Сильва Плэт - Крушение дома Халемов
Вчерашние переговоры завершились полным кошмаром: властительница Аккалабата обвинила лорд-канцлера в государственной измене и пригрозила, что поручит дело кому-нибудь другому, кто не будет «цацкаться с твоим Дар-Халемом» (у канцлера от ужаса волосы на голове стали дыбом: он, как вживую, увидел, как Дар-Халем тоже решит «не цацкаться» с обидчиками, поотрубает им руки и головы, запрется с сыновьями в своем замке, нагрубит королеве… а потом это все перерастет в небольшую гражданскую войну, которую ему же, лорд-канцлеру, придется расхлебывать). Лорд Дар-Эсиль не хотел ничего расхлебывать, он предпочитал получить хлыстом по спине, даже по лицу, и считать вопрос исчерпанным. Кроме того, как положено не имеющему за душой ничего святого представителю высокородного дома Эсилей, он обладал одним- единственным качеством, которое всем Эсилям на протяжении многих поколений очень портило
жизнь: лорд-канцлер любил Аккалабат, свою родину, и дал бы себя на куски за нее разрезать, не моргнув глазом. А Аккалабату был нужен Хетти — с его внутренним временем и мышечной памятью — и совершенно безразличен Соль — с его распутной и безумственной королевой. Поэтому лорд-канцлер, как ни в чем не бывало, потянулся в кресле и лениво сказал:
- Ну, Хетти так Хетти. Займемся наличествующими. Как ты предлагаешь это устроить? Лорда Халема затрясло.
- Я? Я — предлагаю? — только и смог выдавить он. — Я должен предложить тебе, как лучше трансформировать моих детей?!!
Одним ударом разрубить массивное дубовое кресло — вполне в стиле даров Халема. Лорд Дар- Эсиль с опаской и уважением осмотрел обломки того, на чем он сидел несколько мгновений назад, и оценил сдержанность хозяина. Если бы тот рубил с включенным внутренним временем, то среди обломков на полу валялась бы и тушка лорд-канцлера.
- Ну, хорошо, — примирительно сказал лорд Дар-Эсиль. — Поступаем так. Сначала идем к Элджи. Потом — Соль. Ты сможешь их. зафиксировать? Чтобы не сопротивлялись.
- Я подержу, не беспокойся. Тебе будет удобно, — скороговоркой ответил Дар-Халем. Голос у него был непривычно тонкий.
- Ладно. А потом, пока я не забыл, напиши Ко, чтобы он присоединился к Хетти у меня в замке. А Хетти, наоборот, я отправлю к тебе. Ты не справишься сразу с тремя осатанелыми красавицами. Разделим работу: ты присмотришь в первые дни за. тем, что получится из Элджи с Солем, я займусь Ко. Помнишь, там надо крылья выкидывать, повязки менять. да, и конечно, я должен буду заглянуть еще разок-другой. Ты понимаешь.
- Я напишу Ко — пришлю его к тебе. Присмотрю за девочками. Про то, что происходит сразу после трансформации, я ничего помнить не могу. Это ты должен помнить, что жена у меня была деле королевской крови. Без всех этих повязок и окровавленных перьев. Про «разок-другой» понимаю. Что еще? — казалось, что с каждым словом, с каждой новой подробностью предстоящего жизнь уходила из глаз, из голоса Дар-Халема. Пять минут назад перед лорд-канцлером стоял здоровый цветущий мужчина, сейчас — сгорбленный, измученный старик.
- Судьба девочек после трансформации. Я не успел узнать у королевы.
А почему, собственно, я должен был это узнавать? Почему ты, их родной отец, не добился аудиенции у Ее Величества и не потребовал хоть каких-то гарантий? А что, если она прикажет отдать их в жены тейо или, хуже того, итано? С венценосной злюки станется. Она, как породистый жеребец, взявший разгон, не остановится, пока не устанет. Я две ночи не спал, я кучу документов перелопатил, чтобы найти прецеденты, чтобы иметь под рукой готовое решение на случай, если она меня спросит. Не было их, прецедентов. Ни одной властительнице Аккалабата еще не приходило в голову без всякого дуэма, без образования пары карун — дойе превращать в женщин сразу троих даров. Ни одному лорд-канцлеру не приходилось еще решать вопрос о том, как будут эти женщины — незамужние! — жить после трансформации.
На Аккалабате не было незамужних деле. Женщины-итано были, а благородных деле не было — им неоткуда взяться там, где женщиной не рождаются, а становятся — ради кого-то, благодаря кому- то. Вдовы случаются на Аккалабате, как им не быть там, где все время воюют? Но закон гласит: овдовевшая деле обязана снова выйти замуж (чтобы не пропадало этакое сокровище, чтобы дети были защищены и воспитаны как подобает). Судьба трех Дар-Халемов в правила аккалабатской жизни не вписывалась. И лорд-канцлеру ничего не оставалось делать, как перенести решение вопроса в обозримое будущее. Пока же он просто сбросил орад, кинул на себя украдкой взгляд в зеркало и буркнул, обращаясь к неподвижной спине лорда Халема, который уже взялся за ручку двери:
— Веди, что ли. Столько времени потеряли. Дело-то не одноминутное.
Ручка хрустнула, оторвалась и улетела по направлению к открытому окну. Дверь, тем не менее, отворилась, и оба дара вышли в полутемный коридор, инстинктивно стараясь держаться друг от друга подальше, как будто боялись запачкаться.
Сол* Рл^-Уллем
Что же у меня чувство сегодня с утра такое дурацкое, будто я куда-то опаздываю? Лорд Соль даже лошадь не стал расседлывать, бросил подоспевшему слуге поводья, толкнул дверь конюшни, зашагал по направлению к замку. Ближайшая ярмарка шла полным ходом, и ворота в толстой, на вид несуразной хозяйственной башне были распахнуты: через них въезжали телеги с провизией. Щелканье кнутов, крики итано, обычная неразбериха, связанная с доставкой в замок припасов на зиму, сегодня почему-то особенно действовали на нервы. Наверное, после прохлады и тишины хаяросских тайных покоев. Соль вытер рукою вспотевший лоб: лететь после того, что вытворяла ночью властительница Аккалабата, он был просто не в состоянии. Поэтому, полностью утратив бдительность, позаимствовал в дворцовых стойлах первого коня, попавшегося под руку, и теперь ломал голову, как объяснить отцу и братьям, буде заинтересуются, присутствие королевского скакуна в их конюшне. Мнение безмолвных итано его не интересовало. Соль вообще мало на что в этом мире обращал внимание.
Избранный и обласканный королевой, он по неоднократным намекам лорд-канцлера знал, что их отношения не тайна, по крайней мере для высших вельмож Империи (за исключением его отца), и наслаждался своим положением. Иногда хотелось похвастаться перед отцом или братьями, но Соль всегда в последний момент прикусывал язык, представляя гнев верховного маршала, осуждающе поджатые губы Элджи или иронию Ко, режущую словно острая бритва. Хетти не считался: он родился, как это очень быстро выяснилось, для выполнения функции — стать преемником старшего дара Халема во главе аккалабатской армии, махать мечом лучше всех на свете и быть на побегушках у Дар-Эсилей. Судьба его представлялась Солю никчемной и жалкой, поэтому, в отличие от остальных братьев, младшего он игнорировал: тупой исполнитель долга и приказов, без дерзаний, без сокровенных желаний, не мог быть интересен тому, кто каждый день, точнее, каждую ночь, нарушал все писаные законы и неписаные обычаи Аккалабата. Давно уже не ради сексуального удовольствия, не из телесного вожделения нарушал, а влекомый ощущением риска и вседозволенности, поднимавшей его на ступеньку выше таких, как лорд Дар-Эсиль, ставивших на другую, чем Хетти, лестницу.
