Майкл Салливан - Восход империи
Всадник снял плащ и привязал его к седлу позади себя. Может, изображение золотой короны на его камзоле остановит грабителей?.. Наверняка им известно, что неподалеку расположилась имперская армия, а сэр Бректон не потерпит, чтобы посланного к нему гонца кто-либо задерживал. Разумеется, никто не побоится этого надутого болвана, графа Баллентайна, но даже безумный дважды подумает, прежде чем оскорбить его первого рыцаря. Прочие военачальники, возможно, и простили бы смерть гонца, но сэр Бректон воспримет это, как личное оскорбление. Задеть честь Бректона равносильно самоубийству.
Гонец решил не сдаваться до последнего.
Откинув волосы со лба, он снова сжал поводья и осторожно двинулся вперед. Приблизившись к наваленным на дороге деревьям, он заметил едва уловимое движение. Чуть дрогнули листья. Хрустнул сучок. Он был хорошим всадником — быстрым и ловким. Стоит только пришпорить свою породистую трехлетку — и никто его не догонит. Он напрягся и, слегка наклонившись вперед, приготовился перескочить через преграду, но его остановило появление имперских мундиров.
Двое вышедших из леса солдат смотрели на него с тупым, враждебным видом, каковым отличалось большинство пехотинцев. Их красные мундиры были украшены гербом полка сэра Бректона. Тот, что повыше, лениво жевал соломинку, а тот, что пониже, облизывал пальцы и вытирал их о мундир.
— Вы меня напугали, — сказал всадник, испытывая одновременно облегчение и раздражение. — Я уж было подумал, разбойники.
Тот, что пониже, усмехнулся. Он явно плохо следил за своим мундиром. Кожаные концы двух неряшливо расстегнутых ремней на его плече напоминали маленькие крылышки.
— Слыхал, Уилл? Он принял нас за грабителей! А мыслишка-то недурная, между прочим… Может, и впрямь не мешало бы прибрать парочку кошельков? Плата за проезд, так сказать. Хоть подзаработаем, а то торчим тут весь день. Бректон, конечно, шкуру с нас живьем спустит, если узнает…
Второй солдат молча кивнул, соглашаясь. У него был вид немого или слабоумного, но он хотя бы знал, как должно носить мундир. Униформа на нем сидела лучше и была застегнута, как положено. И у того, и у другого на мятых мундирах виднелись грязные пятна — наверняка обоим частенько приходилось спать прямо на земле, под открытым небом, но такова уж жизнь пехотинца. Отчасти поэтому всадник предпочитал службу гонца.
— Освободите дорогу! У меня срочная депеша. Мне как можно скорее нужно попасть в ставку имперской армии.
— Вообще-то у нас и свои приказы имеются, знаете ли, — сказал низкорослый. — Нам не велено никого пропускать.
— Болван! Я — имперский гонец!
— А-а-а, ну так это совсем другое дело, — протянул постовой, выказывая сообразительность деревянного столба. Он погладил лошадь по шее. — То-то я гляжу, кобылка такая взмыленная. Кажись, ей пить охота. У нас ведерко имеется, а вон там аккурат и ручеек…
— У меня нет времени! Расчистите мне дорогу! Пошевеливайтесь!
— Ладно, ладно. Вовсе не обязательно так грубить. Скажите только секретное словечко, и мы с Уиллом вмиг все это уберем, — сказал он, ковыряясь пальцем в зубах.
— Секретное слово?
Солдат кивнул. Вытащив палец изо рта, он с кислым видом понюхал его и что-то стряхнул.
— Ну да, пароль называется. Мы ж не можем пропустить какого-нибудь шпиона. Война как-никак…
— Ни о чем подобном я не слышал. Мне не сообщали никакого пароля.
— Нет? — Низкорослый вскинул брови и ухватил лошадь под уздцы.
— Я говорил с обоими регентами, и они…
Высокий солдат стащил его с лошади. Гонец упал на спину и сильно ударился головой. На мгновение его ослепила вспышка боли. Открыв глаза, он увидел, что солдат сидит на нем верхом, приставив к горлу нож.
— На кого работаешь? — прорычал верзила.
— Уилл, что ты делаешь? — спросил его товарищ, не отпуская лошадь.
— Пытаюсь разговорить этого шпиона, вот что!
— Я… я не шпион. Я имперский гонец. Отпустите меня!
— Уилл, нам не велено их допрашивать. Если кто не знает секретного слова, просто перерезаешь ему глотку и сбрасываешь в реку. У сэра Бректона нет времени разбираться с каждым дураком, что попадается нам на этой дороге. Как думаешь, кому он служит? Мы ведем войну с Меленгаром, значит, он работает на Меленгар. Ладно, перережь ему глотку, а я помогу тебе дотащить его до реки. Вот только лошадку привяжу.
— Но я действительно гонец! — закричал пленник.
— Как бы не так!
— Я могу это доказать! В сумке под седлом у меня депеша для сэра Бректона.
Солдаты обменялись неуверенными взглядами. Низкорослый пожал плечами. Обыскав седло, он вытащил кожаную сумку с запечатанным воском пергаментом, сломал печать и принялся читать.
— Гляди-ка! Похоже, он говорит правду, Уилл. Это, кажись, самая что ни на есть настоящая депеша для его светлости.
— Да ну? — спросил второй, и лицо его выразило беспокойство.
— Ну, похоже на то. Лучше дай ему встать.
Верзила опустил голову, убрал оружие и протянул руку, чтобы помочь гонцу подняться.
— Ох… простите. Мы только выполняли приказ, понимаете?
Гонец оттолкнул верзилу и выхватил документ из рук второго солдата.
— Когда сэр Бректон увидит сломанную печать, вам не сносить головы! — прошипел он.
— Нам? — рассмеялся низенький. — Да ведь Уилл сказал: мы просто выполняли приказ. Это вы не удосужились узнать секретное словцо, прежде чем ехать сюда. Сэр Бректон, знаете ли, во всем любит порядок. Он не терпит, когда не выполняются его приказы. Думается, теперь из-за своей забывчивости вы лишитесь руки или, может, уха. Я б на вашем месте попробовал подогреть воск так, чтоб снова запечатать донесение.
— Но это же сразу станет заметно!
— Ну… всегда можно сказать, что было жарко, сумка-то весь день на солнце, вот воск и расплавился под седлом. Все лучше, чем потерять руку или ухо, как думаете? И потом, Бректон — дворянин, занятой военачальник, не станет он разглядывать печать, прежде чем вскрыть срочную депешу. Но вот если она будет уже сломана, он наверняка заметит. Это уж как пить дать.
Гонец взглянул на пергамент, края которого колыхались на ветру, и ощутил резкую боль в животе. Выбора у него не было. Но не подделывать же печать на глазах у парочки идиотов! Он взобрался в седло и приказал:
— Расчистите дорогу!
Солдаты оттащили поваленные деревья в сторону. Он пришпорил лошадь и помчался прочь.
Когда гонец скрылся из виду, Ройс стащил с себя имперский мундир.
— Видишь, все прошло без сучка без задоринки, — сказал он, повернувшись к Адриану.
