметить, что взгляды всех сидящих дружно обратились на меня, и не случайно.
Я намеренно не стал переодеваться после предыдущего задания и щеголял чернильно-черным шелковым костюмом-тройкой и дымящейся сигарой в уголке рта. Зрачок левого глаза напоминал вертикальную прорезь копилки. Мой правый (на самом деле абсолютно здоровый, если не считать несвежего синяка) глаз закрывала тоже черная шелковая повязка, наискосок обнимающая голову и для надежности закрепленная на левом роге двойным узлом. В глубине узла скрывалась кнопка приемного наушника, а у самого подбородка приютился крохотный микрофон.
Эффектное пунктуальное появление должно было сразу обозначить некую границу между напарником и мной. Я полевой работник со стажем — он скромная рабочая пчелка. Кроме того, я надеялся, что дорогой костюм намекнет на то, что я прибыл в архив непосредственно с задания, что называется, с бала на корабль, и куратор даст мне часок-другой отдохнуть.
Как же, отдохнешь с ними!
— Пятый! Пятый! Вызывает база! Забирай напарника — и на склад! Срочно!
Плюнув с досады, я свысока оглядел сидящих писарей и тихо заскользил к самому дальнему столу. И тут меня ждал он — обещанный куратором сюрприз. Точнее, она.
Тесный белый корсаж на шнуровке, распираемый бюстом; юбка, кружевной пеной струящаяся по бедрам и теряющаяся глубоко под столом; белая фата, небрежно переброшенная через спинку стула; платиновые кудряшки; сосредоточенный взгляд голубых глаз; в руке перо, которое со скоростью молнии строчит по бумаге.
Только алтаря и священника не хватает.
Сначала я решил, что это розыгрыш, подстроенный Третьим и куратором. Потом здраво рассудил, что у кураторов генетически отсутствует чувство юмора, а Третий никак не рискнул бы шутить надо мной. Он знает, что это чревато. И только потом до меня дошло, что сидящее передо мной существо — такая же труженица, как и я, прибывшая в архив прямо с задания и не успевшая переодеться.
Ха! А я-то, дурак, чуть было не купился! Хороши бы мы были рядом — я весь черный и блестящий, она вся белая и пушистая. Прямо парочка сахарных фигур со свадебного торта!
Усилием воли вернув челюсть в исходное положение, я откашлялся, мужественно нахмурил брови и гаркнул:
— Наверное, ты и есть моя временная напарница? Давай знакомиться! Полевой работник четвертого ранга, инвентарный номер 437/138-5!
Уткнувшаяся носом в бумагу красотка вздрогнула от неожиданности и накапала чернилами на бланк, который заполняла.
— Полевой работник начального ранга, инвентарный номер 476/675-2! — откликнулась она, резво вскакивая со своего места и придавливая стулом сидящего по соседству писаря.
Я подчеркнуто снисходительно улыбнулся — что такое начальный ранг по сравнению с четвертым, детка! — заглянул через ее обнаженное плечо и присвистнул.
— «Был подкинут в младенчестве…» О! Ты пишешь роман?
— Почему роман? Характеристику. — Высунув кончик синего языка, помощница по-детски слизнула кляксу, подчеркнула последнюю фразу жирной чертой и проставила дату.
Мне стало смешно.
— Сколько у тебя всего отчетов? Два? Три? Если будешь расписывать мелкие подробности про каждого, руки сотрешь. И заметь — ты не ангел. Оторванные и поврежденные конечности не восстанавливаются. Дай-ка мне.
Я выхватил из рук напарницы папку, быстро пробежал глазами по строчкам и усмехнулся:
— А он недурен, этот Хендрик. Наш клиент. Хотя твою писанину лично я сократил бы до двух слов: удачливый гуляка.
— Всего два? — расстроилась она.
— Ну хорошо. Добавь: смешливый.
— Товарищ полевой работник четвертого ранга, инвентарный номер 437/138-5, я все же считаю…
— Давай без церемоний, — перебил я, небрежно перебрасывая языком сигару с левого уголка рта в правый. — Зови меня просто Пятый, идет?
Молодая напарница зарделась.
— А я тебя буду звать Вторая, — делая вид, что не замечаю ее восторга, продолжил я. — Так что, Вторая, — работаем?
— Работаем! — радостным тоном отозвалась чертовочка, сияя голубыми глазами. — Значит, про его внешность тоже можно опустить? Или красота все же считается смягчающим фактором?
Неужели и я был когда-то таким наивным? Не верю, хоть убейте.
— Да какая, к ангелам собачьим, разница! — Моя широкая улыбка могла бы красоваться на рекламе зубного эликсира. — Я как-то оформлял дело на редкостного урода, и что ты думаешь — бабы висели на его шее пучками, как бананы на пальме. При знакомстве, правда, они сначала цепенели, но потом он пускал в ход свое знаменитое обаяние, и было уже поздно. Твой Хендрик рядом с ним щенок. Ты вообще где до этого работала? Откуда к нам?
— С Центральной базы, — откликнулась напарница, прихлопывая перо платиновым колпачком.
Моя уверенность в себе тихо пискнула и уползла в дальний угол. Вот уж не повезло, так не повезло. Центральная база — единственное место, где установлены машины времени для служебного пользования. Сейчас эта столичная штучка небрежно сообщит, что лично беседовала с Данте, одевается исключительно у еще не родившегося Гуччи, а по субботам бегает на концерты Элвиса Пресли. А я-то, дурак, изображал перед ней крутого мачо!
— Ну и как там, в Центре? — криво улыбнулся я, втайне надеясь, что она скажет: «Дышать нечем, пробки замучили, погода хреновая, жизнь дорогая».
— Здорово! — призналась Вторая.
Я сдулся окончательно, но тут чертовка широко распахнула голубые глаза и добавила:
— Я ведь с детства мечтала покорить Центральную базу. Помню, засыпаем мы с ребятами в интернатской спальне — холодно, по полу сквозняки гуляют, — и я про себя загадываю: вот вырасту и уеду отсюда. Стану знаменитой, все будут меня узнавать, а потом… — Она замялась.
Так, уже интересно.
— А выросла ты где? — осторожно уточнил я.
— В сто пятьдесят первом филиале. Под Верхними Плотами.
Моя кислая улыбочка моментально переросла в широкую и искреннюю. Сто пятьдесят первый филиал — это такая дыра! Такая дырища! Наше отделение по сравнению с ней — недосягаемая роскошь и центр цивилизации.
— Из Верхних Плотов в Центр — отличная карьера! — похвалил я. — Как же ты выбилась, детка?
Вторая пожала плечами.
— Да как-то само собой получилось, даже особо напрягаться не пришлось. После учебы направили на практику, потом предложили остаться, ну и… Честно говоря, за эти два года в столице я и не видела толком ничего. Мотаюсь по филиалам, как саранча по полям. Устала уже.
