Елена Ковалевская - Клирик
– Пусть свет непрестанный светит.
И от этих слов на меня нахлынули радость, уверенность, внутренняя сила, спокойствие… Это невозможно описать, но… Попробовала порыться в памяти, в попытке понять, что же именно я такое сказала, но безуспешно. Ладно, и на том спасибо. Теперь хоть знать буду, что если припрет сказать что-нибудь этакое, то сильно удивляться не стоит.
Я резко дернулась, услышав отдаленный звук, но тут же успокоилась, узнав шаги черноволосого. Та-ак, день открытий еще не закончился… Однако размышлять времени уже не было, оказывается, наступило утро и за мной пришли, чтобы отвести к загадочному советнику. Эх! А я ведь так и не знаю, что должна ему говорить. Я вообще ничего не знаю!
Показался гном, неся в одной руке факел, а в другой какой-то сверток.
– Не спишь? – бросил он, устанавливая факел в держатель. – Хорошо. Сейчас сюда придут Норри с Дарином. Мы решетку поднимем, не вздумай шалить. Вчера, когда мы были растеряны, ты еще могла что-то сделать, но сейчас свой шанс упустила. Ясно?
Он меня что, запугивает?! Но я кивнула.
– Молодец. Это тебе все к тому говорю, чтоб чего лишнего не сделала. Поняла?
Я вновь кивнула, хотя от этих слов мне стало неуютно. А гном, просунув сверток через решетку, бросил его на пол.
– Плащ надень, чтоб все чин по чину было. Я не Норри – это он, как мастер, за тебя поручился, а по мне – еще пару стражников для надежности привести следовало бы.
– Глупостей не будет, – произнесла я слегка севшим голосом.
Ох ты ж! А голосок-то у меня под стать телу: низковатый, с хрипотцой и явно ощутимым металлическим придыхом.
– Заговорила? – вскинул бровь черноволосый. – Вот и славно. Значит, Норри поблагодарить сможешь.
– Поблагодарю, – сухо бросила я.
Не люблю, когда на меня давят; дома такого обращения терпеть не могла, а в этом теле, похоже, и подавно. Гном, не обращая внимания на мой тон, куда-то отошел и тут же вернулся, неся в руках цепи, к концам которых были приклепаны полукольца. Кандалы? На меня, что ли?!.. Ну, знаете ли!
А он положил их у противоположной стены и вновь утопал. Вид оков меня не обрадовал, а если точнее сказать – привел в подавленное состояние. Не желая смотреть на цепи, я подошла к брошенному гномом свертку и, подняв, развернула его. Это оказался плащ серого немаркого цвета с вышитым на левой стороне стилизованным мечом, заключенным в круг. Символ всколыхнул во мне что-то знакомое. Попыталась ухватиться за образ, но он, мелькнув, растворился. Похоже, мне предстояло очень многое узнать. Только вот лучше бы эти знания приходили побыстрее, а то чует мое сердце: в жестком мире клинка без них не выжить. Размажут в первой же серьезной передряге, как масло по хлебу.
Черноволосый вернулся, с трудом волоча за собой наковальню. Так они что, еще и наглухо меня заковывать собрались?! Не позволю! Ожесточенно стиснув челюсти, чтобы не сказать чего лишнего, я принялась возиться с плащом. Послышались голоса, к камере подошел кто-то еще. Подняв взгляд, я увидела гномов, что привели меня сюда, – Норри и Дарина. Оба были одеты в добротные, можно даже сказать, парадные куртки или, как окрестила про себя, камзолы, из-под расшитых воротников которых выглядывали стоячие вороты рубах. На поясах, украшенных металлическими пряжками искусной чеканки, висели небольшие молоты, тоже покрытые орнаментом. У Норри молот был больше и узор на нем богаче; видимо, молот здесь является символом статуса или знатности.
С трудом справившись с хитрой застежкой плаща, я подошла к решетке.
– Мастер Норри, – обратилась к старшему, – благодарю вас за снисходительное отношение, но заковывать себя в кандалы не дам. Могу пообещать не причинять вреда ни одному гному, если только он не будет причинять вреда мне, – и неожиданно добавила: – Даю обет, кой преступить не в силах.
На что тот крякнул, огладил бороду, но, покачав головой, сказал:
– Нерушимыми клятвами разбрасываешься, девочка. По правилам, тебя еще вчера следовало бы заковать, но мы пожалели, слишком потерянной выглядела. К тому же сразу выяснилось, что ты клиричка, а я, в отличие от некоторых, добро помню. – Он бросил косой взгляд на стоящего рядом товарища. – Теперь извини, порядок есть порядок. Хочешь не хочешь – руки подставляй. Давай по-хорошему, иначе стражу придется звать, а они у нас сама знаешь какие.
Я бросила хмурый взгляд на гнома и, просунув руку меж прутьями, опустила на придвинутую вплотную к решетке наковальню. Черноволосый принес раскаленную жаровню, на углях которой рдели уже заготовленные штырьки. Поднял с пола цепь и надел на мою руку разомкнутый железный браслет. Соединил его концы, ловко вставил раскаленную клепку и двумя ударами расплющил ее. Затем плеснул из кружки на пока еще багровый металл. Вода зашипела. Подергал браслет, свободно висящий у меня на запястье, проверил, крепко ли держится, а потом буркнул:
– Другую.
Я с каменным от гнева лицом чуть убрала в сторону закованную руку и протянула вторую. Мастер Норри и другой гном стояли и спокойно наблюдали за работой чернявого. Когда все было закончено, я втянула соединенные цепью руки и, разведя их в стороны, подергала, как бы проверяя на прочность. Свободы мне оставили всего ничего – чуть больше тридцати сантиметров.
– Ноги будем? – поинтересовался у мастера черноволосый гном.
После этих слов я со злостью посмотрела на него.
– Нет, если клиричка повторит клятву, – качнул головой Норри.
Я же смолчала, с трудом задавливая в себе желание послать их подальше.
– Иначе позовем стражей, – предупредил меня Дарин, оглаживая ручку молота.
– Пока я нахожусь с вами, не причиню вреда ни одному гному, если гном не причинит его мне. Даю обет, кой преступить не в силах, – нехотя выдала я, чуть подкорректировав текст из вредности. Теперь, чтобы я не начала буянить, им постоянно придется находиться возле меня.
Впрочем, от мастера и его подчиненных не укрылась моя каверза. Норри хмыкнул в бороду, а вот Дарин сначала нахмурился, а потом скривился, будто откусил от недозрелой падалицы.
– Пойдет, – махнул рукой старший. – Принимаю от тебя клятву.
Тогда чернявый что-то сдвинул в стене, и решетка поползла вверх. Едва она наполовину поднялась, я, поднырнув, вышла из камеры. Наперерез метнулся заковывавший меня гном.
– Не так быстро, – сказал он, преградив дорогу. – Встань спокойно и не дергайся.
Не понимая, чего ему нужно, я остановилась. Гном, отодвинув полы моего плаща, похлопал руками по бокам, спустился на бедра.
– Э-э-э, – оторопело выдала, отступив назад. – Ты что творишь?! Лапы убери!
– Я же сказал: не дергайся! – рявкнул он.
– А ты граблями за меня не хватайся! Жену свою щупать будешь! – взвилась я. Сквозь доспехи прикосновения не ощущались, но сам факт обыска, без хотя бы формального разрешения с моей стороны, вызывал раздражение и агрессию. Гномы и так уже многое себе позволили, к примеру, те же кандалы. И если я дальше продолжу изображать из себя безропотную жертву, то оглянуться не успею, как за меня уже все решат и на местные рудники сошлют.
