Андрей Лавистов - Нелюди Великой Реки. Полуэльф
— А чего тогда бежал? — вопрос показался мне оптимальным способом прервать это молчание: ты, Василий Васильич, не делай паузы, а говори, говори, пожалуйста.
— Ну, конечно, он понял, что не сможет победить грозного Петра Корнеева, и объявил ретираду[15] по всем фронтам.
Вот зараза, шутки он шутит. Вот кто только не проезжался по поводу моего роста и комплекции. А особенно гномы, хоть они все еще ниже!
— А если серьезно, Петр Андреевич, — улыбаясь, продолжил агент, — мы хотим исключить все варианты. Поэтому всех, кто контактировал с предполагаемыми преступниками, мы попросим все выложить из карманов.
Вот уж дудки! Однако я не успел выразить свое негодование по поводу такого решения, как к нашему столу направился второй штатский, которого я уже видел сегодня. Вид у него был не слишком веселый.
— Василий Васильевич, там… — начал он, и старший агент вскочил как подброшенный.
— Не здесь, — бросил он напарнику и, повернувшись ко мне, произнес — не прощаемся, Петр Андреевич.
После чего взял с места неплохой старт.
* * *Если с агентом я мог спорить, то с набежавшими дуболомами-урядниками не мог. У них приказ, и они его выполняют со зверским усердием. Недовыполнят — им по усам. А перевыполнят — почетная грамота. Одного я не понял, что, в полиции поисковых амулетов нет, обязательно заголяться? Провели бы жезлом с амулетиком вдоль фигуры, и все бы ясно стало.
Что же случилось у Вась-Васи из контрразведки и Ивана Сергеевича, местного начальника?
Урядники с каменными лицами со мной разговаривали на «вы», но чувствовалось, что дается им это с трудом. Не привыкли. Просто, видели, наверное, что пристав с агентом «выкали», да вино со мной лакали.
Обыск провели быстро и довольно профессионально.
— Оружие и патронташ на этот стол… Карманы… Сапоги…
— Извиняюсь за запашок от носочков, давно в дороге… — даже не улыбнулись…
— Поясной ремень… Сумка дорожная, материал — брезент, зеленая. Откройте. В сумке второе дно есть? Нет? Проверим… Чехол откройте… можете убирать, можете одеваться, читайте протокол, в трех местах распишитесь. Что ознакомлены, что согласны, что обратно получили.
По идее должны были еще заставить рот открыть, с лампочкой осмотреть, потом заставить нагнуться… и тоже с лампочкой осмотреть — не прячу ли чего в заднице. Не догадались, или решили, что если с эльфом будешь так себя вести, потом от подозрений в нетрадиционной ориентации не отделаешься.
Интересно, кстати, почему многие люди считают, что эльфы предпочитают однополую любовь? Подумаешь, эльфы-воины ходят, за ручки держась? А посмотрите на людей-людоедов с Пестейских островов в Южном океане. Эти ужасные мужчины, раскрашенные то как зебры — в полосочку, то как леопарды — в пятнышки, голые и с костями животных в носу — тоже ходят под ручку, а то и в обнимку, но их почему-то считают жестокими воинами, а мужеложцами никто не объявляет. Сколько я понимаю, среди эльфов извращенцев не больше, чем среди людей. Есть, правда, неприятная особенность таких эльфов — все они лезут во власть.
Нормальный, обыкновенный эльф и власть, то есть бюрократическая структура — две вещи несовместные, как гений и злодейство. Индивидуализм, погруженность в себя, мечтательность, умение не замечать никого и ничего вокруг, да еще какая-то странная вера в предопределенность — вот обычная и справедливая характеристика эльфа.
В начальники у эльфов поэтому попадают уроды, которые никакое нормальное дело в эльфийских пущах освоить не могут. Даже древесную беседу. Зато, став архонтами по попустительству своих одноплеменников, резко наглеют и переходят через всякие границы. И в борьбе за власть вперед вылезают именно извращенцы. Так вот эльфы и живут, бедолаги. С другой стороны, чего их жалеть? Дали бы окорот таким начальничкам, сразу бы и жить лучше стали, и уважения бы к ним прибавилось. Всякий народ, потому что, неотделим от своей власти, если, конечно, она не оккупационная. В общем, мозгов нет — считай, калеки…
* * *Гном оказался в очереди на личный досмотр рядом со мной, — понятно, по протоколу мы с ним на пару проходим, по графе «нелюдь». И осматривают нас отдельно от людей, с привлечением дополнительных сил. Если, например, гном заартачится, то чтобы его успокоить, трех дополнительных урядников надо привлечь. Ну, еще один за мной присмотрит. Одним глазом.
Я засовывал патроны в патронташ, радуясь, что его не стали распарывать — просто прощупали. Патронташ — плевать, а вот пока пояс прощупывали — несколько не по себе было. Хотя у меня там ничего запрещенного нет. Подумаешь, вдетая стальная струна с кольцами на концах. Может, для прочности. Но если бы вопросы задавать стали, не знаю, что бы ответил.
Рядом сопел гном, перешнуровывая ботинки. Вот ведь интересно: мог нормально в подсобке ресторанной зашнуровать, где обыскивали, после того, естественно, как обыск закончился. Но, похоже, штаны с рубахой надел, ноги кое-как в башмаки втиснул, остальную справу подхватил — и деру. Вот и я — так же. А потому что неприятно, когда обыскивают. И одежду собственную, по швам чужими руками прощупанную, после этого хоть выбрасывай…
Гном явно маялся с похмелья и недосыпу, но, похоже, порывался то-то сказать. Или он выскочил так скоро потому, что ищет повод пообщаться? Проверим…
— Петр Корнеев. Временно безработный, — протягивая ладонь, сказал я максимально дружелюбно.
Я решил сам познакомиться с гномом, причем не удержался и представился прямо по гномьему этикету. Гномы обычно представляются по имени и профессии. А безработных гномов не бывает. Как и гномов-лентяев. Так что ему со мной после такого представления ручкаться — как с болотным импом целоваться.
Гном закуксился, подумал-подумал, подумал-подумал, решительно схватил мою руку своей лопатообразной лапищей, сжал как кузнечными клещами, дернул так, что чуть плечо из суставной сумки не выбил, открыл пасть и захохотал. Я старался не морщиться. И руке больновато, и перегаром от него несет ужасно…
Гном, наконец, отсмеялся. Смахнув слезу с уголка глаза, он тоже представился — вежливый какой!
— Глоин Глаз, ювелир, в скором времени безработный навсегда…
Такой вот гном неожиданный попался. С юмором. Что-то меня все собеседники сегодня как котенка — одной левой делают.
— А почему Глазом прозвали, зрение хорошее? — поинтересоваться гномьим прозвищем надо было опять из соображений этикета.
— На зрение не жалуюсь, — солидно ответил гном, — но прозвали так потому, что стоит мне на камень посмотреть, сразу и вижу, что с ним так, а что не так. И размер скажу без всяких замеров до тысячной карата, и как обработать — тоже вижу, и где смотреться будет — в кулоне, али на перстне, а то и на колье пойдет… Но, главное, на глаз определяю, можно его для магических нужд использовать, или нет. Талант такой у меня.
