Юлия Остапенко - Птицелов
— И кто победит? — вполголоса спросил Лукас — он не сомневался, что патрицианцы это уже решили.
— Сначала — герцогиня.
— А потом?
Дерек скрестил руки на груди. В его голосе повеяло далёким холодком.
— Лукас, ты прекрасно понимаешь, что для твоего собственного блага тебе следует знать об этом как можно меньше.
— Я и не настаиваю. Просто не могу понять, зачем ты назначил мне эту встречу. Только, прошу, не говори, что хотел меня повидать. Мы с тобой оба уже не мальчишки.
— Да, — медленно кивнул Дерек и добавил: — А знаешь, я иногда об этом жалею.
— Ну ещё бы, — усмехнулся Лукас.
— Мы тогда… ни в чём не сомневались.
— А теперь ты сомневаешься?
Должно быть, удивление в его голосе было слишком явным: Дерек напрягся и, кажется, лишь усилием воли заставил себя не обернуться.
— Мне порой кажется, что магистром патрицианцев должен был стать ты, а не я, — проговорил он.
— И дать обет целомудрия?! — возмутился Лукас. — Вот ещё. А денег у меня и так больше, чем мне надо.
— Денег… Да, я знаю. Более десяти тысяч у ростовщиков по всей стране. Несколько земельных наделов. Дома в разных городах, хотя родовым замком ты так и не обзавёлся. Почему, кстати? Тебе ведь давным-давно пожаловали титул.
— Родовой замок тянет слишком много средств, — коротко сказал Лукас. — Я вижу, ты наводил обо мне справки, Дерек. Что ещё расскажешь?
— Ты так и не женился, хотя наплодил немало бастардов. Никем из них не интересовался. Кстати, если захочешь, я расскажу тебе о некоторых. Они уже подросли.
— Благодарствую, — холодно ответил Лукас. — Если бы я хотел, я бы сам выяснил. Что ещё?
— Успокойся, — Дерек обернулся, продемонстрировав свою патрицианскую улыбку — уголками губ. — Я не собираюсь на тебя давить. По правде говоря, на тебя и не особо надавишь. Ты в самом деле умудрился построить свою жизнь так, что у тебя почти не осталось слабых мест…
— Не почти, мессер магистр.
— У всех есть слабые места, — мягко сказал Дерек.
— Тогда почему ты всё ещё не заставил меня сделать то, что тебе нужно?
Дерек вздохнул, но тут же улыбнулся снова.
— А ты и впрямь почти не изменился. Седина не в счёт.
— Если ты говоришь о моём подходе к жизни — то, разумеется, нет.
— Ты когда-то неплохо служил ордену.
«О, — с раздражённым облегчением подумал Лукас, — наконец-то к делу».
— Да, — терпеливо сказал он. — И орден неплохо мне платил. Но теперь мне ничего не нужно.
— Лукас, я могу задать тебе личный вопрос?
— Ты ещё спрашиваешь, — рассмеялся Лукас — и смех вышел почти не натянутым.
— Ради чего ты живёшь?
Лукас знал, что его лицо не изменилось — умением контролировать внешние проявления своих чувств и мыслей он овладел давно. Но он подумал, что совершенно не зря давным-давно избавился от пагубной привычки иметь друзей.
— Это и есть твой вопрос? — любезно поинтересовался он.
— Спасибо, — кивнул Дерек — так, будто получил ответ, и эта мысль неприятно покоробила Лукаса.
— Ты хочешь, чтобы я участвовал в этой войне, — резко сказал он. — Причём на стороне герцогини. И не собираешься говорить, зачем. Я и прежде никогда не делал того, цели чего мне не удосуживались объяснить, и ты это прекрасно знаешь.
— Ты всё равно не поверишь, если я назову тебе причину.
— Уверен?
— Я просто забочусь о тебе, — прохладно сказал Дерек. — Эта война перевернёт всё с ног на голову, и не один раз. Не зная подноготной, будет трудно сделать правильный выбор. А от него зависит многое.
— Что именно, Дерек? Если ты печёшься о моём состоянии, которое может отобрать новый монарх, — так для меня это не столь уж страшная утрата.
— Но это будет страшной утратой для меня , — вполголоса сказал тот.
Лукас сухо усмехнулся.
— И слова эти принадлежат магистру патрицианцев, а вовсе не Дереку Айберри?
— Да, — легко согласился Дерек.
Лукас улыбнулся — на сей раз без тени иронии.
— Сразу бы так и сказал. Но это напрасная забота, Дерек. Я… не тот уже. Поверь на слово.
— Прости, но не поверю. Просто ты устал.
— Я никогда не устаю.
— Значит, утратил азарт.
Лукас приподнял уголки губ, копируя усмешку Дерека. Сходства, видимо, удалось достичь, потому что тот слегка нахмурился.
— Полагаешь, сможешь мне его вернуть? — поинтересовался Лукас, и тут уж Дереку нечего было ответить.
Сквозняк вдруг опротивел окончательно. Лукас поёжился, потёр ладони и отошёл к балюстраде, туда, где горели огни факелов. Там он приник к поручням, лёг на них верхней половиной тела, крадя тепло нагретого камня.
— Ты даром потерял время, Дерек, — бросил он, не оборачиваясь. — Я благодарен тебе за заботу, но передай своим братьям, чтоб на меня не рассчитывали.
— Ты можешь потерять всё.
— Пусть. Не впервой. А если и так — награблю новое, вот и появится охотничий азарт, о котором ты толкуешь.
Дерек за его спиной вздохнул. Лукас легко улыбнулся и окинул взглядом нижний ярус Большого тронного зала. Ага, они уже и забаву начали. Королеве Ольвен снова неймётся испить кровушки. Жертвой на сей раз стал молодой человек, видимо, из рыцарей Годвина — всклокоченный и неважно одетый. Похоже, его вытащили прямо из-за стола.
— Бедняга, — посетовал Лукас вслух, на деле не испытывая ни малейшего сочувствия. Королева Ольвен, конечно, бабёнка вздорная, но, прямо как Дерек, всегда бьёт в уязвимое место. И если казнит, то за дело.
— Кто? — Дерек подошёл к нему, тоже взглянул вниз. — А! Снова судилище устроили. Но этому парню повезёт.
— Откуда ты знаешь?
— Это же Марвин из Фостейна. Ему всегда везёт.
— Правда? — Лукас посмотрел на рыцаря. Тот стоял к балюстраде вполоборота, лица его Лукас различить не мог, но видел, что рыцарь молод — совсем ещё щенок, высокий, светловолосый, хорошо сложенный. Не слишком крупный, но и не тщедушный — золотая середина, идеальная для битв с противником почти любой комплекции, гарантирующая к тому же успех у большинства женщин. Лукас смотрел на него с симпатией — пятнадцать лет назад он сам был таким.
— А за что его?
— Кажется, девицу обесчестил.
— Наш человек, — одобрительно кивнул Лукас. — Ольвен его казнит.
— Вряд ли. Он как раз в её вкусе.
— Значит, отымеет, а потом казнит, — усмехнулся Лукас и, потеряв к мальчишке интерес, развернулся к залу спиной. — Я был рад видеть тебя, Дерек.
— Я тоже. — Он помолчал, потом как бы между прочим добавил: — Ты завтра будешь участвовать в турнире?
— Единый сохрани! — передёрнулся Лукас. — Делать мне больше нечего.
