Лилия Беренс - Душа грозы
Кузнец с младшим сыном уже поджидал за столом, алчно облизываясь в сторону исходящего паром котелка. Сзади догонял Ольд. Дарий сполоснул руки в специально для этого стаявшей у входа чашке, вытер рушником и поклонился по очереди хозяйке и хозяину дома. После чего занял указанное кузнецом место за столом. Мира, удивленная таким поведением молодого человека, взялась раскладывать кашу по глиняным тарелкам, искоса рассматривая своего нового жильца. Ей было интересно смотреть на оборотня, но она боялась обидеть мальчика откровенным любопытством.
Когда чашки были расставлены на столе, кузнец попросил гостя произнести трапезную молитву. Дарий чувствовал, что это тоже какая-то проверка, словно людям необходимо убедиться в том, что оборотень молится светлым богам, а не воплощению тьмы Радуну. Лучше всего для него было помолиться Единому, богу богов, ведь так положено. Но Дарий не смог. Он вознес молитву Дилаю, богу грозы. Она звучала стандартно, но даже кузнец Камиль вздрогнул от печального вопроса, сквозившего в том, как мальчик читал восхваление. Словно он спрашивал в душе Громовержца: «За что? Почему я?» После молитвы ели молча. Каждый думал о своем, и никто не решался прервать раздумья другого. Даже дети притихли, ощутив напряженную ауру вокруг поглощавших кашу взрослых.
Наконец, кузнец отложил ложку, собрал остатки каши с тарелки куском домашней лепешки и посмотрел на, так же переставшего есть, Дария.
— Ну, рассказывай.
— Что рассказывать? — нахмурился парень.
— О себе, что же еще? Расскажи свою историю.
— Нечего рассказывать, — буркнул Дарий, отворачиваясь от кузнеца.
— Не скажешь, значит?
— Нет.
— Что же, — вздохнул Камиль. — Пытать не стану. Подожду, когда сам захочешь рассказать.
Дарий промолчал. За столом повисла тишина. Он просто не мог заставить себя рассказать этим, пусть и добрым, но все же чужим людям свою историю. Воспоминания так и кружились, выбивая почву у него из под ног, но произнести их вслух? Это было не честно, невозможно. Картины прошлого стояли перед глазами, словно все произошло только вчера. Усталое и бесконечно доброе лицо отца, его рука, сжавшая плечо и маги, терпеливо ожидавшие его у двери… А потом приехал имперский гонец. А за ним тяжело скрипя колесами, двигалась телега, на которой лежало тело отца. Изломанное, изрезанное, мертвое. Дарий даже представить себе не мог, что с ним могло произойти, кто мог оставить такие ужасные раны.
Имперский гонец привез указ императора. Согласно ему, корона назначала опекуном молодому барону пожилого безземельного дворянина и управляющего владениями рода Виланских — Ларта. Ларт воспитывал его, как мог, но сладить с капризным мальчишкой удавалось далеко не всегда. Нет, он, конечно, хотел дать Дарию достойное образование, обучить владению мечом. Но Дарий совершенно не желал тратить время на тяжелые физические упражнения. Год приглашенный Лартом отставной сержант пытался добиться от мальчишки хоть какого-то толку, но из этого так ничего и не вышло. Дарий полностью посвятил себя книгам и чуть что — запирался в отцовской библиотеке, откуда выкурить его могло исключительно чувство голода. В итоге Ларт махнул на него рукой, пригласив лишь учителей различных наук, чтобы образование воспитанника не вынуждало его краснеть перед знатью. Так они и жили до того самого момента, когда Дарий сел на лучшую лошадь их конюшен, не проверив перед поездкой копыта. В копыте застрял острый камень, сильно ранивший коня, от чего тот стал хромать. Увидев состояние животного, Ларт взял вожжи и уже хотел огреть несносного мальчишку по спине. И в этот момент он обернулся. Только чудом Ларт остался живой после той трепки, которую задал ему громовой волк. Выскочив из конюшни через окно, он перемахнул через замковую стену и убежал в лес. А когда пришел в себя и вспомнил, что натворил — в душе его поселился ужас. Такой ужас, что до сих пор не отпускал его душу. Хоть с Лартом все и обошлось, Дарий винил себя за этот срыв и не мог простить себе раны своего наставника. Конечно, Ларт тоже был виноват. Он должен был все рассказать, предупредить заранее, а не после того, как едва не случилось непоправимое. Но все равно, Дарий ощущал вину и не мог от нее избавиться. Разве могут эти люди понять подобные чувства?
— Утром я ухожу, — наконец нарушил Дарий тишину.
— И куда это ты собираешься идти? — всплеснула руками Мира.
— Извините, — Дарий виновато улыбнулся. — Лучше вам не знать, чтобы невольно не выдать меня.
Неожиданно кузнец хлопнул своей внушительной ладонью по столу так, что задребезжала посуда.
— Послушай-ка сюда. Я знаю, у тебя нет причин оставаться в моем доме. Но я тебе сейчас кое-что расскажу. Эти маги, которые приходили за тобой, они не отступятся. И только здесь жрец способен защитить тебя от них. Если ты покинешь деревню — ничто уже не сможет их остановить. Ты еще очень юн, не умеешь держать меч в руках, не сможешь защититься. Надеяться на то, что вновь случится превращение, и ты спасешься волком, с твоей стороны было бы откровенной глупостью. Они ведь могут и не напасть напрямую. Дождутся тебя в каком-нибудь трактире, подсунут еду со снотворным и подождут, когда уснешь. И все, ты у них в руках, так и не поняв, что произошло. Здесь ты в безопасности и сможешь в любой момент рассчитывать на помощь жреца. Здесь тебе ничто не угрожает. Народ у нас благодарный, присмотрят, чтоб никакой чужак к тебе не подобрался. А ты за это время сможешь научиться себя контролировать. Подумай об этом.
— Я не могу здесь оставаться. Своим присутствием я подвергаю всех вас опасности, разве вы не понимаете? Жрец прогнал этих магов, но вместо них могут прийти другие. Они могут прислать сюда наемников, которые способны устроить резню ради лишнего серебряного. Неужели вам это нужно?
— Об этом не беспокойся, — ухмыльнулся Камиль. — Жрец у нас не из последних. Такую ограду вокруг наших полей и деревни поставил — что ни одному магу не одолеть. А с наемниками баронская дружина справится без всяких проблем. Барон у нас богобоязненный, жрецов старается слушать, а уж нашего — так тем более. Останься в моем доме. Здесь тебе не будет никакого притеснения. А я, в меру сил своих, помогу тебе с волком управиться. Этим я и Дилая задобрю и сердце свое порадую. Нравишься ты мне, посланник Дилая.
— Дарий задумался. Они думают, что Дилай избрал его для свершения своей воли. Но кто он такой, чтобы Громовержец обратил внимание на него? Так ли он необычен для этого? Он вспомнил ощущение на развилке, когда только направлялся в деревню. Словно кто-то вколотил ему в голову нужный путь. Если такова воля Дилая, он не может не подчиниться покровителю своего рода. У них в семье даже имена все на Д начинаются, чтобы почтить имя своего бога. Тем временем кузнец продолжил.
