Алексей Егоров - Обитаемые земли. Дилогия (СИ)
Он понизил голос, замолчал, наблюдая реакцию старосты. Даже его телохранители были заинтригованы. Все взгляды устремлены на торговца, который сознательно тянул с объяснением.
Каперед наслаждался, против собственной воли он купался в лучах славы. Да, это мгновение, бессмысленное тщеславие. Он так и не забыл, что значит быть тем, к словам которого прислушиваются.
— Так что же это?! — не выдержал один из слушателей.
То был юноша, стоящий в стороне от трона. Похоже, что сын или племянник старосты.
Вздохнув, Каперед негромко сказал:
— Боль — прекрасное явление, дар богов неразумному человеку. Это знак того, что нечто неладно, как скрытые угрозы государству подают знаки мудрому вождю, так и тело болит не случайно. Прячась от боли, болящий не избавляется от недуга. Он лишь облегчает страдания.
Торговец поднял горшочек с притиранием над головой.
— Это средство забвения для тех, кто задержался в мире живущих.
Слова о неминуемой смерти всегда действуют на слушателей. Умело поданные слова способны настроить их на нужный лад.
Каперед не учился на оратора, но поднаторел в словесном мастерстве.
Все присутствующие замерли, забыли как дышать. Им казалось, что даже огонь в очаге примолк и пригнулся.
Ничего подобного не было, лишь Каперед сохранял ясность рассудка.
— А вот средство, дарующее забвение, но лишь тем, кто живет и будет жить в радости…
Он достал кувшинчик, содержимое которого подобно вину, но даровано не богом лозы. Торговец и подумать не мог, что покинет дом старосты, наполнив карманы.
Глава 2
Вечером, отдыхая после плотного ужина, Каперед прикидывал, как проникнуть в шахты.
Он почти все продал уже в этот день. Корчмарь, получив средство от ревматизма, наслышанный об успешном посещении вождя, порадовал чужака знатным ужином. Было даже мясо, что редкость на столах тистов.
Слава, известность и даже серебро в карманах — это можно назвать успехом. Каперед не радовался, у него больше не оставалось причин, чтобы задерживаться в поселении.
— Проклятье, — негромко выругался торговец и ударил кулаком по столу.
Перехитрил сам себя! Это же надо было так сглупить. Действительно пора избавиться от языка, вечно создающего проблему.
— Что бы такое придумать, — Каперед выглянул в открытое окно.
Не похоже, что ближайшие дней десять будет дождь. Ни ветра, только туман. Но разве остановил его туман на пути сюда. Местные начнут задавать вопросы — а чего это торговец все бродит по поселку, вдруг порчу наведет, вот плюнет в след честного человека.
Сегодня он на коне, а завтра его погонят из поселения. Да еще заработок отберут.
У него оставалось дня два, максимум. И никаких надежд, что погода испортится.
Ох уж эти гневные боги, они не позволяют обрести счастье тому, кто однажды лишился их милости.
В комнате постояльца произошли изменения: прибрано, тюфяк набит свежей соломой, окно открыто, и свежий ветер теребит занавески. Капереда не радовало изменение обстановки.
Ему создали условия для хорошего отдыха. Ведь долгая дорога ждет тебя торговец, верно?
— Верно, — сквозь зубы сказал Каперед.
Ничего не поделать, придется действовать наскоком. Вдруг, повезет ему.
Сегодня не удалось приблизиться к шахтам, рассмотреть вход в подземелья. Придется завтра наведаться к холмам, найти распорядителя работ и расспросить его насчет целебных растений.
Если повезет, его удастся уговорить провести чужака в шахты.
Остановившись на этом, торговец забылся тревожным сном.
Утром, не дожидаясь, как сойдет туман, торговец отправился к холмам. В этой части поселка располагались землянки горнорабочих, несколько мастерских и большой амбар, где хранилась добыча. Возле амбара располагался окруженный частоколом дом дружины.
Вождь не желал, чтобы его подданные восстали, заодно держал своих верных воителей подальше от себя. Взаимная ненависть не позволит объединиться воинам из дружины и черному люду.
Дружинники охраняли вход в шахты, хранилища инструментов и мастерские.
Добытые камни обрабатывали ремесленники Фронталии, но первичную обработку производили здесь. Вести в провинциальную столицу пустую руду невыгодно, а потери камней, которые неизменно происходят у места добычи — несущественные. Расходы на воровство заложены в налогах, что удавкой наброшены на жителей поселка.
Дом распорядителя работ располагался вдали от шахт, но он обычно приходил к хранилищу камней еще до восхода. Составить план работ на этот день, наказать провинившихся, наградить усердных — такие мероприятия занимали его утро.
Распорядителем был человек, присланный из муниципия. Единственный иноплеменник, живущий постоянно в поселении. Он обладал правом гостеприимства для всякого цивилизованного человека, но Каперед не посмел обратиться к нему.
Не тот уровень у него, перехожего торговца, носящего залатанную одежду.
Этого человека звали Марком Кенненом, гражданин декурионского звания, не имеющий права входить в муниципальный совет. Для этого у него недостаточно крепкий род.
По сути, он был эдаким латифундистом, в чьей собственности все это племя, все земли и окрестные холмы. Откупщик, и единственной его обязанностью перед муниципием были непрерывные поставки камней. Все остальное — не имело значения.
Налоги взимали иные люди, но о них пусть ломает голову поселковый староста.
Капереду пришлось ждать, прежде чем у Кеннена появилось время. Распорядитель не желал встречаться с простым торговцем, но за него просил вождь тистов. Почему бы и не уважить старика, тем более кое-что за свою услугу Кеннен выторгует.
С ним придется быть настороже. Капереда беспокоила перспектива, что распорядитель сможет догадаться об истинном интересе торговца. Распорядителя не удастся так просто обмануть, наплести сказочку о простых растениях.
Это образованный человек, пусть незнакомый со знахарским ремеслом, но Кеннен читал книги, знаком с трактатами по естественной истории Плития. Опасный для всего предприятия человек.
Тем более, совсем нет времени, чтобы подготовиться.
Капереду пришлось ждать возле главного входа на склад, охраняемого наемниками из восточных провинций. Воины подчинялись Кеннену, выполняли любые его приказы: вплоть до того, что разобраться с кем угодно в поселении. Приезжий торговец может исчезнуть навсегда, лишь на него укажет декурион.
Только взгляни на этих темнокожих убийц, думал Каперед, закопают и имени не спросят. С декурионом надо вести себя осторожно, выглядеть эдаким простачком. Иначе последствия могут оказаться ужасными. Все потеряет, даже эту никчемную жизнь.
