Оксана Панкеева - Распутья. Добрые соседи
— Это вы о «маленьком заговоре»? — уточнил Витька, убедившись, что о своем несчастье Тина говорить не намерена.
— О да. — Когда сквозь завесу грусти проглядывала улыбка, ее лицо словно освещалось изнутри и вызывало бешеное желание найти того, кто ее обидел, и немедленно оторвать ему голову. Заговоры у нас с Шелларом всегда получались удачные. Надеюсь, на этот раз судьба не изменит устоявшейся традиции. К сожалению, рассказать пока не могу.
— А против кого вы сговаривались раньше?
— Как это водится у детей и подростков — против наставников и родителей.
— А потом?
— Последний наш заговор оказался логичным завершением нашей беззаботной юности, после чего мы надолго расстались. Сейчас Шеллар приглашает меня вернуться в Ортан, когда все закончится… Не знаю… Может быть, и стоит… А вот вы… там, в своем мире, чем занимаетесь?
— Я?.. Ну… Это… воюю.
— А раньше, до войны?
— Ну… у меня была небольшая лавка.
— Так вы купец? — Это было произнесено со столь искренним удивлением, что Витька, не сдержавшись, опять уточнил:
— А что, не похож?
— Вы больше похожи на воина. То ли война вас сильно изменила, то ли вы всю жизнь занимались не своим делом.
— Ну, может быть… Честно говоря, торговля у меня всегда шла плохо. С другой стороны, у нас эти два занятия тесно связаны, торговец должен уметь постоять и за себя, и за товар, иначе просто не выжить. А если еще с третьей посмотреть… наверное, я действительно изменился.
«И когда я вернусь домой, меня первым делом упекут на долгую реабилитацию, поскольку то, во что я за эти два месяца превратился, нельзя выпускать на улицу. Пять лет на Каппе — само по себе почти диагноз, но даже эти пять лет несравнимы с тем, что сотворили со мной эти два месяца. Дело даже не в том, что я научился стрелять на скаку, рубить из седла, метать топор, резать глотки и сворачивать шеи одним движением. Дело в том, что я научился это делать не задумываясь, не колеблясь и без сожаления. Я стал таким же, как Максов безбашенный сын, который как-то признался, что временами сам себя боится. Если раньше я просто мог понять, как и почему он устроил бойню за гаражами, то теперь я легко могу сделать то же самое…»
Громко хлопнула входная дверь, и на крыльцо выкатилась молодая женщина в просторном сарафане, под которым выпирал округлый живот.
— Ваше высочество! звонко и жизнерадостно крикнула она, вперевалку взбегая на веранду. — Его величество вас зовет, говорит, срочно надо обсудить что-то важное! Ой, извините, доброе утро.
— Спасибо, сейчас иду. — Принцесса грациозно поднялась и легким прикосновением остановила горе-кавалера, который тоже вознамерился встать, чтобы попрощаться. — Нет-нет, сидите. Может быть, мы еще вернемся. В любом случае, мне было очень приятно с вами познакомиться.
— Да, мне тоже… — неловко пробормотал Витька, опять чувствуя себя со всех сторон дураком, причем на этот раз без всякой видимой причины.
Юная особа меж тем бодро втиснулась в кресло, недавно покинутое его величеством, и без всяких церемоний придвинула к себе булочки и последнюю чистую чашку.
— Я Ольга, — представилась она, на мгновение отвлекшись от ограбления сахарницы. — А вы дядя Витя, я знаю, Диего рассказывал, как он вам пылесос зарезал. Кстати, спасибо, что его приютили. Как он там сейчас? Он не собирался приехать?
— Не знаю, честно говоря… То есть с ним все в порядке, вчера он меня навещал живой и здоровый, но не знаю, приедет ли. — Витька слегка расслабился, смекнув, что далее изображать из себя нечто советское не требуется. Затем все же оглянулся на дверь, за которой исчезла печальная принцесса Тина, и не смог сдержать любопытство. — А можно нескромный вопрос?
— Мм?.. — с готовностью отозвалась Ольга, успевшая уже запихнуть в рот полбулочки.
— Ты же знаешь эту даму, что сейчас ушла? — Обращаться на «вы» к молоденькой девчонке, величающей его «дядей», было выше его сил.
— Да, конечно. А разве его величество вас не познакомил?
— Познакомил, конечно. Я хотел узнать, что с ней случилось. Почему она такая… такая грустная?
— У нее муж погиб, — сочувственно понизив голос, пояснила Ольга. Даже булочку отложила. — Еще весной, в первые дни вторжения. Она его любила очень.
— Вот черт! — искренне огорчился Витька. — И надо ж мне было ее расспрашивать…
— Да не переживайте, хуже, чем есть, от ваших вопросов не станет. Вы к нам надолго?
— На недельку, наверное. Как получится. А что?
— Просто любопытно. Когда живешь в такой глуши, каждое новое лицо всегда вызывает интерес.
— Скучно, наверное?
— Есть немного. Вообще-то книги мне привозят, и здешняя детвора скучать не дает, но… просто все чем-то нужным и полезным заняты, одна я как дура. И почему его величеству понадобилось, чтобы я здесь сидела? Неужели боятся, что во дворце со мной что-то случится? Или что я растреплю ка-кой-нибудь секрет? Так мне их все равно не доверяют… Ну, я понимаю, Тереза здесь нужна, потому что его величеству необходим рядом врач. Бедного Мартина сюда запроторили, потому что отец за него боится до безумия. Вот уж кому действительно скучно, потому он и шкодит все время. Лолу мэтр Алехандро запихнул сюда примерно по той же причине… или просто мэтры боятся, что она про камень разболтает, она же сущий ребенок. С малышом тоже понятно — надо спрятать. А меня-то зачем? Неужели Диего попросил? Или у его величества опять какие-то недоступные для понимания планы, согласно которым меня тоже надо спрятать подальше? Или просто мне что-то угрожает, а я и не знаю?
— Я не знаю тем более, — устало вздохнул Витька. — Вот у его величества и спроси.
— Ага, скажет он… Ой! Чуть не забыла! Тереза просила вам напомнить про таблетки, которые вам на столик положили, чтобы вы их принимали три раза в день после еды.
— Спасибо. А много здесь народу живет? Ну, кроме вас с королем? И кто они все?
— Терезу вы знаете, наверное, — это невеста Жака. Мартин — сын мэтрессы Стеллы и мэтра Мануэля. Маленький Кендар — ребенок его величества. Лола — внучка мэтра Алехандро. Еще здесь няня, кухарка и четверо егерей, вроде охраны. Вот теперь вы еще. А остальные забегают на часок-другой. Я Диего уже три дня не видела, скучаю ужасно… Она приостановилась, потом вздохнула и полезла за очередной булочкой. — Хотя чего мне-то жаловаться… его величество как проводил Киру на войну полтора месяца назад, так и вовсе с тех пор не видел. А он же всегда за нее переживал ужасно… Представляю, что с ним делается все эти полтора месяца. Оттуда и письма-то идут по неделе.
У порога опять заклубился телепорт, и девушка, оборвав рассказ, с надеждой уставилась в ту сторону наверное, ожидала ненаглядного супруга. «Вот ведь черт, — невольно подумалось, — почему-то у нормальных людей жены как жены, одного меня угораздило… И стрелка этого, матерщинника и хулигана, любят и ждут. И королева за своего чопорного хромого зануду любого врага порвет, как тряпку. И доморощенного растамана Орландо жена может сколько угодно ругать, но нипочем не бросит. И эта печальная принцесса — черт знает каким он был, ее покойный муж, но уж полгода как его нет, а она до сих пор по нему тоскует. И Дэн со своей Соней живут уж сколько лет душа в душу. Только я умудрился подобрать шалаву, которая вильнула хвостом, едва узнала, что меня лишают лицензии и выгоняют с работы… И меня еще пытаются уверить, что свою невезучесть я сам себе придумал!»
