Илья Гутман - Луна над Бездной
— Мы?! — изумился Танкар.
— Может, и не вы лично, — ответил Теодор, — но кто-то из ваших людей. Была убита дюжина подданных Хуштума, и преступник оставил улику — вот этот длинный меч городской стражи, — продемонстрировал оружие «призрак» октопоида. — Поскольку простые люди не могут дышать под водой, это были храмовники, способные задерживать дыхание. Наше требование лишь одно — прекратить беспричинные убийства по расовому признаку. Остановитесь, или мы воспримем это как провокацию и объявление войны.
— И ты думаешь, я поверю? — спросил Танкар, обращаясь, скорее, к октопоиду, чем к человеку с блокированными чакрами. — Ваша раса — порождение зла, хуфут. В священных книгах сказано, что вы тайно правили в мире Курратун, ломая волю людей до тех пор, пока их не победил полубог Звёздный Странник, также известный как Ястреб.
— Я знаю, о чём ты говоришь, храмовник. В мире Курратун действительно были хуфуты-узурпаторы. Но это были всего лишь изгои, которых прогнали из Бездны за то, что хотели свергнуть своего владыку. Ты хочешь объявить нам войну только из-за того, что мы (Теодор говорил уже от имени октопоида) принадлежим к одной расе с этими отщепенцами? А в ответе ли ты, человек, за своих собратьев, регулярно истребляющих друг друга?
— Думаю, ты заговариваешь мне зубы…, - произнёс командор.
— Остановитесь! — крикнул я. — Разве вам не очевидно, что происходит?! Часть людей нашлась, так? Теодор нашёлся, так? Значит, пропали девять женщин. Глубоководные их не похищали, незачем — это первое. Октопоид утверждает, что он не при делах, это второе. Но — женщины куда-то пропали. Среди людей распространён миф, будто глубоководные похищают женщин для размножения. Значит, кто-то их похитил с той целью, чтобы мы подумали на глубоководных. Это — третье. А в подводном городе убиты граждане, и улики недвусмысленно указывают на стражу Дарвуда. Это четвёртое.
Вывод прост, — подытожил я. — Кто-то определённо сталкивает лбами людей и порождений Бездны. Мой ответ таков: стороны дают друг другу клятву, что не имеют отношения к нападениям, Хуштум отпускает Теодора и возвращает его в адекватное состояние, после чего мы расходимся с миром.
Хуштум и Теодор кивнули, глядя на храмовника.
— Клянусь, — произнёс кузнец.
Командор же оглядел кузнеца-марионетку, октопоида и меня. Достал из-за пазухи трубку, набил табаком, закурил. После минуты раздумий он сказал мне:
— Сардэк, ты — истинный миротворец. Ты остановил назревающую войну между Бездной и Абсолютом. И действовал как настоящий следователь: из тебя получится отличный страж порядка. Выходи в ближайшие дни на службу, криминалист. Вместе мы узнаем, кто же стоит за всеми этими провокациями. А ты иди с миром, Хуштум. Клянусь, что не имею отношения к тем убийствам. И отпусти Теодора.
— Я держу слово, — ответил Теодор, а проекция октопоида поклонилась нам и с шипением растворилась в воздухе.
Сам же кузнец с грохотом упал на землю, прямо лицом в лужу.
— Твою же ж мать! — выругался он, медленно вставая и стряхивая с головы глину. — Где я, Дагон побери, нахожусь?! Почему я упал лицом в грязь?! Я же не пил сегодня! Заработался, наверно, вот и отрубился, и приснилось, будто стал игрушкой в руках морского дьявола…
По поведению кузнеца было очевидно, что его чакры вернулись в норму.
— А вы какого хрена уставились?! — рявкнул он. — Помогите мне встать. До кузни уж сам как-нибудь доковыляю.
Пока мы помогали Теодору подняться, я шепнул Рамиру:
— Думаю, ты извлёк из этого жизненный урок. Командор уже староват, чтобы усваивать истины, противоположные тому, что вдалбливали ему всю жизнь. Но ты, думаю, всё понял.
— Хаос и порождения Бездны не есть зло, — так же шёпотом ответил мой друг.
— Верно, — улыбнулся я. — Как и Абсолют не всегда есть добро. И, самое главное: если кто-то отличается от тебя, но не несёт при этом вреда обществу, то ненавидеть его за одно лишь это — не просто плохо, а глупо и нелепо.
Глава 2
Вторжение Хейбара
За окном вновь шли дожди. Впрочем, на нашем тропическом острове зимой они шли почти всегда. Я стоял в заляпанном халате за алхимическим столом в своей домашней лаборатории, освещаемой тоненькой лучиной и как обычно варил эликсир. Над столом висели иконы, изображающие трёх богов: на первой была запечатлена светловолосая дева в серебристом платье возле горного озера, с сияющей луной над головой. Со второй же смотрел сурового вида бородатый витязь в чёрных доспехах, с пылающим мечом в правой руке. Над его головой пылал огненный нимб. Третья же икона изображала трикстера[1]- ехидно улыбающегося мужчину на фоне звёздного неба, с шаровой молнией, зависшей над рукой. Вокруг его головы сиял ореол чистой синей энергии, а возле его ног лежала крылатая пантера. Помолившись каждому из богов, я приступил к работе.
Раньше я каждый день по вечерам готовил зелья, а днём торговал ими в собственном магазинчике в «Храме торговли». «Храм торговли» был не просто магазином, а колоссальным зданием, похожим на древний амфитеатр, где располагались лавки многих ремесленников Дарвуда, единственного города на одноимённом острове, в царстве Ваагна, бога-громовержца. Поначалу я был подмастерьем у собственного отчима, которого раньше считал родным отцом, алхимика Кантера, но к двадцати четырём годам стал мастером. В позапрошлом году на выручку от продажи зелий я купил отдельный дом. Теперь же Танкар назначил меня экспертом-криминалистом, и я стал офицером городской стражи. Поэтому я принял решение в течение двух недель закрыть магазин, а пока — торговать там по выходным, устроив грандиозную распродажу.
Я заметил, что лет с двадцати моё лицо особо не менялось. Хотя мне уже двадцать шесть, я иногда кажусь остальным зелёным юнцом. Чтобы выглядеть соответственно своему возрасту и солиднее, я отрастил усы и бороду.
Вступление в городскую стражу и доступ к её лаборатории открыли мне новые возможности. Например, использование артефактов, построенных на магии элементарных частиц, позволяет алхимикам стражи заняться новым аспектом криминалистики — радиоуглеродным анализом. Можно определять возраст улик. Радиоуглеродный анализ стали использовать и историки, дабы определить возраст тех или иных руин. Но на практике оказалось, что в случае с очень древними объектами метод даёт сбой: более-менее чётко он определяет возраст строений до десяти тысяч лет. А потом сбоит, и цифры резко увеличиваются. Например, в районе столицы были найдены руины города октопоидов, и анализ показал, якобы ему минимум два с половиной миллиона лет. Это бы перевернуло все представления о мире, если бы не было невозможным: я знаком с историей Бездны, и знаю, что октопоиды — мутировавшие люди. А первые люди появились самое раннее двадцать тысяч лет назад, что подтвердили и сами боги.
