Олег Дивов - Стрельба по тарелкам (сборник)
– Да черт его знает, – ответил другой.
В приемной гостей прямо с порога обволокла уютная прохлада и окружила сдержанная роскошь. Хватало одного взгляда, чтобы понять – с местными тут не работают. Консультанты Ландау и Ландау давали ответы на такие вопросы, о существовании которых простой человек даже не подозревал.
Именно в этих вопросах – как незаметно управлять людскими массами к своей выгоде и общему удовольствию – хорошо разбирались беглые мутанты, те, что «из списка». Это было их призвание: влиять на людей.
Умиротворять.
Барро повелительным жестом осадил секретаршу – та уселась за стол и принялась что-то резво печатать. Кнехт отворил дверь в кабинет.
За дверью обнаружился стильный интерьер, а в нем – холеный красавец средних лет.
– Мне Ландау надо, – сообщил Барро.
– Давид Ландау к вашим услугам, господа, – произнес красавец с достоинством. – Присаживайтесь.
– Сам присядь, – сказал Барро. – И не болтай.
Красавец послушно уселся и замолчал. В приемной раздались торопливые шаркающие шаги.
– А вот и правильный Ландау! – Барро довольно потер руки.
В дверях появился седой мужчина, не старик на вид, но с заметной усталостью в глазах.
– Абрам Ландау, консультант. С кем имею честь?..
– Томас де Торквемада, – весело представился Барро. – Налоговый инспектор!
– Доктор Геббельс, – хмуро сказал Кнехт. – Травматолог.
У Ландау-старшего голова ушла в плечи и забегали глаза. Барро и Кнехт молча ждали. Наконец консультант взял себя в руки, более-менее распрямился, посмотрел на притихшего Давида и хрипло спросил:
– Парня-то моего за что?..
– Не волнуйтесь, он просто дремлет, – сказал Барро. – И ему снится то, что он больше всего любит: большая куча денег. А мы поговорим. Коротко и конкретно. Мы ведь с вами деловые люди, верно? Компетентные и не жадные, ага?
Кнехт подошел к Ландау вплотную и мимо него уставился тяжелым взглядом в приемную, где секретарша интенсивно работала с документами. Ландау оперся плечом о косяк, опустил глаза и, глядя в пол, выдавил:
– Валяйте.
– Люди по-разному относятся к мутантам, – сказал Барро. – Некоторые им втайне симпатизируют, ну, понимаете, естественное сочувствие гонимым и несчастным. Есть даже единицы, которые им по доброй воле помогают. А знаете, кого нет? Нет людей, которые сочувствуют тем, кто наживается на мутантах. Таких ненавидят.
– Чего вы хотите? – прошептал Ландау.
– Беглый мутант не может сидеть без дела, – продолжал Барро, словно не слыша. – Там, где мутант есть, он будет изменять мир. Иначе он не мутант. Но когда он в бегах, когда прячется от погони, ему нельзя действовать напрямую – он же сразу засветится. Нужны посредники. И такие, конечно, находятся, ловкие, деловитые, умные посредники. Они знают, что мутант, по обычным человеческим меркам, безумен. Ему не надо денег – была бы крыша над головой, не надо славы… Нужно только занятие. Нужно, чтобы кто-нибудь говорил с его голоса и таким образом изменял мир. Изменял в ту сторону, в которую нужно мутанту. И тогда все довольны. Не правда ли?
– Сколько? – спросил Ландау. – Сколько, черт вас побери?
Кнехт щелкнул пальцами. Ландау испуганно отпрянул в сторону. Появилась секретарша и протянула боссу ладонь. На ладони был коммуникатор.
– Всего лишь сто тысяч, – сказал Барро. – По договору об оказании консультационных услуг, хе-хе. И тогда мы с доктором Геббельсом никому не расскажем. Ни-че-го.
– Какие гарантии?
– Слово, просто наше слово.
Ландау молчал, раздумывая. Кнехт хмурился. Баррро улыбался.
– Знаете, молодой человек, не расслышал ваше имя…
– Торквемада. Томас де Торквемада.
– Знаете, молодой человек… – Ландау наконец-то нашел силы поднять глаза на Барро. – В истории моего народа много черных страниц, это всем известно. Но самые черные – те, на которых записаны имена предателей. Имена иудеев, которые продавали своих. Выдавали соплеменников на расправу…
– Да-да, – перебил Барро. – Вас, например, предали Голдберги. Виноват, что не сказал раньше, но я это только сейчас разглядел. Голдберги решили так нагадить конкурентам. Все как обычно, ничего личного, просто гешефт.
Ландау от этой новости вяло отмахнулся. Он и так много сил тратил на то, чтобы говорить. Старику было страшно рядом с этими двумя, и противно было, и он боялся вызвать их гнев – но еще больше он хотел высказаться до конца.
– Вы же нюхач, молодой человек, не правда ли? И ваш товарищ, он ведь тоже из этих… Истребительная Бригада. Скажите, вы оба, что вы чувствуете, когда… Как это у вас называется… Нейтрализуете мутанта? Идете по следу, а потом убиваете его?
– Счастье, – сказал Кнехт.
– Стыд, – сказал Барро.
– Ну, хоть одному из вас стыдно… – Ландау прижал по очереди пять пальцев к экрану коммуникатора, потом мазнул электронной машинкой по плечу, где был вживлен чип. Коммуникатор пискнул.
– Забирайте свои тридцать сребреников. А теперь разбудите Давида и уходите.
Барро небрежно шевельнул рукой в сторону младшего Ландау. Тот всхрапнул, дернулся и принялся тереть глаза.
– Вы не поняли, – мягко сказал Барро. – Когда я говорил про стыд, я имел в виду совсем другое. Мне мучительно стыдно того, что еще один из наших – предатель.
– Но в чем они провинились?! – шепотом вскричал Ландау.
– Да как обычно. В том, что родились на свет.
* * *Полицейских у дверей было уже трое.
– Ребята, – сказал Барро. – Выручайте. Я хочу солнечные очки «Рэй-Бэн», классическую модель «Предэйтор». И я хочу французский луковый суп-пюре. Где?!.
Прежде, чем полицейские собрались с мыслями, Кнехт крепко взял нюхача под руку и потащил за собой.
– Мы в паб? – с надеждой спросил Барро. – Мне нужна передышка.
– Десять минут. И максимум одна выпивка.
– Пятнадцать и две!
– Двенадцать с половиной и полторы! За что ты торгуешься?! – на полном серьезе возмутился Кнехт. – Ты хоть понимаешь, за что торгуешься?
– За свое здоровье.
– Уйдет ведь! В любую секунду уйдет! И ищи потом!
– Никуда она не денется. У нее тут дочь растет.
Лицо Кнехта вытянулось.
– Роза…
– Ага, Розита. Дочери примерно лет пять. Это многое объясняет, не правда ли? Роза дезертировала уже беременной. И этот город она обустраивала под свою девочку, для нее, ради нее. Точно такой же городок, в каком выросла сама. Хотела для малышки безмятежного детства. Вот что ее здесь держит – весь город. Если у Розы не хватит духу сбежать, она будет обороняться, не жалея никого. Нам придется идти к ней по трупам.
– Нас запросто подстрелят, – сказал Кнехт деловито. – Она стянет к дому всю полицию. Нарочно не попадут, но я боюсь случайной пули.
