Даниил Аксенов - Реформатор
«Уважаемый господин посол! В ответ на твою просьбу дать определение слова „имис“ спешу ее удовлетворить. По мнению ранигской короны, имис — обобщающее понятие, включающее в себя двенадцать ишибов, вошедших два дня назад в Парм через северные ворота между двумя и тремя часами пополудни под предводительством советника Шенкера. Чтобы сделать определение слова „имис“ как можно более полным, прилагаю перечень имен остальных одиннадцати ишибов».
— Однако! — советник выглядел удивленным, — Похоже, что они переиграли нас. Какое определение! И не подкопаешься. Но откуда у них информация об именах?
— Это как раз ясно, — угрюмо пробормотал посол, — Подкупили кого-то из моих слуг. Очень хочу знать имя этого болтуна!
— Узнать просто. Нужно только понять, кто из них внезапно разбогател, — Шенкер снова говорил безэмоционально, — Что там дальше в послании?
— Далее еще хуже, — сообщил Гирун, — «Если в течение четырех часов означенные имис, подпадающие под искомое определение, не покинут Парм, то с прискорбием буду вынужден сообщить о грубейшем нарушении законов Ранига его величеству императору Фегрида. Более того, весть об этом разошлю соседним правителям, включая королей Томола и Кманта, пользующихся гостепреимством короля Ранига. С уважением, канцлер уру Лоарн».
— Они нам не угрожают? — спросил Шенкер, — Не собираются применять силу?
— Эх, господин советник, — вздохнул посол, — Они нам именно что угрожают. И лучше бы обещали применить силу.
— Я не совсем понимаю.
— Дело в том, что ты, уважаемый Шенкер, — советник по военным вопросам, — начал объяснять Гирун, — А я в политике уже много лет и вижу, к чему все идет.
— К чему же, господин посол?
— Я не знаю, это король рекомендовал канцлеру или канцлер сам с казначеем до такого додумались, но если вопрос перейдет в область жалоб, то нас просто смешают с грязью. Представят дело так, что его величество Мукант специально посылает во все стороны имис с заданием нарушать законы королевств, пользуясь дипломатической безнаказанностью. Может, еще что-то добавят. Я вижу, чем все закончится. Эти канцлер и казначей, похоже, хитрые бестии. Под стать своему королю.
Гирун действительно ясно понимал, к чему это может привести. Если разговор перешел в область официальных жалоб, то позиции посольства были проигрышные. Он сам на месте канцлера мог бы сделать многое, чтобы еще больше ухудшить ситуацию. Например, кого-то убить и свалить на имис, находящихся незаконно в Парме, что-то разгромить и тоже свалить это на имис… да мало ли что можно придумать!
— Получится, что во всем виноват император? — спросил советник. Было видно, что этот вопрос его волнует. Честь императора — прежде всего! Это непреложный закон для имис.
Для Гируна же непреложным законом было хорошее состояние его карьеры. А сейчас вся эта история очень скверно выглядела. Посол подозревал, что в случае чего честь императора будет спасена за счет головы его, Пелана, или советника. Шенкера было не жалко, а вот своей карьерой рисковать не хотелось.
— Господин советник, — начал Гирун, — Позволю заметить, что у нас сейчас есть только два выхода. Либо ты объявляешь войну Ранигу от лица империи, либо покидаешь Парм.
— Выходит, мы вернулись к тому, с чего начали, — задумчиво произнес Шенкер.
Гируну очень хотелось знать, будет ли война и какие именно инструкции получил советник от императора. В случае войны ему придется покинуть свой дом в Парме, к которому он так привык. Посол вообще привязался к столице Ранига в ее нынешнем виде. Она стала чище, красивее и, как подозревал Пелан, Нерман отнюдь не закончил ее улучшение.
— Я отправляюсь к королю Ранига, — решил Шенкер, — Поговорю с ним.
— Очень мудро, — поддержал его Гирун.
Рестент, приближенный его величества Меррета, короля эльфов, не чувствовал себя счастливым. Ему уже было много лет и он помнил лучшие времена. Тогда эльфы были многочисленны, владели огромными лесами и снисходительно относились к людским владыкам. В абсолютной памяти Рестента хранились великолепные балы, эльфийские красавицы, состязания ишибов, мощь и роскошь, сгинувшие во тьме лет. Он плохо относился к своему королю, но тщательно скрывал это. Всем его друзьям было известно, что именно Меррет не смог противостоять нападению людей. Король проиграл большинство существенных сражений. Проиграл все, что можно. Когда Рестент и его единомышленники обсуждали это, то оказывались в плену гнева, несмотря на то, что прошли десятилетия. Их не волновали факты. Они не принимали во внимание превосходящие силы людей, не думали о том, что именно благодаря королю эльфы сумели выжить и сохранить хоть что-то. Но, с другой стороны, Рестент не разделял и воинственность принцессы. Ему не хотелось все время сражаться. Иногда и по делу — да. Но не все время.
Эльф считал, что и сейчас дела идут куда-то не туда. Оба: и король и его сестра, похоже, заключили очень странный союз со странным правителем. Все выглядело так, словно Раниг собирается поглотить остатки когда-то могущественных эльфов. И король даже рад этому! Рестента такая ситуация не устраивала. Ему было тем более удивительно, что непримиримая принцесса поддерживала этот союз. Эльф полагал, что соглашения с Ранигом вредны и опасны.
Король Меррет ничего не знал о тайных переживаниях своего приближенного. Поэтому с легкой душой назначил его командиром сотни, отданной в распоряжение канцлера. Рестент смог смириться с тем, что оказался под началом человека и даже не ишиба. В конце концов тот был равен принцу! Необычная ситуация, но эльф принял ее. Однако когда канцлер ввел его в курс дела и объяснил, что в Парме присутствуют имис, этого Рестент уже не смог вынести.
Имис очень неплохо проявили себя во время большой войны. Естественно, сражаясь на стороне империи Фегрид. К ним у Рестента были личные счеты. Благодаря имис он лишился своих братьев и сына. А имя «Шенкер» было ему хорошо знакомо. Рестент не верил в будущее эльфов в принципе, поэтому уже давно ощущал себя дичью, загнанной в ловушку. А у такой дичи одна цель — подороже продать право на жизнь. Надо сказать, что у него было много единомышленников. Как из числа равных ему, так и из числа зависящих от него. Никто из них не собирался устраивать активный заговор против короля. Но лишь по той простой причине, что им было неясно, что потом делать с властью, которой практически нет. Ситуация была запутанной, и путаница царила не только в обществе, но и в некоторых головах, порождая временами не совсем нормальное поведение. Вот и сейчас жажда мести обуяла эльфа. Будь королевская власть и вера Рестента в будущее своего народа посильнее, а мотивы для мести послабее, возможно все обошлось бы. Но он не уважал короля, не допускал, что ситуация может улучшиться и очень сильно хотел поквитаться с ненавистными имис.
